Если участие Кобы в работе Авлабарской типографии особых сомнений не вызывает, то можно обратить внимание на небольшой эпизод, содержащийся в воспоминаниях Б.Лашадзе-Бочоридзе, тетки руководившего типографией Михо Бочоридзе, игравшей роль хозяйки дома, в котором типография была спрятана. Она рассказала, что в начале 1906 г. «там подготовляли инструкторов боевых дружин. Руководителем был приглашен некий Гурджиев, который о существовании типографии не знал. Занятия велись в комнате. Михо скоро подметил, что Гурджиев – плохой знаток своего дела. Чтобы избавиться от него, Михо заявил, что подготовка инструкторов в дальнейшем прекращается»[700]. Когда в апреле 1906 г. Авлабарская типография была обнаружена жандармами, при обыске нашли прикопанные в земле самодельные бомбы с гремучим студнем и втулки к ним[701]. Между прочим, из сделанных после обыска подробных описаний места следует, что типография находилась в пустынном месте на окраине города в непосредственном соседстве с бараками инфекционной детской больницы. Что, конечно, не помешало революционным боевикам расположить там бомбы. По сведениям грузинского исследователя Н. И. Стуруа, Кавказский союз в 1905 г. организовал несколько мастерских бомб, одна из них находилась на Авлабаре; «активное участие в создании боевых дружин, а также в организации закупки, захвата и изготовления оружия принимали легендарный Камо, М. Азизбеков, П. Монтин, М. Бочоридзе, И. Фиолетов, Н. Буачидзе, В. Дадашев, С. Инцкирвели, М. и З. Чодришвили, М. Мамедъяров, А. Мерквиладзе, В. Бакрадзе»[702]. Многие из этих имен фигурируют в окружении Иосифа Джугашвили, его близкий приятель Бочоридзе имел непосредственное отношение к подготовке боевых дружин, что ведет к логичному предположению о том, что и Коба с этим был в какой-то степени связан. Говоря о создании боевых дружин в Тифлисе после манифеста 17 октября, С.Талаквадзе называл «главными вдохновителями» Кобу, М. Цхакая, Ф. Махарадзе, М. Бочоридзе, Б. Мдивани, а собственно «организаторами и техническими руководителями» – Камо, Котэ Цинцадзе, С. Инцкирвели, В. Каландадзе, Э. Ломинадзе, Н. Аладжалову и др.[703] Это воспоминание было опубликовано в 1925 г., когда круг признанных героев революции уже сложился, но еще не испытал деформирующего влияния культа Сталина. А. В. Островский обнаружил в грузинских архивах рассказы трех мемуаристов, относившиеся к концу 1905 – началу 1906 г., все трое утверждали, что видели Кобу над картой Тифлиса, отмечающим места, где можно построить баррикады, разрабатывающим план взятия города и даже перемещающим по карте оловянных солдатиков[704]. Как всегда, затруднительно определить, правдивы ли рассказчики. Был ли это первый раз в жизни Иосифа Джугашвили, когда он примерил на себя роль полководца? Но он хорошо знал Тифлис, странно, что для разработки планов ему понадобились карта и солдатики. Была ли это игра на зрителей – предполагаемых участников восстания, да и вообще было ли это на самом деле, не ясно. В декабре Джугашвили ездил на Таммерфорсскую конференцию, то есть большую часть месяца отсутствовал в Тифлисе. Р. Арсенидзе писал, что «когда в 1905 г. разразилось декабрьское восстание, когда и в Тбилиси и по всей Грузии бушевала революция, охватившая буквально весь народ, Коба (может быть, не по своей воле) оказался в нетях. Он к этому времени застрял не то в Баку, не то в другом месте»[705]. Очевидно, Арсенидзе не знал о его участии в конференции.
К декабрьским событиям в Тифлисе отсылает реплика большевика П. Д. Сакварелидзе, делегата IV съезда РСДРП от Баку, который в ходе прений о вооруженном восстании подал в президиум следующую записку: «Я подтверждаю, что в Тифлисе в декабре наши ряды были дезорганизованы и деморализованы, не было никакого боевого настроения, не было ровно никакой возможности вести вооруженную борьбу, не было решительно ни одного условия победы. Но и то добавляю, что тов. К. игнорировал все эти условия и настаивал на немедленном выступлении. Заметьте, при отсутствии подъема и дезорганизованности и надеясь на какое-то чудо, так называемое „втягивание“. Пусть вспомнят это тт. тифлисские меньшевики, в особенности тов. Соломонов»»[706]. К какому именно из предшествовавших выступлений апеллировала эта реплика, из протоколов съезда не ясно. Быть может, к выступлению меньшевика под псевдонимом Жаков, считавшего, что разница подходов состоит в том, что «большевик центр тяжести относит к технике, мы – к политике» и утверждавшего, что успешный подъем движения в Кутаисской губернии был обусловлен воодушевляющей агитацией меньшевиков, после которой народ «сам вооружился»[707]. Кто такой «тов. К.», оставшийся не расшифрованным в протоколах съезда? Мог ли за этим инициалом скрываться «товарищ Коба» или же Камо? Не сообщил ли Сакварелидзе в пылу полемики о важной роли Кобы в вооруженном восстании и его теории «втягивания» масс в революцию? Представляется, что нет. Записка большевика Сакварелидзе продолжала бесконечный и не во всех деталях известный спор с меньшевиками, следовательно, «тов. К.» – это кто-то из них. Поскольку на съезде присутствовал Н. Жордания под псевдонимом Костров, реплику Сакварелидзе имеет смысл отнести к нему.
Вероятно, Коба имел отношение к созданию боевых дружин. Об этом как будто свидетельствуют и написанные им в то время статьи и прокламации, хотя сложно с уверенностью делать выводы о его непосредственном личном знакомстве с проблематикой боевых групп на основании, например, того, что в статье «Вооруженное восстание и наша тактика», опубликованной 15 июля 1905 г. в газете «Пролетариатис Брдзола», он призывал к вооружению народа, «к организации районных групп для добывания оружия, к организации мастерских по изготовлению различных взрывчатых веществ, к выработке плана захвата государственных и частных оружейных складов и арсеналов». Кстати, он полагал, что в этом деле большевикам проще, нежели в других вопросах, будет прийти к соглашению как с меньшевиками, так и с другими партиями, например армянскими федералистами («гнчакистами»). При этом он делал важнейшее замечание, что нужно создавать свои боевые дружины, но «ни в коем случае нельзя допустить таких действий, как раздача оружия прямо массам», объясняя, насколько более эффективным средством могут стать организованные дружины[708].
Создание дружин, естественно, влекло за собой проблемы их вооружения и поиска средств для этого. Отчасти использовалось оружие, которое и так было в руках местных жителей. Отчасти, как видно из приведенных выше свидетельств, оружие добывали с боем в полицейских участках и воровали в арсеналах. Бабе Лашадзе-Бочоридзе вспоминала, что в октябре 1905 г. племянник Михаил отправил ее с З.Чодришвили и еще двумя партийцами в Кутаис. Они хотели сделать подкоп под кутаисский цейхгауз и похитить оттуда оружие, но план не удался из-за слишком рыхлого, осыпавшегося грунта[709]. В. Старосельский сообщил, что комитеты располагали «достаточными материальными средствами, из коих значительная часть затрачивалась на приобретение оружия»[710], но умолчал об источниках пополнения этих материальных средств. Учитывая бедность крестьян, следует предполагать, что комитеты в той или иной форме облагали данью состоятельные слои населения. С развитием восстания потребность в оружии только росла. Это была одна из проблем, обсуждавшихся на III съезде РСДРП. Л. Б. Красин в докладе о деятельности ЦК говорил о том, что ощущается сильный недостаток в деньгах для практических мероприятий (типографии, доставка литературы из-за границы, поддельные паспорта, «побеги туда и обратно», содержание членов ЦК – 6 человек по 100 рублей в месяц и агентов ЦК – 5 человек по 100 рублей в месяц), «доходы не только не соответствовали смете, но и расходам – пришлось делать долги». Красин отмечал, что «наблюдалось постепенное падение доходов от либерального общества», причем сыграли роль внутрипартийные дрязги и конкуренция со стороны эсеров («эффектные дела вроде сазоновского и каляевского пользуются особенным сочувствием так называемого общества»), а систематические взносы от партийных комитетов на нужды ЦК отсутствовали. Докладчик заметил, кстати, что «необходимо установить регулярные взносы от рабочих, как это делается в Батуме. Необходимо, чтобы партия жила на свои средства, а не на подачки буржуазии»»[711]. Как не вспомнить, что на регулярных взносах рабочих в партийную кассу еще в начале 1902 г. именно в Батуме настаивал И. Джугашвили. Отчасти это поясняет источники партийных доходов в Закавказье в 1905 г., но очевидно, что это была лишь часть средств, которыми располагали местные комитеты. На массовую покупку оружия взносов рабочих не могло быть достаточно.
Между тем имела место большая закупка оружия в Швейцарии. По свидетельству В. Старосельского, «политическая атмосфера стала пресыщенной с того момента, когда революционеры дождались наконец выписанного из Швейцарии транспорта оружия и боевых припасов. Их привез 15 ноября иностранный пароход»[712]. В дате автор несколько ошибся. Пароход «Сириус» с грузом закупленного в Швейцарии оружия пришел в Поти 24 ноября 1905 г. На его борту были 8,5 тысячи винтовок и от 1,2 до 2 миллионов патронов к ним. Скандальное для революционеров обстоятельство заключалось в том, что куплено это оружие было на деньги японской разведки, решившей таким путем подорвать силу державы-противника[713]. Это была вторая попытка японцев, первый груз оружия был отправлен Балтикой на пароходе «Джон Графтон» и оказался почти целиком захвачен русской полицией. Вторая попытка с отправленным в Черное море пароходом «Сириус» оказалась более удачной, хотя с точки зрения действий Японии значительно более непростительной, поскольку была осуществлена уже после подписания мирного договора. Источники финансирования партийные верхи держали в сугубой тайне, так что закавказские революционеры о них вряд ли знали.
В Поти оружие с парохода перегрузили на четыре баркаса. Первый из них привели прямо в Потийский порт, и там в ночь на 25 ноября его разгрузили местные жители под руководством социал-демократов. При переноске оружия они были обстреляны пограничниками, но тем не менее переправили в город более 600 винтовок и 10 тысяч патронов. Второй баркас на другой день был задержан в море близ местечка Анаклия пограничной стражей, снявшей с него 1200 винтовок и 220 тысяч патронов. Однако часть груза команда баркаса успела выгрузить в районе Редут-Кале. Третий баркас был разгружен недалеко от Гагры, около 900 привезенных на нем винтовок в начале декабря были спрятаны в имен