организационной анархии комитет решил «подождать», он отступил. Конечно можно было бы принять энергичные меры и помешать партийным хулиганам, но ведь энергичные меры принимаются людьми энергичными и принципиально-выдержанными, а таких людей, как я говорил выше, не было на местах, или почти не было. Можно и нужно было бы им помочь, но литературная работа отнимает всякую возможность сколько-нибудь серьезной поддержки: поддержать значит – засесть, по крайней мере, на месяц на «поле битвы» и повести самую энергичную, неустанную пропаганду и агитацию, т. е. оставить все другое. А между тем, надо дать литературный отпор литературной агитации «меньшевиков» против большинства. […] Хочется разорваться на части, но не удается. Момент самый интересный, а меж тем людей нет. Будь у нас литераторы, 2 товарища могли бы освободиться от литературной работы, засесть на местах, и дело, я думаю, приняло бы другой оборот. Тем более, что у меньшевиков нет хороших организаторов (они вообще – не организаторы, — в лучшем случае – узкие «практики» бундовского типа без обобщающей мысли, без сильной воли, это – пошлые сантименталы допартийного периода, периода рабочелюбства, это чистые ископаемые кустарнического периода, от них так и несет гнилью ископаемых.), нет глубоких пропагандистов (все они люди с обрывками знаний типа вульгарных «марксистов»), нет, или почти нет хороших агитаторов (большинство из них «хорошие» рабочелюбцы, которые скоро надоедают рабочим).
Но есть у них «прекрасные» демагоги, партийные хулиганы, старающиеся разрушить все хорошее, все чистое. Кроме того, у них очень много людей. А все это имеет значение в момент сильного пробуждения стихийности масс (революцион. момент): ведь они апеллируют к стихийности.
Я Вам ничего не сказал о Баку, так как многое из его жизни Вам уже известно, кажется. Скажу вообще, что Баку может уплыть от Бакинского ко-тета. И вот почему. В главном районе, в Балаханах, уже существует группа «меньшевиков», играющая там доминирующую роль […]
Непременно нужны для Баку 2-3 хороших организатора, 3-4 агитатора и столько же пропагандистов. Союзный К-т послал, кого можно было послать, но это – капля в море. […]
Ждем людей, №№ «Вперед». Вано.
Письмо И.Джугашвили в большевистский заграничный центр, за подписью «Вано», 8 мая 1905 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 938. Л. 1-4 (автограф).
Опубликовано: Переписка В.И. Ленина и руководимых им учреждений РСДРП с местными партийными организациями. 19051907. Т. 2. Кн. 1. М., 1982. С. 294.
№ 27
Д. Сулиашвили:
Через месяц я по решению Кавказского союзного комитета отправился на работу в Хашури. Весной началось мощное аграрное движение. Необходимо было руководить в деревне крестьянским движением. […] Вскоре рабочие Хашури решили примкнуть к меньшевикам на том основании, что рабочие железнодорожных мастерских в Тифлисе за меньшевиков.
В то лето я жил в Сураме. Товарищ Сталин вызвал меня к себе в Тифлис. Я посетил его ночью. Он взглянул на меня с иронией и в полушутливом тоне сказал: «Кончилась, что ли, твоя революционная деятельность. Что ты делал в Сураме?» – «Что мне было делать, когда меньшевики прибрали почти все к рукам?» – «Так, по-твоему, мы должны сложить оружие, скрестить руки на груди и оставить меньшевикам мяч и поле? Какой же из тебя большевик? Разве их победа является окончательной? Нет, так не годится! Вот в Гяндже (Елизаветополь) имеется маленькая группа большевиков, а руководителя у них нет. Поедешь?»
На другой день я сидел в поезде, идущем в Гянджу. […] В Гяндже я оставался недолго. Я приехал в Тифлис на два дня и собирался , но в это время на железной дороге началась всеобщая забастовка, и я не смог выехать обратно. Когда я встретил Иосифа Сталина, он был сильно огорчен оставлением мною Гянджи. Не помогали мои объяснения. Он упрекнул меня в безалаберно-халатном отношении к делу.
Из воспоминаний Д. Сулиашвили, записано в 1934 г. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 176-178.
№ 28
П. Сакварелидзе:
Должны вспомнить также замечательную дискуссию в сел. Кухи (Хонского района), в присутствии нескольких тысяч человек, которая длилась в течение девяти часов (с вечера до утра). От меньшевиков выступал тогда известный мохевец (Д. Хартишвили), а от большевиков Сталин. Мохевец путал, искажал причины партийных несогласий, выводил Ленина буржуазным мыслителем и т. д. Для обоснования своих положений он наизусть «цитировал» статью «Что делать» Ленина, которую он, видно было, даже и не читал. И когда Сталин вовремя протянул ему недавно полученную подлинную «Что делать?»: «Ну, покажите, где Ленин говорит в своем «Что делать?» то, что вы приписываете ему», – мохевец сначала растерялся, а потом ухватился за демагогию: интеллигенты мешают мне и т. д. Сталину не стоило большого труда разоблачить шаткость позиций противника и оппортунизм меньшевиков.
Из воспоминаний Сакварелидзе П.Д., перевод с грузинского. Опубликовано в грузинской газете «Коммунист», 18 мая 1935 г. Рукопись перевода
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 310-311.
№ 29
П. Сакварелидзе:
Сталин укреплял позиции в Кутаисе, где существовал Имеретино-Мингрельский комитет РСДРП партии, в Чиатурах, в Тквибули, в Хони, в других местечках, городах и селах Имеретии, в Гурии. Ему систематически приходилось выступать в Имеретии во всех почти более или менее значительных городах, местечках и селах.
Часто устраивались конференции большевиков при прямом или косвенном участии или руководстве Сталина. Такая конференция была проведена в Хони (на квартире доктора П. Кикалейшвили), в Кутаисе, в сел. Дзимистаро (на расстоянии одной версты от Кутаиса), в имении И.Чкония, в Чиатурах и т.д. Большое значение имела конференция в Дзимистаро (под председательством М. Цхакая), на которой присутствовало до 200 делегатов. Конференция беспрерывно работала день и ночь. Она рассмотрела все программные, организационные и тактические вопросы на основе решений III съезда, избрала руководящие органы, распределила силы в масштабе Закавказья и т. д.
Из воспоминаний Сакварелидзе П.Д., перевод с грузинского. Опубликовано в грузинской газете «Коммунист», 18 мая 1935 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 307-308 (рукопись перевода).
№ 30
В. Бибинейшвили (Барон):
Фракционные дискуссии были в разгаре. Тов. Коба (Сталин) и Саша [Цулукидзе] были нашей тяжелой артиллерией. Меньшевики мобилизовали силы и под руководством Н. Хомерики перешли в Чиатурах в наступление. Саша немедленно отправился туда. Дискуссия продолжалась днем и ночью в течение нескольких суток. Саша, болезнь легких которого зашла уже довольно далеко, возвратился в Кутаис больным и разбитым. Не успел он оправиться, как из Хони получилось письмо о том, что там тоже назначены собрания, на которых ожидаются горячие дебаты, и потому особенно желательно присутствие Саши. Это было его последним выступлением. После хонских дискуссий он окончательно слег в постель и больше не вставал. Трудящиеся Грузии устроили ему небывалые похороны.
Барон (Бибинейшвили). За четверть века: Революционная борьба в Грузии /предисл. П. Н. Лепешинского. М.; Л.: Молодая гвардия, 1931. С. 88-89.
№ 31
В. А. Старосельский:
В июне, на похоронах социал-демократа князя Александра Цулукидзе кутаисская полиция отсутствовала. Речи произносились беспрепятственно и огромная толпа народа (20-30 тысяч человек) демонстративно прошла по городу без всяких инцидентов. В числе многочисленных венков от обществ и революционных организаций, возложенных на гроб умершего, был венок от социал-демократической группы солдат Куринского и Потийского полков. До этого войска в губернии ничем не проявляли начавшегося в их среде брожения.
Старосельский В. А. Крестьянское движение в Кутаисской губернии // Былое. 1906. № 9. С. 241.
№ 32
П. Сакварелидзе:
Необходимо упомянуть про похороны Саши Цулукидзе, перенесение его останков из Кутаиса в Хони. Это была грандиознейшая массовая демонстрация, в которой приняло участие до двадцати тысяч человек и которая шла на протяжении 25 верст. Несмотря на дождь, по дороге эту революционную процессию встречали жители разных сел и присоединялись к ней.
Тут, в сел. Губи, Сталин произнес перед многочисленной делегацией сильную речь […]
В это время фракционная борьба между меньшевиками и большевиками достигала высшей точки. Споры-прения разгорались на каждом шагу, дома, на улице, при всяких обстоятельствах, и в горе, и в радости.
В день похорон С. Цулукидзе всю дорогу не прекращались споры, дискуссии. После похорон в разных местах были устроены большие дискуссии: сначала в доме Какалейшвили (председательствовал Ф. Махарадзе), затем у К. Кацарава и др. От меньшевиков выступали: Ис. Рамишвили, Р. Арсенидзе, Гр. Лордкипанидзе, В. Шавдия, К. Сулаквелидзе и др., от большевиков – Сталин, Ф.Махарадзе, М. Цхакая, Шалва Элиава, А. Бебурашвили и др.
Из воспоминаний Сакварелидзе П.Д., перевод с грузинского. Опубликовано в грузинской газете «Коммунист», 18 мая 1935 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 308-309 (рукопись перевода).
№ 33
Сталин:
Уже недалеко то время, когда грянет и всеобщее восстание и будет «сметен с лица земли» ненавистный трон ненавистного царя. Царское правительство будет низвергнуто. На его развалинах будет создано правительство революции – временное революционное правительство, которое обезоружит темные силы, вооружит народ и немедленно приступит к созыву Учредительного собрания. […]
Что должно сделать временное правительство?
Оно должно разоружить темные силы, обуздать врагов революции, чтобы они не могли вновь восстановить царское самодержавие. Оно должно вооружить народ и способствовать доведению революции до конца. Оно должно осуществить свободу слова, печати, собраний и т. п. Оно должно уничтожить косвенные налоги и ввести прогрессивный налог на прибыли и наследство. Оно должно организовать крестьянские комитеты, которые урегулируют земельные дела в деревне. Оно же должно отделить церковь от государства и школу от церкви.