ми формами голосования (открытым, поименным и т.д.) это соотношение не удавалось изменить. Вот тут Сталин и проявил свою организационную мудрость. С явно коварным расчетом он решил поддержать ту часть меньшевиков, которая была наиболее далека от его позиции, тем более что первая группа (за восстание в перспективе) включала в себя большинство руководителей меньшевиков Грузии, как Н. Жордания, Рамишвили, А. Джапаридзе[865] и др. Я принадлежал к фракции «через Государственную Думу и т.д.» Когда шло в четвертый раз голосование, большевики единогласно присоединили свои голоса к нашим. Резолюция таким образом формально была принята.
Арсенидзе Р. Из воспоминаний о Сталине. С. 233-234.
№ 22
М. Эфендиев:
В партии в тесном смысле этого слова шла в это время борьба с проявлением шендриковщины и меньшевизма. В рабочих районах все время шли дискуссии на широких рабочих собраниях. Меньшевики яростно защищали свои позиции и усиливали свои силы переброской из Тифлиса крупных сил: Сандро Девдориани, Исидора Рамишвили, Абилова и др. Эти дискуссии порой принимали довольно бурный характер; например, был случай, когда товарищ Газмамед при т. Сталине набросился в пылу спора с кинжалом на своих противников меньшевиков (Сандро и Ибраима).
Эфендиев М. История революционного движения тюркского пролетариата // Из прошлого. Баку, 1923. С. 49.
№ 23
Отчет кассы боевой дружины Бакинской организации РСДРП с 20 февраля по 1 апреля 1907
Расход:
Уплачено за оружие и пат[роны] 1125 р. 40 к.
– “ – взрывчат[ые] вещес[тва] 859
Конспиративные] расходы 38
Инструменты и починки 65 р. 40 к.
Типографские расходы 14
Почтовые 1 р. 30 к.
Разъезды 21 р. 90 к.
Уплачено профессионалам[866] 179
Заимообразно дружинник[ам] 50
За квартиры и склады 33
Заимооб[разно] Центральной] Кассе 300
Уплачено долгу 13 р. 22 к.
Числится задаток 100
Всего 2800 р. 22 к.
Из отчета кассы бакинской боевой дружины, добытого агентурным путем
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 42.
№ 24
Полковник Бабушкин:
По агентурным сведениям, полученным заведывающим Охранным пунктом в г. Баку, нелегальная литература «Бакинской организации российской социал-демократической рабочей партии» печатается в тайной типографии названной организации. До 5 сего марта типография эта находилась в одном помещении, в котором были четыре вполне оборудованных типографских станка, в числе коих был также и станок, похищенный 6 декабря минувшего года из типографии газеты «Баку».
Типография помещается весьма конспиративно и усиленно охраняется боевой дружиной, получившей наказ, в случае ареста, защищаться до последней крайности. В распоряжении дружинников имеется для этой цели до 30 бомб.
Ввиду некоторых конспиративных условий, два типографских станка 5 марта были перевезены в другое помещение, где и стали производиться работы, а в старом помещении на оставшихся двух станках работа была приостановлена. В новом помещении, кроме типографских принадлежностей, имеется небольшой склад оружия и партийная библиотека. […]
Из донесения заведывающего Особым отделом Канцелярии наместника на Кавказе полковника Бабушкина в Департамент полиции, 10 марта 1907 г., № 2635
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 28-28 об.
Глава 13. Лондон, V съезд РСДРП. Апрель—май 1907 года
Как Иосиф Джугашвили добирался до Копенгагена, первоначально намеченного местом партийного съезда, не известно. По мнению А. В. Островского, он выехал из Тифлиса не позднее 16 апреля, ехал вместе с Асатуром Кахояном (Кахоянцем), так же как и Коба, большевиком и делегатом от борчалинской организации (на съезде под псевдонимом Борчалинский)[867].
Судить о том, что они могли увидеть попутно, также можно лишь по аналогии с воспоминаниями других участников съезда. К. Д. Гандурин, рабочий, большевик, депутат от Иваново-Вознесенска (будущий председатель Главреперткома при Наркомпросе РСФСР, заместитель директора Малого театра и член Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР), ехавший на съезд вместе с А. С. Бубновым, подробно и живо описал свои впечатления (см. док. 1-3, 6). Его рассказ дополняют и подтверждают воспоминания А. Власова[868], С. Г. Струмилина (тогда меньшевик или внефракционный делегат от Мариупольской организации) (см. док. 4, 5).
V съезд был многочисленнее предыдущего, в нем участвовало 336 делегатов. До Копенгагена большинство из них (те, кто ехал с территории Российской империи) добирались через Финляндию, паромом до Швеции, поездом из Стокгольма в Мальме и снова паромом до Копенгагена. Когда делегаты собрались в Копенгагене, переполнив местные дешевые гостиницы, датские власти под давлением русского правительства запретили проведение съезда и постановили выслать приезжих в 24 часа. Организаторы перевезли всех обратно в Мальме, рассчитывая провести съезд в Швеции. Однако и шведское правительство не обрадовалось такой идее, следом «отказало в гостеприимстве» (по выражению К. Е. Ворошилова) и норвежское. Удалось лишь договориться с датскими властями о пропуске вагонов с делегатами через территорию королевства, с тем чтобы сесть на пароход до Лондона. Путешествия взад-вперед этой разномастной и, судя по рассказу Гандурина, весьма колоритной толпы не могли не истощить партийный бюджет. Пришлось прибегать к займам у европейских социал-демократов под ручательство тех из лидеров РСДРП, кто имел в Европе солидную репутацию: Г. В. Плеханов занял у датских социал-демократов 8 тысяч крон, а Ю.О. Мартов и другие позаимствовали 3 тысячи крон у шведской рабочей партии[869].
Была ли идея разместить участников съезда сразу по прибытии в Лондон в ночлежном доме следствием экономии, организационной неразберихи или просто невозможности немедленно найти пристанище для трех сотен человек, но на русских партийцев ночлежка произвела неизгладимое впечатление (см. док. 3-5). Затем прибывших расселили по нанятым комнатам в домах эмигрантов, преимущественно евреев, в районе Уайт-Чепела (см. док. 6). А. В. Островский полагал, что известно имя хозяина квартиры, где жил И. Джугашвили, – Артур Ричард Джон Бэкон[870]. Однако исследователь ссылался на перевод статьи, появившейся в «Дейли Экспресс» 5 января 1950 г. и содержавшей рассказ упомянутого Бэкона[871], но рассказчик всего лишь сообщал, что мальчиком растапливал печь и бегал с мелкими поручениями, за что получил от Сталина чаевые. Приведенные им немногие подробности позволяют заподозрить, что он на самом деле не видел Сталина, а придумал все это задним числом. По его словам, Сталин жил «вместе с одним русским сапожником и его женой в Степни». На самом деле Иосиф Джугашвили жил в одной комнате с М. Цхакая и С. Шаумяном[872] (см. гл. 14, док. 1), о существовании которых заметка в «Дейли Экспресс» умалчивает.
Съезд наконец открылся 30 апреля/13 мая и продолжался до 19 мая/1 июня 1907 г., всего состоялось 35 заседаний, как правило, по два заседания в день – утреннее и вечернее.
Для заседаний съезда арендовали церковь, пустовавшую все дни, кроме воскресений. По воскресеньям служили мессу, поэтому съезд не заседал, делегаты были свободны и осматривали Лондон. Несуразное начало и странное для такой партии, как РСДРП, место заседаний как будто задали дальнейший тон. V съезд РСДРП по сути прозвучавших там речей и дебатов был на изумление бестолковым мероприятием. Если по протоколам предыдущего, IV съезда заметно стремление представителей обеих фракций найти общую основу, сохранить единство партии, то год спустя, по-видимому, эти намерения выдохлись, ощущались разочарование и усталость друг от друга. Выступавшие более не старались выбирать примирительный тон, избегать резкостей. Напротив, именно межфракционная рознь, бесконечные взаимные претензии и оказались, в сущности, основным содержанием съезда. Л.Д.Троцкий вспоминал, что «это был многолюдный, долгий, бурный и хаотический съезд» (см. док. 9), а по словам С. Г. Струмилина, «ярость фракционных страстей достигала порой таких степеней и выражений, что их следы пришлось потом тщательно удалять из протоколов», причем он отметил особенный вклад людей определенного склада, которые «сознательно обостряя мельчайшие разногласия и поднимая их каждый раз на самую что ни на есть „принципиальную" высоту, здорово отравляли атмосферу съезда»[873]. Отмечал общую нервозность и К. Гандурин, связывая ее с передрягами, предшествовавшими началу съезда («Достаточно было иногда одного слова со стороны того или иного члена фракции – страсти вспыхивали, начинался шум»[874]).
Среди участников съезда оказалось 105 большевиков, 97 меньшевиков, 57 бундовцев, 44 члена польской социал-демократической партии, 29 латышской и 4 внефракционных. На этот раз, собрав детальные сведения, статистическая комиссия объявила, что общий возраст съезда – 9289 лет, в революционном движении съезд участвовал 2413 лет, в социал-демократическом – 2062,5 года, в тюрьмах пробыл 597,7 года[875].
Иосиф Джугашвили должен был вновь встретить партийцев, знакомых по прошлому съезду, таких, например, как К. Е. Ворошилов (с которым на этот раз, судя по воспоминаниям Ворошилова, почти не общался), а также увидеть новые лица. Всеобщее внимание привлекал впервые присутствовавший на съезде Л. Д. Троцкий. От костромской организации приехал А. М. Стопани, с которым Коба, вероятно, встречался в Баку; от Москвы были М. Н. Покровский, В. П. Ногин, Л. Б. Каменев; от Петербурга— Г. Е. Зиновьев, Е. М. Ярославский. Несомненной знаменитостью был М. Горький, имевший совещательный голос и сыгравший решающую роль в улаживании денежных проблем съезда, среди гостей была и М. Ф. Андреева.
Из рассказов участников ясно, что во время V съезда нормой стали собрания обеих фракций, где шло параллельное обсуждение, выработка позиций и даже «фракционных директив» (по выражению С. Г. Струмилина