тью представительства и активностью грузинских меньшевиков на съезде.
Предложенные к рассмотрению спорные борчалинские мандаты на восьмом заседании съезда 4 мая не обсуждались, и, не приняв по ним никакого решения, делегаты обратились к прерванным накануне прениям по первому пункту повестки дня – отчету ЦК РСДРП.
К борчалинским мандатам съезд вернулся на тринадцатом, вечернем, заседании в понедельник 7/20 мая. Докладчиком от мандатной комиссии выступал петербургский большевик И.А.Теодорович (Панов). Он сообщил съезду, что мандатная комиссия дважды, двумя разными составами, рассматривала борчалинские мандаты, ее подкомиссия делала это трижды. Всякий раз большинством голосов мандаты были признаны. Между тем грузинские меньшевики упорно оспаривали эти мандаты, ссылаясь на то, что в Борчалинском уезде имеется не организация, а «группа», причем малочисленная, и работу она ведет не социал-демократическую, а просто «демократическую», к тому же выборы были проведены с нарушениями и не утверждены Тифлисским комитетом (см. док. 13).
Вслед за Теодоровичем слово взял Шаумян (Сурен), дабы «ознакомить съезд с характерной для кавказских нравов историей наших мандатов». Он пояснил, что в Грузии меньшевики неизменно оспаривают любые большевистские мандаты, «пользуясь своим подавляющим численным перевесом и официальным господством на Кавказе, принимают все меры к тому, чтобы не дать выбраться большевикам». На предыдущем съезде, напомнил Шаумян, грузинские меньшевики пытались аннулировать его мандат от эриванской организации, но не смогли убедить съезд, даже несмотря на его меньшевистское большинство. Далее Шаумян привел подробности того, как в Грузии меньшевики систематически проваливали те выборы, где выдвигались большевики, и ядовито прокомментировал аргументы оппонентов: «Мне впервые здесь, в мандатной комиссии, пришлось услышать, будто у нас на Кавказе существует два типа организаций: «группы», которые не имеют права расширяться, и «настоящие» организации», «каким это образом в Гурии, где одно только сплошное мелкобуржуазное крестьянство, где нет ни единой пролетарской души, ни одного заводика, можно вести с.-д. работу, и настолько успешно, что вместо 800 членов партии, имевшихся во время Стокгольмского съезда, теперь, через год, вы имеете там 7000 членов, а в промышленном Борчалинском уезде, где имеется более 10000 рабочих, не может вестись с.-д. работа?!» – вопрошал Шаумян (см. док. 13).
В ответ с длинной речью выступил Н. Рамишвили (Борцов). Опровергая слова Шаумяна, он вряд ли отдавал себе отчет, что его речь выглядит как наглядная иллюстрация сказанного оппонентом. Изворотливые попытки обосновать, что борчалинская организация все-таки должна считаться «группой», работа ее «общедемократической», а пролетариата в уезде нет, несмотря на наличие заводов, тогда как в Гурии, где заводов нет, пролетариат, наоборот, имеется, сопровождавшиеся к тому же фантастическим заявлением, будто «из 100000 населения Гурии приблизительно 40000 организовано в демократических организациях, и только около 5000 – в с.-д. партию» (то есть четыре гурийца из десяти, включая женщин и детей, состоят в околопартийных организациях!), наверное, должны были убедить большинство съезда превыше любых жалоб Шаумяна и его товарищей. Сразу после выступления Рамишвили прения были прекращены и съезд большинством голосов утвердил два борчалинских мандата, предоставив Шаумяну и Кахояну право решающего голоса (см. док. 13).
На следующий день, 8/21 мая, на утреннем заседании съезд принял предложение мандатной комиссии о предоставлении совещательных голосов М. Цхакая (Барсову) и И. Джугашвили (Ивановичу). Цхакая был третьим делегатом от Борчалинского уезда, а вот насчет Ивановича в материалах съезда имеется неясность. Его мандат обсуждался вроде бы в рамках проблемы борчалинских мандатов; Таратута, предлагая подтвердить право Барсова и Ивановича на совещательный голос, назвал их делегатами «с Кавказа»[887], но в списке делегатов съезда значится, что Иванович представлял Тифлисский комитет[888] . 8 мая их вопрос был решен положительно и быстро, требование Мартова разъяснить, о каких делегатах идет речь, как и протесты Жордании, съезд отклонил и прений затевать не стал (см. док. 14).
Казалось бы, вопрос был исчерпан. Однако на тридцать первом заседании 17/30 мая, уже под самый конец съезда (всего состоялось 35 заседаний), было оглашено обширное письменное заявление кавказских делегатов, 24 с решающими и трех с совещательными голосами, с протестом против утверждения борчалинских мандатов и повторением все тех же аргументов об отсутствии в уезде организации, не социал-демократическом характере работы и неправильно проведенных выборах[889]. Никаких последствий это заявление не имело, съезд просто принял его к сведению.
Откуда такая настойчивость грузинских меньшевиков в оспаривании большевистских мандатов? Похоже, что С.Шаумян в своем выступлении верно обрисовал положение дел. В принципе положение в грузинских комитетах РСДРП имело сходство с общероссийским. На Лондонском съезде высказали свои впечатления представители вошедших в РСДРП после IV Стокгольмского съезда национальных социал-демократий (Бунда, польско-литовской, латышской), в течение года наблюдавшие жизнь российской партии. Непрерывная склока между фракциями их удивляла и озадачивала. Один из лидеров Бунда М. И. Гольдман (Либер), выступая 4/17 мая, поставил свой диагноз: «В нашей партии царит хаос. Причина этого заключается в том, что уже с давних пор в партии укоренился обычай, по которому большинство, одержавшее победу на съезде, всеми средствами стремится механически подавить и уничтожить другое направление. Так постоянно борются между собою в партии два течения: одно – «правительственное», другое – «оппозиционное»; причем последнее старается всеми силами получить на следующем съезде большинство, часто случайное, чтобы захватить в свои руки власть и потом уничтожить своего противника. При этом борьба ведется обыкновенно на почве якобы принципиальных разногласий, хотя потом оказывается, что эти разногласия вовсе не так уж велики»[890]. В тот же день на вечернем заседании Гольдмана поддержал другой революционер со стажем, член Главного правления Социал-демократии Польши и Литвы, делегат от лодзинской организации А. Рубинштейн (Малецкий). Поскольку в повестке дня стояло обсуждение отчета ЦК, он поставил вопрос «насколько ЦК действительно был ЦК, т. е. внефракционным учреждением» и констатировал, «что такого ЦК у нас не было». Вину за это Рубинштейн возложил на меньшевиков: «Если на Объединительном съезде меньшевики имели большинство 16 голосов, то это ведь не означало, что два существующие в партии направления исчезли; поэтому, когда создавали ЦК, нужно было составить его так, чтобы он мог быть выразителем всех течений в партии; выбирая же в ЦК только меньшевиков, стокгольмское большинство этим заявило, что желает иметь фракцию, а не партию». Если два течения настолько непримиримы, – продолжил Рубинштейн, – то они не должны оставаться в одной партии; если же «они сознают, что между ними есть нечто общее, они не имеют права вести по отношению друг к другу такую линию»[891].
То же положение дел было и в Грузии, только в утрированных формах. Для сравнения отметим, что на Лондонском съезде проверялись также и бакинские мандаты, но поведение Бакинского комитета заметно отличалось. Там голоса разделились, из 1297 участвовавших в выборах членов партии 436 проголосовали за большевиков и 861 за меньшевиков, и от Баку на съезд явились три делегата: два меньшевика – Исидор Рамишвили (Бериев) и В.Б.Юстус (Косяков) и один большевик – В. Ф. Ефимов (Василий). Справедливое решение, а приведенные данные лишний раз подчеркивают фантастичность численности членов партии, заявленной грузинами. Мандатная комиссия съезда пришла к выводу, что, учитывая общее число голосов, можно утвердить только один бакинский мандат, но тогда «это будет неправильное представительство от бакинского пролетариата», поэтому 14/27 мая предложила съезду утвердить всех троих. Против немедленно выступили Г. Лордкипанидзе и два заинтересованных лица – принадлежавший к шендриковской группе Юстус, утверждавший, что в Баку на собрании руководящего коллектива из пяти меньшевиков и четырех большевиков «единогласно было решено утвердить два меньшевистские мандата», и И. И. Рамишвили, который после предложения прекратить прения заявил, что это «равносильно оскорблению», что их доводы «не хотят выслушать до конца», а когда съезд все же прекратил прения, с места выкрикнул: «Это грубое насилие». Все три мандата съездом были утверждены[892]. Из зафиксированной протоколами перепалки угадывается, что грузинские меньшевики вели себя одинаково, независимо от того, находились ли они в Тифлисе, Баку или Лондоне, но Бакинский комитет все же умел соблюдать некоторую объективность: что бы ни заявляли Юстус и Рамишвили, комитет делегировал на съезд троих, а не двоих.
Не оспаривая напрямую правомерность присутствия на съезде такого количества грузинских меньшевиков, большевики искали повод показать, что считают это неоправданным. Один из первых выпадов на Лондонском съезде сделал Г. А. Алексинский, в то время большевик и член думской фракции. 7/20 мая, выступая с докладом о деятельности фракции, он обсуждал, каких избирателей она представляет. Алексинский заметил, что в думской социал-демократической партии «меньшевиков вдвое больше, чем большевиков», однако «при этом оказывается, что в то время как среди меньшевистской части фракции депутаты, прошедшие от рабочей курии, составляют лишь треть, среди большевиков они составляют две трети». Для партии, позиционировавшей себя как пролетарская, это был весьма серьезный упрек. По данным Алексинского, было «несомненно, что наиболее крупные центры промышленности дали депутатов-большевиков»; Петербург, Москва, Урал, крупные промышленные центры Польши «тяготеют к большевикам», одновременно «крестьянская Гурия – цитадель меньшевизма», к нему же склоняется «ремесленный еврейский пролетариат Бунда». Свои слова Алексинский подкрепил ссылками на статьи меньшевистских авторов, процитировав следующий пассаж из Н. Валентинова: «Выступление с.-д. на кавказских выборах было действительно самостоятельным, но чтобы оно было с.-д., мы в этом несколько сомневаемся. Социал-демократическое выступление и политика предполагают своего реального носителя – сплачивающийся и в том или ином действии организующийся пролетариат. Мы спрашиваем, где был этот пролетариат на кавказских выборах? Кто выбирал наших тт. Жордания, Джапаридзе, Гомартели, Рамишвили, Церетели и т. д.? Кто за них голосовал? Пролетариат? Да ничего подобного, их избрала мелкая буржуазия». Констатировав непролетарский характер представительства, Алексинский вывел из него склонность меньшевистской части думской фракции к союзу с кадетами, что решительно не нравилось думским большевикам, от имени которых он выступал