[делегаты сели на пароход до Копенгагена]
Мы ехали как пассажиры третьего класса и помещались в трюме. Конечно, никому не хотелось торчать под палубой, все были наверху. Начался шум. Спорили, группами наседая на меньшевиков; делегация «спилки» затянула песню, некоторые дурачились. […] Через несколько часов езды все эти «опасные» и «злонамеренные», по терминологии охранки, революционеры, среди которых были публицисты, депутаты Думы, ученые, – превратились в ораву кричащих, поющих и неистово дурачащихся буршей. Один из старых меньшевистских публицистов (Мартынов) орал во все горло наступавшим на него молодым «бекам»: «Чего вы от меня хотите? Я меньшевик и умру под меньшевистским забором». Капитан (финн), его помощник и еще какие-то иностранцы, сдержанные и респектабельные, с немым изумлением посматривали на буйных пассажиров. А мы с торжеством стаскивали с себя «крахмалки», пели и бесновались.
Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.). Из воспоминаний. C. 113-117.
№ 2
К. Гандурин:
В ожидании начала работы съезда мы знакомились с городом. От Копенгагена у меня осталось впечатление, как от чистенького, веселого, полного зелени города. Его чистота и откормленный здоровый вид публики, наполнявшей улицы, изящество костюмов резко бросались нам в глаза. […]
Делегаты прибывали. Селились по отелям небольшими группами. Сильно конспирировали, но эта конспирация оказывалась все более и более призрачной. Съезжалось народу гораздо больше, чем рассчитывали видеть на съезде «верхи». Должно быть, уже не хватало дешевых отелей для размещения. Помню, группа делегатов поместилась в одном из отелей, находившихся в центре города. Это было далеко не конспиративно. Делегаты, среди респектабельных клиентов отеля, не могли не наводить на размышления и администрацию и прислугу. Как ни старались мы не отличаться внешностью от датчан, ничего из этого не выходило: слишком уже убоги были наши костюмы, да и нельзя перекроить лиц и особенных фигур наших делегатов-рабочих. Наконец, явились делегаты и с Кавказа. С этими уже ничего нельзя было поделать никакими «крахмалами». Большинство из них явилось в папахах и шубах: как жители юга, они не решились ехать налегке. Лица у некоторых из них были таковы, что и нам, при виде таких физиономий, делалось не по себе.
Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.). Из воспоминаний. C. 118-119.
№ 3
К. Гандурин:
Мы высадились в Гервиге. […] Ни прогуливавшийся вдоль перрона «бобби», ни многочисленные англичане, ожидавшие поезда, не обратили на нас ни малейшего внимания. Это нам понравилось. В то время как в Дании на нас таращили глаза, здесь нас просто не замечали. Не заметили даже кавказцев с их папахами, шубами и плащами. […]
И наш первый ночлег в Лондоне был необычен. Ночевали в одной из лондонских ночлежек. […]
Мы сидели в огромной столовой за дубовыми столами. Помню, на стенах висели какие-то немудрящие картинки и под ними шпалерами возле всех четырех стен стояли босяки и жадно следили за каждым нашим движением. Бросали кто-нибудь из нас окурок – эти люди с ловкостью голодных собак хватали его, отталкивая друг друга; вставал кто-нибудь из-за стола, оставляя в тарелке недоеденный, далеко не вкусный «сюп» – подле тарелки завязывалась буквально-таки звериная грызня. […] Их было много: старые, с красными от пьянства лицами, с трясущимися руками, молодые, коренастые, сильные, с каким-то особым хищным блеском глаз – все они производили жуткое, неотразимое впечатление. Я был подавлен этим зрелищем. В своем Иванове я видал всякие виды, но таких людей, людей одичавших, полузверей я встретил впервые. Для меня было ясно, кто эти люди. Большинство из них честно работали, пока безработица, болезнь или еще что не выбросили их за борт жизни.
Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.). Из воспоминаний. C. 125-126.
№ 4
А. Власов:
Наконец и Англия. Белые скалы, порт, быстрая езда по жел. дороге и Лондон. Помещений приготовить не успели, и мы чуть не всем съездом попали на ночлег в работный дом […]
Пришли, выстроились в шеренгу, взяли билеты и поднялись в свои апартаменты. Длинный коридор, невысокие перегородки, маленькая загородка —две кровати и стол. Серо, казенно, жутко. «Э, да тут и вошки есть, а мы думали в Англии их не водится», – слышится по коридору. Это товарищи, осматривая постели, выражают возмущение.
Ужин в общей столовой, как и полагается в «работном доме» Англии, – прескверный, обстановка напоминает тюрьму, всюду шмыгают босяки, но не наши, а лондонские, маркой «повыше».
Собираемся группами. Всюду возмущение:
– Куда это нас вперли?
Так, со злобой и унынием, провели мы первую ночь в Лондоне, спали мало. На другой день начали устраиваться на квартирах. Мы, большевики, устроились хорошо, деньги у нашей организации были.
Власов А. Моя поездка на Лондонский съезд 1907 г. //Пролетарская революция. 1925. № 9 (44). С. 179.
№ 5
С. Г. Струмилин:
Всем делегатам съезда предложили было поселиться в одном из ночлежных домов в Уайт-Чепеле. Для Уайт-Чепела это была весьма приличная ночлежка, с отдельными каморками для каждого жильца, постелью и даже бельем, весьма, впрочем, подозрительной чистоты и свежести. […] Но, располагая бюджетом всего в 2 шиллинга на делегата в сутки, мы не могли рассчитывать в стране капитала на более гостеприимный прием. Зато для заседаний съезда нам удалось нанять гораздо более приличное помещение в одной из лондонских церквей – Брозербуудчерч».
Струмилин С. Г. Из пережитого. С. 224-225.
№ 6
К. Гандурин:
В этот же день подавляющее большинство съездовцев поселилось в Уайтчепеле, в квартирах эмигрировавших в различное время из России евреев. Здесь мы чувствовали себя хорошо. Уайтчепель – еврейский квартал: русский язык здесь мы слышали на каждом шагу. Мы поселились вдвоем с тов. Любимовым в квартире портного. Комната была недурная. Плохо было только то, что наш хозяин, живший когда-то в России, совершенно забыл русский язык. Он был членом трэд-юниона; по внешности выглядел англичанином и жил в довольно культурной обстановке. Здесь я воочию убедился, что квалифицированные рабочие в Англии имеют пианино и учат музыке детей; хозяин имел девочку, которая каждое утро играла гаммы. Как это было не похоже на нашу иваново-вознесенскую жизнь, грязную и пыльную.
Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.). Из воспоминаний. C. 127.
№ 7
А. Власов:
Заседания съезда происходили в английской церкви, что немало нас, серяков, удивило. Выступали с приветствиями англичане. Речи тут же переводили.
При распределении мест мы сразу, без разговора, заняли левую сторону, если бы понадобилось, заняли бы силой: меньшевики щеголяли большей развитостью своих членов рабочих, на нашей стороне было больше убежденности и физической силы.
Власов А. Моя поездка на Лондонский съезд 1907 г. С. 179.
№ 8
А. Власов:
Съезд тянулся долго. […] Успели мы между заседаний и во время работы комиссий побывать в Гайд-Парке, посмотреть на собрания, позавидовали свободе слова. Соберется толпа громадная, разобьется на группы; выступают разные ораторы, для них и кафедра устроена. Один о Христе толкует, другой о тред-юнионах, третий о марксизме, – десятки их, кто что хочет, то и слушает.
Власов А. Моя поездка на Лондонский съезд 1907 г. С. 181.
№ 9
Л. Д. Троцкий:
Партийный съезд 1907 г. заседал в лондонской социалистической церкви. Это был многолюдный, долгий, бурный и хаотический съезд. В Петербурге еще жива была вторая Дума. Революция шла на убыль, но интерес к ней, даже в английских политических кругах, был еще очень велик. Именитых делегатов съезда видные либералы приглашали к себе на дом, чтоб показать гостям. Начавшийся революционный отлив уже сказался, однако, в ослаблении партийной кассы. Не только на обратный путь, но и на доведение съезда до конца не хватало средств.
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 202.
№ 10
К. Гандурин:
Будучи истыми провинциалами, мы сейчас же вскочили и пошли «посмотреть» на Троцкого. Возле одного из столов стоял высокий молодой человек: это был Троцкий. Острый и быстрый взгляд горячих глаз, резко выразительное лицо – все в нем производило впечатление и говорило о недюжинности этого человека. Если Ленин на нас не произвел своим внешним видом впечатления – то Троцкий произвел, и очень сильное. Мы были рады, что знаменитый по деятельности в Петербургском Совете РД, только что бежавший из ссылки, т. Троцкий выглядит настоящим «вождем». […]
Троцкий, стоявший вне фракций и часто не соглашавшийся ни с большевиками, ни с меньшевиками, покорил нас пафосом и блеском своих речей. Каждая его фраза хлестала, как бич. Кипучий и страстный, он казался живым воплощением революционной энергии и страсти. Все в нем было выразительно – и слово, и жест. Он бросал простые и картинные сравнения; насыщенные чувством, меткие, они производили огромное впечатление. […]
Гандурин К. О Лондонском съезде РСДРП (1907 г.). Из воспоминаний. C. 126-127, 132.
№ 11
К. Е. Ворошилов:
Как и на IV съезде, В. И. Ленин почти каждодневно встречался с большевистской частью делегатов на фракционных собраниях. Эти сборы не имели официальной повестки и специального председателя, а скорее всего походили на товарищеские беседы единомышленников. Как всегда, Ленин старался ничем не выделяться из общей массы, и чаще всего руководил этими собраниями не он. Однако, несмотря на это, как-то получалось так, что Владимир Ильич всегда был в центре внимания и мы всей душой тянулись к нему […]
Вспоминается первый такой сбор нашей большевистской фракции в Лондоне перед началом работы V съезда. Владимир Ильич попросил нас, делегатов с мест, сообщить о настроениях в местных партийных организациях, о наказах, данных ими своим делегатам, и высказать свои соображения о том, как распределяются голоса большевиков и меньшевиков в составе делегаций от различных районов страны. Сообщения сделали представители из Петербурга, Москвы, Урала, Кавказа; я очень коротко доложил о представителях Донбасса. Владимир Ильич внимательно слушал нас и делал какие-то записи в свой блокнот. Иногда он выражал