Документы
И вот мы на горе. Здесь монастырь св.Давида, по соседству – духанчик, а в гроте при церкви погребены Грибоедов и его жена, урожденная княжна Чавчавадзе. […]
Отсюда в самом деле весь город был виден как на ладони, город солнца, город садов, цветов и виноградников. Он раскинулся в широкой долине меж зеленых холмов и гор. Его пересекала извилистая лента реки Куры, образуя два зеленых островка. Белые, каменные дома и домики весело блестели в потоках света, улыбались небу. И весь он казался праздничным, нарядным, счастливым, как невеста. Лишь на окраинах пестрели грязно-бурые пятна рабочих хибарок. В ранней юности в своем воображении я видел такими города будущего – города социализма. Не хватало лишь красных знамен и флагов, которые, по моему представлению, должны были развеваться над каждой крышей как символы торжества свободы, равенства и братства. Но тут вместо знамен над городом сияли золотой полумесяц мечети, серебряный крест грузинской церкви, а может и армянской. […]
Мы быстро спустились с горы и направились на базар. Он был недалеко. […] На длинных прилавках, сколоченных из досок, в плетеных корзинах и прямо на земле – на мешковинах и рогожах – возвышались целые горы зелени, пряностей, овощей, фруктов, козьего сыра, мяса, яиц. Лежали гигантские бурдюки вина, стояли жбаны с молоком, и тут же на железных крючьях висели десятки бараньих туш, блестящих от жира, осаждаемых мухами. […]
А какой здесь крик, шум, движение! На разные голоса кричали торговцы и покупатели, слышались глухие удары топора по мясу, гул и рокот бубнов, звонкие переливы зурны, отчаянный писк кеманчи, топот ног, град рукоплесканий, свист и песни.
Бляхин П. Дни мятежные. Трилогия. Повесть о днях моей юности.
М.: Советский писатель, 1969. С. 347_350[184]-
№ 1
Сталин:
Его Высокопреподобию, Ректору Тифлисской духовной Семинарии, Отцу Серафиму
кончившего курс в Горийском духовном училище нижайшее прошение.
Желая продолжать образование, осмеливаюсь просить Вас, Ваше Высокопреподобие, допустить меня к поверочному испытанию. К сему осмеливаюсь добавить, что Правлением Горийского духовного училища я рекомендован к поступлению в первый класс духовной Семинарии.
Иосифа Джугашвили
Прошение И. Джугашвили ректору семинарии, 22 августа 1894 (дата регистрации)
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4322. Л. 1.
Опубликовано: Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? Фото 10 (фотография).
№ 2
Сталин:
Нижайшее прошение.
Кончивши курс первым учеником в Горийском духовном училище и не имея средств для продолжения дальнейшего образования, я тем не менее осмелился, с разрешения Вашего Высокопреподобия, держать экзамен в Тифлисскую духовную Семинарию, который (экзамен), к счастью, увенчался успехом, и я был принят в число воспитанников духовной Семинарии.
Но, так как мои родители не могут содержать меня в Тифлисе, то я всенижайше прошу Вас, Ваше Высокопреподобие, принять меня хотя на полуказенное содержание.
К сему осмеливаюсь добавить и то, что во время моего учения в Горийском духовном училище, я пользовался пособием из сумм училища.
Ученик 1-го класса Тифлисской духовной Семинарии
Иосиф Джугашвили
1894 года сентября [дата не проставлена]
[Резолюция:] На полов[инное]. Грузин.
Прошение ученика 1 класса И. Джугашвили ректору семинарии архимандриту Серафиму, сентябрь 1894 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4325. Л. 1-2.
№ 3
Д. Гогохия:
Осенью того же 1894 года мы приехали в Тифлис – впервые в нашей жизни очутились в большом городе.
Нас ввели в четырехэтажный дом, в огромные комнаты общежития, в которых размещалось по двадцать-тридцать человек. Это здание и было тифлисской духовной семинарией.
Жизнь в духовной семинарии протекала однообразно и монотонно. Вставали мы в семь часов утра. Сначала нас заставляли молиться, потом мы пили чай, после звонка шли в класс. Дежурный ученик читал молитву «царю небесному», и занятия продолжались с перерывами до двух часов дня. В три часа – обед, в пять часов вечера – перекличка, после которой выходить на улицу строго запрещалось.
Позже вели на вечернюю молитву, в восемь часов пили чай, затем расходились по классам – готовить уроки, а в десять часов – по койкам, спать. Мы чувствовали себя как бы в каменном мешке. […]
Инспектор Абашидзе строго и придирчиво следил за пансионерами, за их образом мыслей, времяпрепровождением, и кроме того позволял себе производить обыски. Обыскивал нас и наши личные ящики.
Семинарская атмосфера тяготила Иосифа Джугашвили. Он сразу понял, что преподаваемые в семинарии предметы не могут удовлетворить человека развитого.
Он жаждал знать основы всего происходящего в мире, доискивался до первопричины, добивался ясного понимания вопросов, на которые семинарский курс не давал ответа.
Иосиф перестал уделять внимание урокам, учился на тройки – лишь бы сдать экзамены. Он не терял времени и энергии на усвоение легенд из священного писания и уже с первого класса стал интересоваться светской литературой, общественно-экономическими вопросами. В этом ему помогали ученики старших классов. Узнав о способном и любознательном Иосифе Джугашвили, они стали беседовать с ним и снабжать его журналами и книгами.
Гогохия Д. На всю жизнь запомнились эти дни //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 10-12.
№ 4
Г. Глурджидзе:
После горийского училища я снова встретился с Иосифом Джугашвили в стенах тифлисской духовной семинарии. Тяжелый был режим в этом училище. Нельзя было почитать газету, пойти в театр. После пяти часов вечера запрещалось выходить на улицу. Бесконечные моления: перед уроком, перед завтраком, перед обедом, перед сном. По субботам и воскресеньям долгие, томительные обедни. Надоедали нам здорово.
За учащимися была установлена слежка преподавателей. Меры взыскания по отношению к учащимся выражались в грубых выговорах, карцере (темная комната), в двойках по поведению и наконец в исключении из семинарии.
Иосиф увлекался чтением «посторонних» книг. Вокруг него собирались товарищи.
Чтобы лучше разобраться в интересовавших нас вопросах, мы читали «Историю культуры» Липперта, «Войну и мир», «Хозяин и работник», «Крейцерову сонату», «Воскресенье» Льва Толстого, а также Писарева, Достоевского, Шекспира, Шиллера и др.
Иногда мы читали в церкви, во время службы, притаившись в рядах. Мы прочитывали книги конечно с большой осторожностью, чтобы не попасться на глаза надзирателям.
Книга была неразлучным другом Иосифа, и он с нею не расставался даже во время еды. […]
Из предметов, проходившихся в то время, Иосиф любил гражданскую историю и логику. По этим предметам у него всегда были пятерки. По остальным он готовился в конце года к экзаменам.
Большим развлечением для нас, в нестерпимо душной атмосфере семинарии, были песни. Необычайное удовольствие испытывали мы, когда Coco втягивал нас в хор и своим звонким, приятным голосом запевал любимые народные песни.
Глурджидзе Г. Памятные годы // Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 20-21.
№ 5
Сталин:
Нижайшее прошение.
Мать моя находится в самом бедственном положении. Не имея имущества ни движимого, ни недвижимого, она живет и содержит меня ручной работой, которую часто не находит; вследствие этого она часто переносит разные лишения и недостатки, тем более, что воспитывает меня во вверенной Вам Семинарии.
Посему всенижайше прошу Вас, Ваше Высокопреподобие, выдать мне зимнюю одежду и этим облегчить печальное положение моей матери. Имею полную надежду, что вы непременно окажете мне отцовскую милость и избавите меня от простуды и холода.
Проситель Иосиф Джугашвили 1894 года 29 сентября.
[Резолюция:] Дать пальто и пару.
Прошение ученика 1 класса И. Джугашвили ректору семинарии архимандриту Серафиму, 29 сентября 1894 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 4324. Л. 1-2.
№ 6
Книга для записи наблюдения инспекции за поведением воспитанников Тифлисской духовной семинарии в 1894/95 уч. г.:
Октябрь 21. Джугашвили Иосиф громким разговором и смехом в спальне препятствовал спать своим товарищам, из которых одного[185] несколько раз увещевал его словами: «оставь, пожалуйста».
Сделан выговор помощником] инсп[ектора] В. Ивановым
Октябрь 27. Ландия Лаврентий (1 кл.) во время вечерних занятий в классе, подойдя к двум вместе занимавшимся товарищам, толкнул их головы одну на другую, вследствие чего у них поднялся шум; шумел также Джугашвили (1 кл.). Пом. инсп. Вл. Иванов.
Декабрь 4. Джугашвили (1 кл.) плохо стоял в церкви во время всенощного бдения: опирался на стену и стоял на одной ноге. Когда я расстанавливал учеников 1 класса в церкви и отодвинул Гачукова (1 кл.) из первого окна (перед правым клиросом), где ученики любят укрываться от взгляда инспекции, то он грубоватым тоном сказал мне: «каждый раз передвигаете», при чем ложно утверждал, что в окне ему место указано другим членом инспекции.
Выговор, обед после товарищей, после стояние в столовой.
Январь 21. Во время свободного урока (греч[еского] языка – по болезни преподавателя) ученики 1 класса: Карабелов, Джугашвили, Лиадзе, Цинцадзе Федор, не обращая внимания на то, что в соседнем классе был урок словесности, стали петь по-грузински хором, так же громко, как поют в церкви. Делали они это после предупреждения со стороны помощника инспектора, который незадолго до этого пения приказал ученику Инаеву прекратить игру на гитаре, чтобы не мешать 2 классу. Преподаватель А. П. Альбов, занимавшийся во 2 классе, после урока заявил, что пение в 1 классе совершенно заглушало его голос во 2 классе.
Отдалить обед до после товарищей. Пом. инсп. Вл. Иванов
27 февраля. В 4 1/2 часа пополудни, явившись в 1 кл. 1-е отд. на сильный крик, я увидел Лаперова, который в сильном раздражении кричал на Иремашвили и Джугашвили. Оказалось, что два последние ученика систематически насмехаются над Лаперовым, всячески дразнят его и издеваются над ним, чем и приводят его в раздражение. Подобные проделки они позволяют себе часто, по заявлению Лаперова.