Гогохия Д. На всю жизнь запомнились эти дни //Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 16.
№ 35
Из беседы Сталина с Дж. Дэвисом[211]:
Дэвис: Почему Вы ушли из духовной семинарии?
Сталин: Меня выгнали.
Дэвис: Почему?
Сталин: Потому, что я читал Маркса.
Дэвис: Когда это было? Как Вы достали Маркса?
Сталин: Это было в 1899 году. Я был в последнем классе, вел кружок учеников – изучали Маркса. В Тифлисе была с.-д. организация, с которой я был связан и которая имела литературу и давала мне.
Хромов С. С. По страницам личного архива Сталина. М.: МГУ, 2009. С. 253-254.
№ 36
Из журнала педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии:
Уволить из семинарии за неявку на экзамен по неизвестной причине Джугашвили Иосифа.
Запись в журнале педагогического собрания Правления Тифлисской духовной семинарии, 29 мая 1899 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 62. Л. 7 (фотокопия).
№ 37
Ротмистр Г. Д. Джакели:
Привлеченный к производимой мною в порядке положения о Государственной Охране переписке о забастовке на заводе Ротшильда, именующий себя горийским жителем Иосифом Виссарионовым Джугашвили между прочим показал, что он учился в Тифлисской Духовной семинарии, откуда вышел из 5-го класса по неимению средств, в 1899 г., что в 1901 г. он служил в Тифлисе в физической обсерватории, а затем проживал, перебиваясь уроками, то в Тифлисе, то в гор. Гори, до половины минувшего марта, когда он выехал из Гори в Батум.
Донося об изложенном, прошу ваше превосходительство об уведомлении меня: 1) Действительно ли Иосиф Джугашвили учился в Духовной Семинарии, а потом служил в Тифлисе в физической обсерватории и не был ли замечен названный Джугашвили в чем-либо предосудительном в политическом отношении.
Из отношения временно исполняющего должность помощника в Батумском округе ротмистра Г. Д. Джакели начальнику Тифлисского ГЖУ, 8 апреля 1902 г. № 358
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 80. Л. 9-10 (копия, машинопись, сделана в феврале 1930 г.).
№ 38
Ротмистр Ф. А. Засыпкин:
Имею честь уведомить ваше высокоблагородие, по сведениям, доставленным тифлисск[им] полицм[ейстером], что Иосиф Виссарионов Джугашвили поступил в Тифлисскую духовную семинарию с 1 сентября 1894 г. и обучался в ней по 29 мая 1899 г., когда за неявкой по неизвестной причине на экзамены уволен из семинарии по журнальному постановлению Правления семинарии от указанного выше числа.
Из отношения заместителя начальника Тифлисского ГЖУ ротмистра Ф. А. Засыпкина ротмистру Джакели, 18 мая 1902 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп.4. Д. 80. Л. 11 (копия, машинопись, сделана в феврале 1930 г.).
Глава 3. Тифлис, 1899-1901 годы
Лето 1899 г. Иосиф Джугашвили провел в родном Гори. Там же жил летом Михаил Давиташвили, приезжал Ладо Кецховели. Один из членов семьи Давиташвили вспоминал, что тем летом жандармы произвели обыск в доме отца Михи Давиташвили, местного священника. А. В. Островский, обнаружив эти воспоминания, заключил, что таким образом Иосиф Джугашвили впервые мог столкнуться с обыском у близких знакомых и это должно было стать «важным моментом в его биографии».[212] Между тем исследователь признался, что не удалось найти никаких полицейских документов, свидетельствующих об этом обыске. Факт обыска представляется весьма сомнительным, ведь священник Давиташивили политикой не занимался, к тому же в те годы жандармы еще не развернули активную борьбу с революционерами. Представляется, что мемуарный рассказ заслуживает мало доверия, его автором двигало желание преувеличить близость своей семьи к революционному движению и к молодому Джугашвили.
К осени 1899 г. Джугашвили вернулся в Тифлис. К тому времени он уже год как состоял членом «Месаме-даси», а «Месаме-даси» вошла в состав новой партии – РСДРП. Однако это не означало, что круг тифлисских социал-демократов сделался однородным. Три года спустя товарищ прокурора местной судебной палаты Хлодовский заметил, что в 1900-1901 гг. имели место, по существу, «два совершенно отдельные, самостоятельные и независимые один от другого кружка» (см. док. 20). Один – русский, другой – грузинский. Русский (где наиболее активными были поначалу Ипполит Яковлевич Франчески, Иван Иванович Лузин, Осип Аркадьевич Коган) состоял из ссыльных, знакомых между собой по ранним социалистическим кружкам. Правительство, движимое стремлением удалить неблагонадежные элементы из столиц, по давнему обыкновению неосмотрительно продолжало ссылать их на Кавказ, распространяя тем самым споры революционного движения на этот и без того неспокойный край. Грузинский кружок – это группа «Месаме-даси» (Ной Жордания, Сильвестр Джибладзе, Севериан Джугели, Исидор Рамишвили, Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Александр Цулукидзе, Карло Чхеидзе, Василий Цабадзе, Нестор и Рожден Каладзе, Владимир (Ладо) Кецховели и др.). Джугашвили мог быть только на вторых ролях среди товарищей по «Месаме-даси», многие из которых превосходили его по возрасту, социальному происхождению и образованию, авторитету, стажу пребывания в группе. Любые позднейшие заявления о его лидерстве совершенно несуразны.
В идейном отношении тифлисские социал-демократы также были не вполне едины. Русский кружок, по-видимому, как и РСДРП в целом, придерживался убеждения в примате социально-классовых отношений, его участники были интернационалистами. Грузины же колебались между марксистским взглядом на борьбу классов и приверженностью националистической линии: должны ли пролетарии всех национальностей объединиться ради борьбы с буржуазными классами или же следует прежде всего добиваться независимости Грузии, тогда всех грузин, невзирая на классовую принадлежность, надо рассматривать как естественных союзников в этой борьбе[213]. По-видимому, среди месамедасистов имелись те, кто в большей мере склонялся к национализму, впоследствии они образовали ядро тифлисских меньшевиков. Имелись и более радикальные марксисты, которые позднее стали большевиками, – Михаил (Миха) Цхакая, Филипп Махарадзе, Александр Цулукидзе и, конечно, Иосиф Джугашвили.
В многонациональном Тифлисе членами РСДРП становились, разумеется, не только русские и грузины. Третьим политически активным элементом были армяне, но здесь у РСДРП имелся сильный конкурент в лице оформившейся в начале 1890-х гг. энергичной, настроенной на боевые действия партии «Дашнакцутюн», также сочетавшей социалистические и националистические настроения.
Обе группы, русская и грузинская, стремились завязать отношения с передовыми рабочими. Причем первые, не говорившие по-грузински, делали ставку на русских рабочих, концентрировавшихся в первую очередь на крупнейшем предприятии Тифлиса – в железнодорожных ремонтных мастерских. В роли связующего звена между кружковцами и рабочими мастерских выступали работавший там Владимир Джибладзе и месамедасист Сильвестр Джибладзе. Грузинские социалисты устанавливали связи с грузинскими рабочими, прежде всего табачных и обувных фабрик. Тифлис, административный и торговый центр, был не самым развитым промышленным городом, помимо железнодорожных мастерских, прочие предприятия были некрупными и мелкими, имелись машиностроительный и чугуннолитейный завод, но преобладали табачные и обувные фабрики. Как и в других местах Закавказья, местные жители становились в основном чернорабочими, квалифицированные рабочие кадры были преимущественно русскими. Поэтому неудивительно, что центром начавшегося рабочего движения стали именно мастерские Закавказской железной дороги: в марте 1896 г. там была замечена первая (или одна из первых) в Тифлисе листовка[214], а 14-20 декабря 1898 г. там же произошла первая в городе по-настоящему крупная забастовка, в ней участвовало около 2200 человек, из-за забастовки прекратилось движение поездов на станции Тифлис и было нарушено движение на некоторых участках Закавказской железной дороги[215]. Позднее, ближе к 1900 г., на работу в мастерские поступило несколько рабочих, членов РСДРП, сосланных из центральных губерний, в их числе были Сергей Яковлевич Аллилуев, Михаил Иванович Калинин, Мирон Демьянович Савченко.
Иосиф Джугашвили был одним из тех социал-демократов, кто вел занятия в рабочих кружках. Сам он много лет спустя сказал, что «впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских» в 1898 г.[216] О нем как молодом пропагандисте, еще носившем семинарскую форму, вспоминали рабочие тифлисского депо, табачной фабрики (см. док. 2, 4). В докладе Л. П. Берии перечислены восемь рабочих кружков, в которых в 1898-1900 гг. вел занятия Джугашвили, это количество за три года кажется правдоподобным. Кружки эти существовали на табачных фабриках Базарджианца (Бозарджянца), Энфианджианца, на заводе стройматериалов Карапетянца, обувной фабрике Адельханова, ткацкой фабрике Мирзоева, масляном заводе Толле, среди рабочих типографских мастерских[217].
Возможно, Джугашвили вел кружок и в железнодорожных мастерских, но не был знаком со всеми тамошними «передовыми рабочими». С Сергеем Аллилуевым он познакомился лично только после возвращения из первой ссылки в начале 1904 г., хотя Аллилуев утверждал, что и раньше слышал об энергичном молодом пропагандисте Сосо (в партийных кругах он был известен под этим уменьшительным именем, превратившимся в кличку; кличка Коба появилась не ранее 1904 г.)[218]. Неизвестно, когда Джугашвили впервые встретился с будущим «всероссийским старостой» М. И. Калининым. Они могли быть знакомы по Тифлису 1900-1901 гг., но прямых свидетельств этого нет.
Позднее Сталин с показной скромностью заявлял, что считает себя «одним из учеников передовых рабочих железнодорожных мастерских Тифлиса»[219]. В этом его специфическом кокетстве на самом деле было немало истины. Он учился разговаривать с аудиторией и добиваться нужного отклика, дирижировать реакцией слушателей. В последующие годы мы встретимся с воспоминаниями уже других его рабочих слушателей, описывавших, как мастерски он умел на собраниях и публичных дискуссиях с меньшевиками выдержать паузу, переждать выступления оппонентов, взять слово в точно рассчитанный момент и добиться того, что рабочая аудитория вставала на его сторону. Всему этому нужно было научиться, и школой были действительно тифлисские рабочие кружки. Тогдашние их слушатели доносят до нас содержание бесед. Как агитатор Сосо, видимо, и вправду имел успех, ибо сложно придумать иное объяснение его продвижению в партии, особенно на том раннем этапе. Уже тогда он сумел воспользоваться козырем, данным самой судьбой: мемуаристы признаются, что Сосо им нравился именно тем, что