№ 13
Вано Кецховели:
В 1899 году начинается наша самостоятельная жизнь[273]. В средних числах ноября я получил должность наблюдателя в Тифлисской физической обсерватории. Здесь требовалась предварительная трех-четырехнедельная практика, после чего новый работник зачислялся в штат. Мне предоставили в обсерватории жилую комнату, которая вскоре стала служить пристанищем для революционеров. Сюда часто приходили товарищ Сталин и Ладо Кецховели, нелегально проживавший в Тифлисе.
В конце декабря 1899 года освободилось в обсерватории место наблюдателя, и на эту должность, по совету Ладо, поступил товарищ Сталин. Нам приходилось бодрствовать всю ночь и в определенные часы и минуты производить наблюдения с помощью замысловатых приборов. Такая работа требовала напряжения нервов, терпения. Должность наблюдателя часто освобождалась, и этим объясняется та легкость, с какой устроились в обсерватории сначала я, потом товарищ Сталин, М. Давиташвили и последним – Васо Бердзенишвили, который в начале 1900 года тоже покинул семинарию.
Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 88.
№ 14
К. Л. Домбровский:
В конце 1899 года вследствие ухода одного сотрудника А. Вайсермана освободилась должность практиканта наблюдателя-вычислителя, на которую был принят товарищ И. Джугашвили.
В те времена Тифлисская физическая обсерватория не была еще оборудована новейшими самопишущими приборами. Поэтому регистрация суточного хода всех элементов погоды проводилась живой силой, т. е. наблюдения велись ежечасно, круглые сутки дежурным наблюдателем, на обязанности которого лежало каждый час производить отсчеты по всем приборам. […] Вот на эту строго рассчитанную и напряженную работу в декабре 1899 года и поступил товарищ И. Джугашвили в качестве практиканта наблюдателя-вычислителя с правом пользования казенным помещением, освещением и отоплением и окладом жалованья 20 руб. в месяц.
Работу выполнял товарищ Иосиф Джугашвили аккуратно, на смену являлся вовремя. […] В дни занятий в вычислительской Иосиф Виссарионович любил наблюдать за работой остальных сотрудников, и особенно его занимало, вызывая улыбку на лице, соревнование некоторых сотрудников в скорости работы на счетах. […] Затем однажды он поднял вопрос со старшим наблюдателем о мизерности получаемого практикантами оклада. Однако, последний стал доказывать ему, что жалованье в 20 р. является достаточным, разобрав таковое по отдельным видам расходов.
Иногда, собираясь в дежурной комнате обсерватории, где нередко присутствовал помощник директора, Иосиф Джугашвили любил спрашивать его: кто на свете выше человека – последний обычно отмахивался от него или же говорил «крыша».
Уже в те времена Иосифу Виссарионовичу были не чужды права и покой человека, которые он, невзирая на лица, имел смелость защищать. Так, живя под одной крышей со старшим наблюдателем, т. е. прямым своим начальником, который жил во втором этаже над комнатами, занимаемыми наблюдателями[274]. У ст. наблюдателя в одно время появился поросенок, которого он держал в своей квартире. Этот поросенок целые сутки толкался по комнате и этим создавал беспокойство внизу живущим. Иосиф Виссарионович, не стесняясь, настоял принять меры и избавить от беспокойства, что по тем временам было большой смелостью. Не чуждался Иосиф Виссарионович вместе с остальными сослуживцами заниматься и гимнастическими упражнениями в саду обсерватории, где одна из веток дерева служила импровизированным турником.
Из воспоминаний К. Л. Домбровского, 1934 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 50-53.
№ 15
В. Бердзенишвили:
В феврале 1900 года поступил я в физическую обсерваторию в качестве вычислителя-наблюдателя.
Работал, как и остальные, в канцелярии над вычислениями. В неделю два раза нам приходилось дежурить. Дежурство дневное начиналось рано утром, в половине седьмого, и длилось до десяти часов вечера. Ежечасно мы обходили все приборы, имевшиеся на территории метеорологической площадки, отсчитывали температуру, наблюдали за облачностью, ветром, давлением и результаты наблюдения заносили в специально на то предназначенные тетради.
Ночное дежурство начиналось вечером, в половине девятого, и продолжалось до восьми утра. Тут уже никаких перерывов на отдых не полагалось. Работа та же, что и дневная, с той лишь разницей, что днем помогал в работе сторож, а ночью приходилось работать одному.
После бессонной ночи, проведенной у метеорологических приборов, дежурный имел свободный день.
Тбилисская обсерватория обрабатывала также результаты наблюдений всех маленьких станций, разбросанных по всему Кавказу.
Заработная плата вычислителя-наблюдателя не превышала двадцати рублей в месяц. И только прослужившему полгода надбавляли рублей пять, не больше.
Наблюдатели занимали четыре жилые комнаты при самой обсерватории, во флигеле, выходившем окнами во двор, но две комнаты были сырые, негодные для жилья. Над нами, во втором этаже, находилась квартира директора обсерватории. […]
В конце ограды была калитка, ключи от которой находились у нас. Почти всегда пользовались калиткой, потому что парадный ход после окончания занятий обычно запирался.
Во дворе был замечательный сад. Фруктовые деревья перемежались с лиственными. Дорожки были посыпаны битым кирпичом. Ров, окружающий обсерваторию, изолировал сейсмические приборы от городского шума.
Перед самым зданием обсерватории, на Михайловской улице, останавливалась конка. […]
Наблюдателей было шесть, так называемых вольнонаемных, и один штатный, который в неделю раз замещал каждого из наблюдателей. При поступлении моем в обсерваторию там уже работал: Иосиф Джугашвили (Сталин), Мих. Давиташвили (которого сменил я) и Вано Кецховели – брат Ладо Кецховели.
Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 89-90.
№ 16
Из отчетов по главной физической обсерватории за 1900 год:
3. Издание Ежемесячного бюллетеня Тифлисской физической обсерватории
.Вычислением и проверкой наблюдений для печатания в ежемесячном бюллетене, составлением таблиц и чтением корректур, под руководством И. В. Фигуровского, занимался в течение всего года Н.А. Домбровский и отчасти гг. И. В. Джугашвили[275].
2. Деятельность учреждения как магнитной, метеорологической и сейсмической обсерватории.
.В производстве ежемесячных наблюдений, кроме этих лиц, принимали участие Н. Домбровский и И. Джугашвили целый год.
4. Заведывание Кавказскими метеорологическими станциями.
…Вычислением станционных наблюдений занимались: И.В.Джугашвили и А. Н. Мошкина в течение всего года; .до 20 февраля М. Н. Давидов[276].
Из отчетов по Тифлисской главной физической обсерватории за 1900 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 69. Л. 1-3 (машинописная копия).
№ 17
Иосиф Иремашвили:
В 1899 году, после ухода из семинарии, Коба за небольшое жалование работал в Тифлисской обсерватории. Времени для агитаторской деятельности у него было много, и поэтому эта работа ему очень нравилась.
Деньги его мало интересовали. Заботиться о личном благополучии он считал не совместимым с социалистическими принципами. Он был достаточно честен для того, чтобы жертвовать ради своих идей. Он хорошо понимал, что бедных, голодных людей невозможно было очаровать только разговорами, и что он и сам должен быть похожим на пролетариат.
Я был частым гостем в его бедняцком доме. В то время Коба жил на Михайловской улице.
Коба был одет в простую черную русскую рубашку и носил характерный для социал-демократа красный галстук. Зимой надевал старое коричневое пальто, а на голову только русскую фуражку. Хотя у Кобы среди молодых марксистов семинарии не было много друзей, все же когда он нуждался, они помогали ему.
Правда, жалование ему не давало возможности хорошо одеваться, но и то правда, что и желания одеваться красиво и чисто у него не было. Рубашка и обувь вечно на нем были грязными. До глубины души ненавидел он все то, что могло напомнить «буржуазное». Белый воротник и европейский костюм считал униформой сытого буржуа.
Мы считали буржуа не тех, кто не разделял социалистическое мировоззрение, а людей богатых и влиятельных, которые служили феодальной аристократии и царскому абсолютизму, исходя из собственного благополучия.
Всех, кто носил белый воротник, служил в церкви, в правительстве, Коба считал «буржуа» и компромисса с ними не признавал.
Иремашвили И. Сталин и трагедия Грузии. С. 26-27.
№ 18
Карапет (Сандро) Баджиашвили:
Хозяин взял на примету нескольких передовых рабочих нашей фабрики и хотел их уволить. Рабочие знали о намерении хозяина и спросили товарища Сосо, следует ли в случае увольнения рабочих объявить забастовку.
– Ни в коем случае, товарищи, объявлять стачку пока нельзя, т. к. вы еще недостаточно подготовлены к этому и не располагаете необходимыми материальными возможностями, – ответил Сосо. […]
На одной из обычных сходок рабочие фабрики Адельханова предложили созвать общую сходку на их фабрике, обещая, что большинство рабочих фабрики придут на сходку. Товарищ Сосо согласился. Сходку решили созвать около Крцанисских садов в одном из отдаленных оврагов. […] С наступлением сумерек пришли товарищ Сосо, Георгий Азнауров и Ар. Литанишвили. Открыли сходку. Товарищ Сосо говорил о целях нашей борьбы. Он подчеркнул, что в борьбе против капиталистов рабочие должны объединиться. […] Сходка затянулась. Было уже около 11 часов вечера, когда стоявшие на страже товарищи неожиданно сообщили, что внизу по дороге едут вооруженные всадники. В темноте нельзя было разобрать, кто они, но полагали, что это казаки. По предложению товарища Сосо сходку закрыли и мы разошлись. Выяснилось, что это были пастухи со стадом, и мы потом много смеялись, вспоминая об этом.