Случай этот скоро представился. В железнодорожных мастерских началась забастовка[279]. Мы конечно приняли в ней участие. И как мы обрадовались, когда товарищ Сталин поручил нам борьбу с штрейкбрехерами.
Он распределил между нами посты на всех улицах, ведущих к заводу. Здесь мы должны были принимать все меры к тому, чтобы не допускать штрейкбрехеров в мастерские.
Почти весь год занимались мы в кружке товарища Сталина.
Хурцилава П. Д. Нашим кружком руководил товарищ Сталин // Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 34-35.
№ 26
Георгий Лелашвили:
Михо Бочоридзе сообщил о задании, которое дал ему товарищ Сталин, – найти подходящую комнату—организовать подпольную типографию. Это было в начале 1900 года. Меня познакомили с товарищами. Мы раздобыли шрифты и все самое необходимое для печатания […]
Материалы для печатания я приносил от Михо Бочоридзе с Андреевской улицы и там иногда встречался с товарищем Сталиным, который каждый раз подробно расспрашивал о нашей работе, учил строжайшей конспирации и говорил, что надо печатать как можно больше, потому что нужда в печатной пропаганде революционного марксизма огромна.
Прокламации, как нам рассказывал Бочоридзе, писал товарищ Сталин. Корректуру выправлял в 1900 году Саша Цулукидзе. Мы приносили ему утром пробные оттиски и забирали их обратно часам к трем. Повседневную связь с товарищем Сталиным поддерживали через Михо Бочоридзе.
Лелашвили Г. У станка в большевистском подполье // Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине. С. 92-94.
№ 27
Сталин:
Человеческому мышлению пришлось испытать много мытарств, мучений и изменений, прежде чем дойти до научно разработанного и обоснованного социализма. Западноевропейским социалистам очень долго пришлось блуждать вслепую в пустыне утопического (несбыточного, неосуществимого) социализма, прежде чем они пробили себе путь, исследовали и обосновали законы общественной жизни и отсюда – необходимость социализма для человечества […]
На первых порах социал-демократия не могла распространить свою деятельность в рабочей массе, ввиду чего она довольствовалась работой в пропагандистских и агитационных кружках. Единственной формой ее работы были тогда занятия в кружках. Целью этих кружков было создать среди самих рабочих такую группу, которая в дальнейшем руководила бы движением […]
Но скоро прошел период кружков. Социал-демократия вскоре почувствовала потребность выйти из тесных рамок кружков и распространить свое влияние на широкую рабочую массу. Этому способствовали и внешние условия. В это время стихийное движение особенно поднялось среди рабочих. Кто из вас не помнит тот год, когда почти весь Тифлис был охвачен этим стихийным движением? […] У нас это было в 1897-1898 годах, а в России – несколько раньше […]
Но первые победы сбили с толку и вскружили голову некоторым слабым людям […] О том, что необходимо изменить существующий строй, что нужно уничтожить частную собственность, – что необходимо организовать социалистический строй, – обо всем этом русская рабочая масса и представления не имела […] И вот в то время, как одна часть российской социал-демократии считала своим долгом внести в рабочее движение свои социалистические идеи, другая ее часть, увлеченная экономической борьбой, борьбой за частичное улучшение положения рабочих (как, например, сокращение рабочего времени и повышение заработной платы), – готова была совершенно забыть свой великий долг, свои великие идеалы.
«Российская социал-демократическая партия и ее ближайшие задачи». Из статьи без подписи в № 2-3 (ноябрь-декабрь 1901 г.) газеты «Брдзола». Перевод с грузинского
Сталин И. В. Сочинения. Т. 1. М., 1946. С. 11-17.
№ 28
Эквтиме Сартания:
В Нахаловке я организовал кружок из рабочих кузнечного цеха. […] Руководителем кружка я пригласил товарища Сталина. До начала занятий в кружке товарищ Сталин научил нас ставить на часах товарищей-разведчиков. Впоследствии это было введено нами как правило: когда собирался кружок или устраивалось какое-нибудь собрание, мы всегда выставляли надежную охрану. Завидя еще издали полицейского или жандармских ищеек, мы давали соответствующий сигнал, и все сходило благополучно. […]
Товарищ Сталин приносил различные брошюры, которые с помощью Михо Бочоридзе печатались и распространялись. Старых рабочих, покинувших Тбилиси, заменили более молодые, как например Телия и другие, непосредственно связанные с товарищем Сталиным. Товарищ Сталин имел кружки и в других районах – на Авлабаре и в районе старого Тбилиси. Он подготовил таких прекрасных массовиков-организаторов, как Камо и Артем Торозов.
Из воспоминаний Эквтиме Сартания, записано в 1934 г. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 116-117.
№ 29
В. Бердзенишвили:
21 марта 1901 года, когда жандармерия производила обыск в наших комнатах, товарища Сталина дома не было.
Я в тот день после дневного дежурства пришел к себе в комнату и, усталый, не раздеваясь, прилег на кушетку.
Это было уже после десяти часов вечера. Во сне слышу сильный стук в дверь. Проснулся, спрашиваю:
– Кто там?
Грубо отвечают:
– Отворите немедленно!
Я повторяю вопрос и слышу – говорят: «Из жандармского управления». Отворив дверь, вижу, стоит целая свора полицейских и жандармов. А перед ними подавленная фигура нашего сторожа, дежурившего в тот день вместе со мной.
Ворвались, спросили, кто я такой, кто еще тут живет, приступили к обыску. Обыскали сперва мою комнату, забрали и опечатали кое-какие легальные книги марксистского направления, составили протокол и дали подписаться. Потом вошли в комнатку товарища Сталина. Перевернули все вверх дном, шарили по углам, перетряхнули постель, но ничего не нашли. Книги товарищ Сталин после прочтения всегда возвращал, не держал дома, а нелегальные брошюры мы прятали между черепицами, у самого берега Куры. В этом отношении товарищ Сталин был очень осторожен.
После обыска второй комнаты снова составили протокол. Ушли ни с чем. Я страшно волновался после их ухода – не знал, как предупредить, как дать знать товарищу Сталину об обыске.
Оказывается, во время обыска, как потом рассказывал товарищ Сталин, обсерватория была окружена снаружи полицейскими агентами. Агенты были в штатском, но узнать в них филеров наблюдательному глазу было нетрудно.
Все это бросилось товарищу Сталину в глаза, когда он проезжал на конке. Заметив на остановке такую необычайную картину, товарищ Сталин не сошел, конечно, и, как ни в чем не бывало, поехал дальше.
Сойдя у вокзала, он долго ходил по улицам в разных направлениях, чтобы только убить время и потом уже узнать, в чем дело. […]
Долго ходил товарищ Сталин по городу, и, когда вторично подошел к зданию, никого вокруг уже не было. Но все же он не поверил внешним признакам и прошел во двор не как обычно – через калитку, с улицы, – а окружным путем, по берегу Куры. Войдя в комнату, товарищ Сталин расспросил меня о случившемся. Я ответил, что были незваные гости.
Товарищ Сталин перешел потом на нелегальное положение.
Детство и юность вождя. Документы, записи, рассказы // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 95.
№ 30
Литанишвили А. И.:
В 1901 году, кажется весной, товарищ Сосо жил на Ноарашевской ул. в д. №13 (теперь ул. Азира). Он жил один в маленькой комнате, где стояла тахта и этажерка для книг. Я часто приходил к нему на эту квартиру.
С осени 1901 года товарища Сосо я не встречал.
Из воспоминаний Литанишвили А. И., записано в 1934 г. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 80.
№ 31
Давид Сулиашвили:
Иосиф Сталин помог мне решиться пойти в кружок[280]. Он часто говорил мне: «До каких же пор должен ты оставаться в стороне! Видишь, какими быстрыми шагами развивается рабочее движение? Ведь знаешь, что надвигается революция! Если учиться дальше и кончить университет, выйдешь бюрократом и только! Тогда ты не так уж будешь сочувствовать рабочему движению. Помни об этом!»
Из воспоминаний Давида Сулиашвили, записано в 1934 г. Перевод с грузинского
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 167.
№ 32
Прокурор Клуген:
Сегодня, 11 часов утра, в центре Тифлиса у базара собралась толпа человек 400, большею частью рабочих туземцев; произошли беспорядки. Предупрежденная заранее полиция и казаки разогнали быстро толпу; причинены телесные повреждения приставу, двум городовым и нескольким лицам из толпы; в полицию произведено около 6 выстрелов. Задержано сорок человек, в числе их один с красным флагом и три слушательницы курсов, высланные из Петербурга.
Из донесения прокурора Тифлисской судебной палаты Клугена министру юстиции, 23 апреля 1901 г.
ГА РФ. Ф. 124. Оп. 10. 1901 г. Д. 401. Л. 1.
№ 33
Сергей Аллилуев:
Настало воскресенье двадцать второго апреля. Утром я вышел на улицу. День выдался тёплый, ярко сияло солнце. Я свернул на Кирочную улицу, миновал Верийский мост и поднялся к Головинскому проспекту. В конце проспекта, по направлению к району Веры, было много гуляющих. Среди них я узнал рабочих мастерских и депо.
Кое-кто из гуляющих был одет не по сезону: в тёплые пальто и кавказские овчинные шапки. В таком же одеянии оказался и Вано Стуруа.
– Ты что, болен? – поразился я. Вано приподнял шапку, улыбнулся.
– Здоров.
– Чего же ты оделся так?
– Сосо велел.
– Сосо? Зачем?!
Вано придвинулся ко мне и зашептал на ухо:
– Понимаешь, мне и другим товарищам предложено выступить во главе группы. Понимаешь? Значит, первые удары казачьих нагаек примем мы. Пальто и папаха смягчат удар. Понял?
– Понял.
– То-то же, умно ведь?
Это было придумано действительно умно, потому что полиция уже появилась. В каждом дворе Головинского проспекта и Дворцовой улицы были расставлены полицейские наряды.