ие забастовки завод не работает, что завод и тогда будто бы должен платить рабочим жалованье.
20 июня была получена телеграмма из Парижа о том, чтобы уволили всех приказчиков, что по высказанному мнению управляющего заводом, означало намерение закрыть завод. Это известие произвело переполох не только между рабочими и служащими завода, но и между горожанами, последние в материальном отношении сильно заинтересованы, чтобы завод работал и не переносил свои действия за границу (забастовка отразилась на торговле г. Батума) и стали укорять при встрече своих знакомых рабочих в бездельничаньи.
Наконец 21 июня управляющий получил телеграмму, что главная Парижская контора разрешила выдать рабочим в виде вспомоществования 30 000 руб. Тогда рабочие явились на завод и, высказав горячую благодарность управляющему заводом г. Гвон, объявили, что готовы приступить к работе, которая и началась 22 сего июня.
Донесение начальника Кутаисского ГЖУ генерал-майора А. М. Стопчанского в Департамент полиции, 27 июня 1902 г., № 1314 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 230. ОО. 1902. Д. 4. Ч. 38. Л. «А». Л. 41-42.
№ 71
Листовка, написанная Сталиным:
Товарищи рабочие!
Прошло всего четыре месяца с тех пор, как после долгой спячки батумский рабочий впервые возвысил голос за правду и вместе с кавказскими собратьями заклеймил позором своих эксплуататоров и их покровителя – самодержавие, кровавому трону которого он принес в жертву 17 товарищей. Эта жертва оказалась принесенной недаром, она воочию показала батумскому рабочему, что венценосное правительство со своим «христолюбивым воинством» всегда покровительствует грабителям и заигрывает с карманом капиталистов, разжиревших от пота рабочих. Власть в первый и последний раз обнажила себя и предстала перед батумским рабочим во всей своей гнусности. В то время, когда рабочие завода Манташева боролись за улучшение своей жизни, она неожиданно для рабочих вмешалась и сама же заявила: «Так как ты, несмотря на скотскую жизнь, все же осознал свое положение, то теперь я расправлюсь с тобой тюрьмами и нагайкой».
Вслед за победой манташевских рабочих озлобленная власть вместе с хозяевами еще не опомнилась от тяжелых дум, как забастовали рабочие завода Ротшильда по поводу увольнений 368 товарищей.
Здесь почувствовало правительство свое призвание, и сегодня весь Кавказ, а также Россия прекрасно знают, как оно достойно выполнило его. Вместе с тем мы хорошо знаем и то, какое геройство выказали батумские рабочие в борьбе со своими кровопийцами в конце февраля и первых числах марта, когда борьба рабочих завода Ротшильда превратилась в борьбу всех батумских рабочих. Чем завершило правительство эту борьбу? Чем ответило оно рабочим на их справедливые требования? – Пулями и высылкой 350 человек по этапу в села.
Друзья! Ошеломленное борьбой, происходящей во всех углах Кавказа и России, правительство прибегло к последнему средству, чтобы потушить в нас искру сознательности, чтобы сломить наше единство – выслало нас в села, именно в те села, откуда мы, благодаря ему же, бежали от голода.
Кто из нас не помнит то испытание, перенесенное в этапе, и те опустошенные села, обычные стоны людей, которые не давали нам покоя в эти три месяца. Спустя три месяца правительство, будучи уверено, что мы согласны вновь работать, согнув спины, в прежних условиях, вызвало нас из сел. Администрация завода во главе с новым директором со дня на день ожидала от нас извинений; однако, когда на их ожидания мы ответили равнодушием, сам директор соизволил пожаловать к нам для переговоров и дьявольской улыбкой и обещаниями отвечал на наши справедливые требования. В конце концов же он лично заявил: «Вы являетесь ключом, которым завод сегодня закрыт, и лишь вы сами откроете вами за закрытый завод, иначе я не в силах его открыть».
Потеряв надежду благодаря нашей твердости, он подсылал к нам шпионов – завод, мол, закрывается и якобы бастующих рабочих высылают в Россию. Когда же эти меры и вторичный визит директора не помогли, он прибег к последней мере, чем открыто разоблачил свою лисью хватку: он объявил приказчикам словесный расчет и потребовал послужные списки, будто закрывал завод. В то же самое время он пытался придти к соглашению с нами. Наконец, по нашему же согласию, произошло соглашение. В субботу, 22 июня, работы возобновились на следующих условиях:
Рабочий день сокращен на полчаса, отнесенный на утренний завтрак; установлен накануне воскресных и праздничных дней 8-часовой рабочий день с заработной платой за весь день; 350 рабочим, высланным по этапу, выдано за прогул по 50 руб. каждому; 250 рабочим, которые не были высланы по этапу, выдано по 40 руб. каждому; 200 подросткам – по 25 руб. каждому; поденным рабочим прибавлено в зависимости от заработной платы 20, 15 и 10 коп. каждому; прибавлено и аккордным и упразднены всякие «вычитки». Завод должен также устроить баню для рабочих.
Друзья! Вот такой победой завершилась наша долгая забастовка. Все было направлено против нас: энергичная работа шпионов, силы полиции, заводские ловушки, голод и т.д. Однако все это лишь укрепило нас и открыто показало нам, что мы, рабочие, одни, которые призваны уничтожить несправедливость сегодняшней жизни, что сила наша в нашем единении и лишь наше единство способно разорвать те цепи, которыми сковывает нас нынешний строй. Сегодня кавказские собратья поздравляют нас с блестящей победой и общество также явно видит, какую силу мы представляем собою.
Не забывайте, друзья, что те права, которых на днях потребовали также рабочие заводов Манташева и Хачатурьянца, являются плодом борьбы и лишь тогда имеют они силу, когда мы готовы их отстоять против ловушек капиталистов и правительства.
Итак, братья, окрыленные нашей победой, объединенные в союз всех батумских рабочих, присоединим к голосу наших далеких собратьев также свой мощный голос:
«Борьба и борьба неустанная —
Это наш священный долг,
Настоящее сковано страхом,
Близко виднеется грядущее!»
Да здравствуют честные борцы и наш союз!
Долой самодержавие!
Да здравствует демократическая конституция!
Пусть вечно живет память о наших дорогих друзьях!
Батумская социал-демократическая группа
29 июня 1902 г.
Перевод с грузинского языка
Батумская демонстрация 1902 года. С. 30_33.
Глава 5. Следствие по делу Тифлисского кружка РСДРП, 1902-1903 годы
Иосиф Джугашвили проходил одновременно по двум делам: в Кутаисском ГЖУ вели следствие по делу о беспорядках в Батуме, в Тифлисском – о местном комитете РСДРП. Приговор в итоге он получил совокупный. Поэтому, для того чтобы понимать исход дела о Джугашвили, нужно знать, что одновременно происходило в Тифлисе с его сотоварищами.
Начальник Тифлисского ГЖУ генерал-майор Е. П. Дебиль несколько преувеличивал, когда в донесениях в Петербург называл аресты, произведенные 15 февраля 1902 г., ликвидацией Тифлисского комитета. Примерно половина членов комитета осталась на свободе, и деятельность свою он не прекратил. Так, спустя месяц, в середине марта, Дебиль доносил, что, по агентурным сведениям, революционеры готовятся к празднованию Первомая, причем изготавливают девять красных флагов, а «в главных железнодорожных мастерских замечена массовая пропажа инструментов, способных быть обращенными в оружие для борьбы с полицией во время демонстрации»; один из рабочих железнодорожных мастерских был избит за отказ распространить листовки.[333]
15 февраля жандармам удалось захватить конспиративное заседание членов комитета, на которое им указал секретный агент. Чтобы не провалить самого агента, дождались окончания заседания и ухода агента, перед ним ушли еще трое участников собрания, только после этого руководивший операцией жандармский ротмистр Лавров, «окружив дом филерами (провести унтер-офицеров было невозможно ввиду густой цепи наблюдавших рабочих, занявших все улицы, ведущие в ту часть Нахаловки, где происходило совещание), вошел в комнату совещания». Арестованы были З. Чодришвили, К. Гогуа, Г. Чхеидзе и А. Окуашвили[334]. Обстановка комнаты, количество стульев, «валявшиеся на полу окурки папирос разных сортов» свидетельствовали о многочисленном собрании. Среди ушедших с собрания были Г. Караджев, Х. Кешишьянц, агент и еще один участник собрания, имя которого остается неизвестным. Несмотря на то что им намеренно дали уйти, чтобы не провалить агента, подозрения в его адрес у рабочих, как докладывал в Департамент полиции Лавров, все же возникли. В сходных ситуациях они возникали всегда, ведь несложно было догадаться, что среди немногих вроде бы случайно избежавших ареста должны находиться тайные осведомители. Дабы обезопасить агента, Лавров ненадолго арестовал и отпустил и его, и Кешишьянца, тем самым бросив тень на последнего: арестованного и отпущенного человека подпольщики подозревали в том, что он завербован. С Кешешьянца Лавров взял расписку, а тот, как и рассчитывал ротмистр, стал рассказывать о ней товарищам[335]. Веских оснований считать его осведомителем у революционеров не было, но подпольной деятельностью он заниматься больше не мог. Впрочем, жандармское управление все равно потеряло обоих своих агентов вследствие февральских арестов, что вызвало недоумение в Петербурге[336].
Одновременно с арестом участников заседания Тифлисского комитета в городе были произведены обыски. Обыск прошел в небольшом нежилом домике А. Окуашвили в Нахаловке, «был найден брошюровочный станок и другие принадлежности для переплетной, причем Окуашвили заявил, что переплетным делом он никогда не занимался и как попали эти предметы в его запертый дом – понять не может»[337]. В ночь с 15 на 16 февраля были арестованы железнодорожные рабочие Петр Скоробогатько, Яков Кочетков, Михаил Гурешидзе, Ираклий Цуладзе. У Гурешидзе нашли «значительную часть тенденциозной библиотеки кружка», предварительно проследив за тем, как он принес ее домой. Из интеллигентов были обысканы и арестованы «служивший в Контроле Закавказских железных дорог Василий Цабадзе (председатель тайного комитета), 2) служащий в коммерческом банке Георгий Караджев (член и фактический руководитель комитета), 3) служащий в Кавказском сельскохозяйственном обществе Семен Джугели (деятельный член кружка, бывавший иногда на совещаниях комитета), 4) его брат, служивший ранее в Контроле Закавказских железных дорог Севериан Джугели (член комитета), 5) служащий на железной дороге Ясон Мегрелидзе (интеллигент сходок у названного выше Скоробогачко), 6) товарищ его, также служащий на железной дороге Константин Лежава (бывал на сходках вместе с Мегрелидзе), 7) управляющий частным имением Дмитрий Биланов (по результатам обыска), 8) сожитель Биланова Тифлисский гражданин Давид Капанадзе (по результатам обыска) и 9) землемер Геогрий Кокошвили, как несомненно принадлежащий к социал-демократическому кружку и постоянно поддерживающий сношения с главными его представителями». Обыскали также руководившую одним из рабочих кружков акушерку Анну Краснову, но арестовывать не стали «за неимением помещения в тюрьме». Очев