я речи. Настроение массы подымается. Она решает демонстративно пройти около Сионского собора и мечети, «поклясться любить друг друга», остановиться на персидском кладбище, еще раз поклясться и разойтись. Масса приводит в исполнение свое решение. По пути, около мечети и на персидском кладбище произносятся речи, распространяются наши прокламации (в этот день распространено 12000 прокламаций). Настроение массы подымается все выше и выше. Накопившаяся революционная энергия рвется наружу. Масса решает демонстративно пройти Дворцовую, Головинский проспект и лишь потом разойтись. Наш комитет пользуется моментом и немедленно же организует маленькое руководящее ядро. Ядро это с передовым рабочим во главе занимает центральное место, – и взвивается перед самым дворцом импровизированное красное знамя. […] Демонстранты доходят до Ванкского собора и, после маленького столкновения с казаками, расходятся.
Такова была «демонстрация 8000 тифлисских граждан».
Из прокламации «К гражданам. Да здравствует красное знамя!», написанной И. Джугашвили. Напечатана 15 февраля 1905 г. в типографии Тифлисского комитета за подписью «Тифлисский комитет»
Сталин И. В. Сочинения. Т 1. С. 84-88.
№ 27
Рыбкин:
После резни работа в смысле агитации и пропаганды стала невозможной; в то время как раньше она была легка, теперь стоит сказать лишнее слово – и тотчас уже донос администрации, а если последняя не принимает мер, то вмешивается жандармское отделение. Расплодилось множество шпионов и провокаторов. Ввиду этого была образована боевая группа для истребления их и слежка за ними.
Из выступления Рыбкина на III съезде РСДРП 28 апреля 1905 г., засед. 7
Третий съезд РСДРП. Апрель-май 1905 г. Протоколы. С. 141.
№ 28
Боков И.:
Мне приходилось много с ним работать с глазу на глаз. Я его знаю по работе бакинской организации 1905 года и по работе районов. […] я был членом бакинской организации, был представителем Баилово Биби-Эйбатского района. Между мною и им была непосредственная связь и по организационным вопросам, и по вопросам чисто техническим. […] Бывали неоднократно случаи, когда нам на теоретической почве приходилось очень трудно. Нас атаковала интеллигенция хорошо подготовленная и изучившая хорошо некоторые экономические и политические вопросы. Это меньшевики, дашнаки и группа под названием Шендриковцы и другие. На мою долю выпала одна из обязанностей вести дискуссию со всеми этими тремя партиями. И когда мне приходилось сталкиваться с очень серьезным положением, то мне непосредственно приходилось обращаться к нему. Мы по целым ночам сидели и разбирали точку зрения их, нашу и то направление руководства, которое он давал, она оправдывала нашу марксистскую точку зрения. Благодаря такой тактике, наше правда незначительное количество рабочих, в то время находившееся в Баку, выходили всегда победителями. Я помню случаи, когда нас было три человека из рабочих, мы налетали приблизительно на человек 15-16 интеллигентов эсеров, дашнаков, на большой дискуссии, главным образом по аграрному вопросу, и благодаря предварительной подготовке нас Сталиным (правда, он помучился с нами), мы с успехом побороли эти организации. Нужно будет признаться, что он не только хороший теоретик, но и хороший организатор, он мог заранее предусматривать, какую позицию занимает то или иное положение[621] той или иной организации.
Из протокола общего торжественного собрания Азербайджанского общества старых большевиков в честь 50-летия Сталина, 20 декабря 1929 г. Копия, машинопись
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 583. Л. 21-22.
№ 29
Боков И.:
Т. Коба интересовался, на каких заводах имеются помещения для проведения собраний. Помню его заключение, что единственно хорошее и удобное помещение для дискуссий, это столовая Б. Эйбатского Нефтяного об-ва, так как, если бы был налет полиции, то с этого помещения можно было выйти незамеченными. Второе место удобное для проведения собраний был промысел Ротшильда, почти крепость со многими выходами. Здесь происходили часто собрания, главным образом, актива. […] Было третье помещение на Б. Эйбатской горе. Ход туда был очень узкий, по тропинке, зато весь Б. Эйбат был перед нашими глазами. И мы могли уйти раньше, чем полиция или казаки заметили бы нас. Тов. Коба через меня давал руководство организационного порядка, выявлял, на каких промыслах, в каких местах организовать партийные собрания с рабочими, чтобы больше охватить рабочих, иметь меньше шансов на провал.
Из воспоминаний Бокова И. В. Записано в марте 1937 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 31.
№ 30
А. Сухов (Андрей Бакинский):
Из всероссийских партий в Баку существовали фактически только социал-демократы. С.-рев. была незначительная и маловлиятельная кучка. Встретить с.-р. в Баку можно было только при большой удаче. Впрочем, Дашнак-цутюн находился в очень близкой связи с российскими с.-р. Социал-демократы делились на большевиков и меньшевиков, как водится, ожесточенно боровшихся друг с другом. Организация большевиков насчитывала несколько сот человек, главным образом, в самом городе и заводских предместьях, особенно в Черном городе. Их организация отличалась большой сплоченностью и дисциплиной и вела откровенную революционно-политическую пропаганду. Именно эти особенности мешали (широкому и быстрому. – Ред. «ПР») успеху большевиков среди темной, не созревшей для политических запросов, массы промысловых рабочих. Среди всех балаханских предприятий только у «Вотана» большевики располагали сколько-нибудь прочным ядром приверженцев. В Бакинском большевистском комитете тогда находился среди прочих работников Красин, бывший тогда директором одной из районных электростанций[622].
Меньшевистская организация «Союз бакинских рабочих» представляла огромное, но мало оформленное целое. Во главе стоял коллектив из руководителей союза, но на заседания коллектива мог являться и пользоваться решающим голосом любой член союза. Более того, когда должен был разбираться вопрос о стачке на каком-нибудь промысле или заводе, устраивались общие собрания членов организации плюс всех рабочих и служащих заинтересованного предприятия. […] Союз имел огромное влияние на всю промышленную жизнь Баку. […] Однако под главенством «династии» Шендриковых […] союз, в сущности, не был настоящей социал-демократической организацией и при своих выступлениях чаще всего замалчивал политические лозунги партии.
Сухов А. Три месяца моей работы в Шендриковской группе // Пролетарская революция. 1925. № 10 (45). С. 114-115.
№ 31
С. М. Эфендиев:
Я, как профессионал, сначала работал на Биби-Эйбате, вел кружки в казармах Шихова, Милова, Таирова, Мухтарова и др. Сборным пунктом для нас служила на Баилове мелочная лавка Асада Караева (ныне предисполкома в одном из уездов); здесь мы часто встречались и харчевались в долг. Почтенный владелец этой лавки и сейчас считает 1 р. 20 к. долгу за мной и тов. Сталиным.
Эфендиев Султан Меджид. Эпизоды из партийной работы //Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков. С. 200-201.
№ 32
А. Сухов (Андрей Бакинский):
Условия жизни на Балаханах были тяжелы для всех тамошних профессионалов, в том числе и для меня. В первое время мы все[623] помещались на квартире директора восточного товарищества, Озоля, латыша, члена партии, человека одинокого. Он был, кажется, двоюродным братом недоброй памяти Озоля, лидера латышских с.-д., оказавшегося, как выяснилось теперь, долголетним охранником. […] Кроватей и матрацев Озоль в нужном количестве не имел; поэтому многим из нас приходилось спать прямо на полу. Это еще с полбеды, так как мы были в общем народ закаленный. Хуже было с обедами. Все обеденное время бывало у нас обычно занято, а после него обеды было достать почти невозможно. Наш хозяин все же добывал откуда-то два обеда из двух блюд, и ими одно время делилось 7-8 человек. После такой еды переполнения желудка отнюдь не чувствовалось, и мы старались восполнить скудость обеда чаем с хлебом. Чай был, однако, с «нефтинкой», а хлеб, плоский татарский чурек, отнюдь не отличался особым вкусом. […]
Праздником для балаханских профессионалов бывал выезд в город. Там можно было съесть полный ресторанный обед, помыться в очень хороших банях и пить досыта вкусные холодные квасы. Такое счастье на мою долю выпадало редко и связывалось с собраниями у железнодорожников и в Белом городе. Железнодорожники, большею частью грузины и русские, были очень гостеприимны, сейчас же тащили в какую-нибудь туземную столовую […] и отдавали последнюю копейку, чтоб угостить товарищей. Железнодорожные собрания происходили за вокзалом и депо, в степи. Очень часто они кончались песнями и танцами. […]
Больше всего любили наши профессионалы поездки на Белгородскую электрическую силу, т. е. центральную электрическую станцию Белого города. Там у служащих было прекрасное общежитие со всеми удобствами, и профессионал мог позволить себе редкое для него в Баку удовольствие выспаться на чистой постели и напиться вдоволь чаю из превосходной воды. Собрания здесь происходили тоже в степи, среди огромных нефтяных цистерн, и при мне все кончались благополучно. Оттуда участники шли домой, распевая революционные песни.
Сухов А. Три месяца моей работы в Шендриковской группе // Пролетарская революция. 1925. № 10 (45). С. 126-129.
№ 33
А. Сухов (Андрей Бакинский):
Монархизм среди татар был очень силен и вообще республиканские идеи плохо совмещались с еще сильной властью беков.
Рабочие русские, армяне и грузины более подверглись общероссийскому полевению пролетариата под влиянием неудачной японской войны и событий 22 (9) января. Они очень охотно слушали о социализме, о политической программе партии, о западно-европейском рабочем движении. Особенно нравилась им резкая критика самодержавного строя по случаю того или другого злободневного события. […] Тем не менее, и для этой части бакинского пролетариата политические вопросы далеко не были такими жгучими, как экономические. Это объясняется своеобразием бакинской обстановки. Здесь рабочие промыслов в своей классовой борьбе с предпринимателями почти никогда не сталкивались непосредственно с властью. Полиция появлялась сюда крайне редко и неохотно, ибо для некоторых туземцев подстрелить городового или околоточного из-за вышки представлялось приятным и совершенно безопасным спортом. На промыслах совершенно не существовало паспортной прописки, а производить обыски здесь и не пробовали по причине их трудности и чаще всего бесполезности, так как любой преступник как политический, так и уголовный легко скрывался, если не в казармах, то в лабиринтах тут же находившихся татарских поселений. Это отсутствие полиции приводило, впрочем, и к определенным невыгодам. Общественная безопасность, главным образом по ночам, никем решительно не охранялась. Убийства были обычным явлением. Нередко рабочие, идя утром на работу, находили трупы на шоссе между промыслами, а еще чаще на берегу большого соленого озера в районе Балаханов. Разбой с целью грабежа был выгодным занятием для очень многих содержат