РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 635. Л. 84–84 об.
Опубликовано: Архивные материалы о революционной деятельности И. В. Сталина. 1908–1913 гг. С. 13.
№ 54
Бакинский градоначальник:
И.д. наместника его императорского величества на Кавказе, рассмотрев переписку об исследовании степени политической благонадежности содержащегося в Бакинской тюрьме крестьянина селения Диди-Лило Тифлисской губернии и уезда Иосифа Виссарионова Джугашвили и приняв во внимание, что он, будучи выслан в Вологодскую губернию, в порядке ст. 34 Положения об охране, из места водворения скрылся и разыскивается циркуляром Департамента Полиции от 19 августа 1909 года за № 151385/83, признал необходимым отправить его в место прежней ссылки, для отбытия остающегося срока гласного надзора полиции.
Кроме того, ввиду проявленной Джугашвили за время нелегального проживания в городе Баку вредной деятельности, генерал от инфантерии Шатилов признал соответственным воспретить ему жительство в пределах Кавказского края, сроком на пять лет, в порядке пункта 4 ст. 27 Учр. упр. Кавказ. края. т. 11 Св. Зак., по продолжению 1906 года.
Сообщая об изложенном, предлагаю вашему высокородию с первым отходящим этапом отправить названного Джугашвили в распоряжение вологодского губернатора и об исполнении мне донести.
Предписание бакинского градоначальника полицмейстеру, 9/10 сентября 1910 г., № 18221
РГАСПИ. Ф.558. Оп. 4. Д. 628. Л.13–13 об. (подлинник, машинопись).
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 635. Л. 87–88 (подлинник, рукопись).
№ 55
Поручик Подольский:
Уведомляю, что к ходатайству содержащегося в Бакинской тюрьме административного арестанта Иосифа Виссарионовича Джугашвили о разрешении ему вступить в законный брак с проживающей в Баку Стефанией Леандровной Петровской с моей стороны препятствий не встречается.
Уведомление вр.и.о. начальника Бакинского ГЖУ поручика Подольского бакинскому градоначальнику, 10 сентября 1910 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 635. Л. 92.
№ 56
Ротмистр П. П. Мартынов:
Было в ночь на 15 сего сентября приступлено к обыску […] в квартире, занимаемой Михаилом Васильевым, была обнаружена в разобранном виде, почти вся уложенная в чемоданы и сундук, ручная типография Бакинского Комитета Российской социал-демократической рабочей партии, со всеми принадлежностями для печатания, готовые и включенные в рамы наборы […] свыше пяти пудов шрифта, мастичная печать «Бакинского Комитета РСДРП» с надписями на 3 языках: вышеприведенная, на армянском и на татарском; архив организации, представляющий собою образцы всей литературы, выпущенной местной организацией, причем некоторые во многих экземплярах, заграничную партийную литературу и обширную партийную переписку и рукописи, содержащие доклады о ходе партийной работы; означенные рукописи послужат к изобличению арестованных мною ранее Спандаряна, Иосифа Джугашвили (нелег[альный] Тотомянц) (донесения мои начальнику Бакинского губернского жандармского управления и в Департамент Полиции от 30 августа 1909 года и 24 марта сего года за №№ 2810 и 1282) и других, так как содержат в себе указания на их партийную деятельность; писанные химическим текстом адреса; письмо от секретаря редакции «Пролетария» за подписью «Н.К.» (Надежда Константиновна) с заграничными адресами.
Из донесения начальника Бакинского ОО ротмистра П. П. Мартынова в Департамент полиции, 15 сентября 1910 г., № 3844
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 240. ОО. 1910. Д. 5. Ч. 6. Л. 29–30 (подлинник). РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 134. Л. 3–4 (фотокопия).
№ 57
Бакинский полицмейстер:
Настоящую копию препровождая в канцелярию Вологодского губернатора, сообщаю, что означенный в сем Джугашвили будет выслан с первым отходящим этапом в г. Вологду в распоряжение его превосходительства.
20 сентября 1910 г. г. Баку
За полицмейстера (нрзб.)
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 628. Л. 12.
№ 58
Канцелярия бакинского градоначальника:
Г. градоначальник разрешил содержащемуся под стражей Иосифу Виссарионовичу Джугашвили обвенчаться с проживающей в г. Баку Стефанией Леандровной Петровской с соблюдением всех требований закона.
Об этом канцелярия уведомляет ваше высокоблагородие, для сведения и объявления Джугашвили в ответ на его прошение.
[Справка заведывающего отделением Бакинской тюрьмы, 24 сентября 1910 г.:] Арестант Иосиф Виссарионов Джугашвили 23 сентября 1910 г. выслан этапом в распоряжение Вологодского губернатора.
Отношение из канцелярии бакинского градоначальника заведующему отделением Бакинской тюрьмы на Баилове, 23 сентября 1910 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 635. Л. 94, 95–95 об. (подлинник, рукописный и машинописный экз.).
№ 59
Бакинский полицмейстер:
Сообщаю канцелярии градоначальника для доклада его превосходительству, что административный арестант Иосиф Виссарионов Джугашвили 23 сего сентября отправлен этапным порядком в распоряжение вологодского губернатора.
Донесение бакинского полицмейстера в канцелярию бакинского градоначальника, 27 сентября 1910 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 635. Л. 96.
№ 60
Открытый лист № 151
Составлен в Управлении Бакинского полицмейстера 1910 года сентября 20[269]
Глаза рябоватое[270]
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 628. Л. 18.
Глава 19. Баку, Баиловская тюрьма, 1910 год
Иосиф Джугашвили снова оказался в хорошо ему знакомой тюрьме на Баиловском мысу. Порядки в тюрьме вряд ли сильно изменились за год, но примечательно оскудение мемуарных текстов об этом периоде его заключения. Отчасти это связано с тем, что теперь в тюрьме не было такого количества большевиков, отчасти авторы воспоминаний, просидевшие там достаточно долго, исчерпали тюремную тему рассказом о начале заключения. К тому же не менее двух месяцев (с 10 мая до момента написания прошения 29 июня, а вероятно, и дольше) Джугашвили провел не в общей камере, а в тюремной больнице. Вследствие общей перемены обстановки, упадка революционной активности больше не было речи о том, чтобы он передавал из тюрьмы статьи и даже руководил редактурой газеты.
К концу 1910 г. жандармы имели все основания заявлять, что деятельность Бакинского комитета практически прекратилась. В конце апреля того года агент Фикус сообщил, что «от Ленина получено письмо с предложением окончательно объединиться большевикам и меньшевикам. На днях это объединение состоялось, но практическая объединенная деятельность еще не разработана», хотя выпущен совместный листок к 1 мая.[271] В начале июня он же донес, что для объединения фракций предполагается провести городскую конференцию, «задержка происходит по той причине, что за отсутствием интеллигентных работников и арестами „Герасима" (районный кассир), „Кобы“ и др. не удается собрать подрайонных совещаний для выбора делегатов на конференцию». Типографская техника все еще хранилась в разобранном виде, у Степана Шаумяна остались присланные Центральным комитетом на типографию 150 рублей, которые, стало быть, так и не были пущены в дело, «техника пока не ставится за отсутствием подходящего человека и средств на квартиру». 15 июня Ериков сообщил, что работа в Бакинском комитете приостановилась, комитет никак не может собраться в полном составе, в последний раз встретились только трое членов, включая Шаумяна, «обсуждался вопрос о предстоящей конференции и о необходимости выписать из Центральной России профессиональных работников, за отсутствием таковых в Баку; однако оказалось, что на это не найдется средств, и вопрос остался открытым»[272].
Шаумян был теперь главным деятелем Бакинского комитета, сопоставимой фигуры не имелось. Он по-прежнему занимал должность заведующего нефтепроводом Шибаева. Благодаря полицейской перлюстрации сохранилось письмо Шаумяна от 10 мая 1910 г. к Николаю Элиава в Тифлис. Письмо подписано «Ст.» («Степан») и представляет собой заметку о причинах развития кризиса в нефтяной промышленности, который автор считал искусственно вызванным нефтепромышленниками. В конце письма безо всякой связи с его содержанием сделана приписка: «Сосо сидит, и не знаю, когда выпустят»[273].
5 ноября 1910 г. в письме к остававшемуся за границей М. Цхакая Шаумян снова оправдывался, что не может послать ему сколь-нибудь существенной денежной суммы, но обещал «франков 50» и рассказывал о жалком положении партийной организации и профессиональных союзов: «„Союз нефтепромышленных рабочих" почти уже не существует. Из бывших когда-то 9000 человек сейчас остается человек 20, и того даже меньше. Члены правления разбежались, некому даже заботиться об имуществе». В ответ на упреки Цхакая Шаумян от заверений в верности давней дружбе перешел к горькому признанию: «Я очень часто и с любовью и уважением вспоминаю тебя, как одного из немногих честных и безупречных товарищей. Эти свойства особенно ценны в моих глазах в настоящее время, когда большинство друзей, безразличных или слабых в отношении морали, сильно опустились»[274].
И. В. Боков оставил рассказ о том, как по инициативе А. Вышинского они пытались устроить побег Кобы из Баиловской тюрьмы. Джугашвили сначала согласился, но затем отказался под предлогом, что товарищи пострадают (см. док.1). Рассказ не очень похож на одну из множества полулегендарных историй о бесчисленных побегах Кобы и вызывает определенное доверие. Примечательно упоминание Вышинского как верного товарища Кобы. Это важный штрих из предыстории их сосуществования в советской руководящей верхушке, несмотря на меньшевистское прошлое генерального прокурора.
Заключение И. Джугашвили в Баиловской тюрьме отразилось в рассказе, по всей видимости, почти или целиком фальшивом, но в силу стечения обстоятельств обретшем известность. В январе 1928 г. в двух выпусках эмигрантской газеты «Дни», выходившей в Париже под редакцией А. Ф. Керенского, была опубликована большая статья некого Семена Верещака о том, как он сидел в Бакинской тюрьме вместе с Кобой. Кульминацией рассказа Верещака стал следующий эпизод: «Когда в 1909 году на первый день Пасхи 1-я рота Сальянского полка пропускала через строй, избивая, весь политический корпус, Коба шел, не сгибая головы, под ударами прикладов, с книжкой в руках» (см. док. 5, 6). Большинство сообщенных Верещаком подробностей не выдерживают проверки фактами и являются чистейшим вымыслом. Но его статья стала одной из первых в череде эмигрантских псевдооткровений о советском диктаторе, поэтому была замечена, цитировалась, а фантазии автора вошли в комплекс зарубежно