– В Москве, – рассказывал я Кобе, – летом 1910 г. провалились четыре Московских комитета. На этой почве у неустойчивых элементов появились всякие ликвидаторские настроения. Многие интеллигенты, да и рабочие некоторые, отходят от партийной работы, говоря, что в комитетах теперь работают только провокаторы.
Из воспоминаний Ивана Михайловича Голубева о Сталине в Сольвычегодской ссылке, не позднее 1936 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 152–153.
№ 3
И. Голубев:
После этого с товарищем Сталиным мы стали встречаться ежедневно, говоря о внутрипартийных делах. Иосиф Виссарионович собирался тогда бежать из ссылки второй раз. Ехать на работу – говаривал он. Но мы с Коростелевым всячески его отговаривали […] ему оставалось до окончания ссылки, кажется, только полгода, а легальному работнику в теперешних условиях – убеждали мы Кобу – больше можно сделать, совмещая нелегальную и легальную работу.
– Для профессиональных революционеров, – возражал он нам, – не может быть легального положения до самой революции. Чтобы быть легальными, надо опуститься до обывателя.
Но все же товарищу Сталину пришлось остаться в Сольвычегодске до конца ссылки. Отчасти это объяснялось тем, что Иосиф Виссарионович не получил директивы от В.И.Ленина, которому он писал письмо в декабре 1910 г. Письмо это, может быть, до Ленина и не дошло.
Некоторое время товарищ Сталин был оторван от Ленина и заграничного центра большевиков; у него не было адресов. Я передал ему два адреса: Ник. Ник. Яковлева, который работал в Гамбурге, и Веры Пав. Голубевой (Франция или Швейцария). Благодаря Н. Н.Яковлеву тов. Сталин связался с Ильичем.
Из воспоминаний И. М. Голубева, не позднее 1936 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 155–156.
№ 4
Перлюстрированное письмо Сталина:
Сольвычегодск, 31 де[кабря] 1910 г., «К.С.» в Париж, к г-ну Вельтман[358], Авеню де Гобелен, 52
От К. С. (Иванович)
Т-щ Семен. Вчера я получил от т-ей ваше письмо. Прежде всего горячий привет Ленину, Каменеву и др. А потом по поводу вашего письма и вообще о «проклятых вопросах». По моему мнению, линия блока (Ленин – Плеханов) единственно правильная: 1) Она и только она отвечает действительным интересам работы в России, требующим сплочения всех действительно партийных элементов; 2) Она и только она ускоряет процесс освобождения легальных организаций из-под гнета ликвидаторов], вырывая яму между рабочими-меками и ликвидаторами, рассеивая и убивая последних. Борьба за влияние в легальных организациях является злобой дня, необходимым этапом на пути к возрождению партии, а блок составляет единственное средство для очищения таких организаций от мусора ликвидаторства. В плане блока видна рука Ленина, он мужик умный и знает, где раки зимуют. Но это еще не значит, что всякий блок хорош. Троцковский блок (он бы сказал – «синтез») – это тухлая беспринципность, маниловская амальгама разнородных принципов, беспомощная тоска беспринципного человека по «хорошему» принципу. Логика вещей строго принципиальна по своей природе и она не потерпит амальгам. Блок Ленин – Плеханов потому и является жизненным, что он глубоко принципиален, основан на единстве взглядов по вопросу о путях возрождения партии. Но именно потому, что это блок, а не слияние, именно потому бекам нужна своя фракция. Очень может быть, что в ходе работы беки окончательно приручат плехановцев, но это лишь может быть. Спать и надеяться на такой исход, хотя бы и очень вероятный, нам во всяком случае не следует. Чем сплоченнее будут действовать беки, чем организованнее будут выступать, тем больше шансов на возможность приручения. Мы должны поэтому неустанно ковать на всех наковальнях. О впередовцах ничего не говорю, т. к. теперь они менее интересны, чем ликвидаторы и плехановцы. Если когда-нибудь очухаются – хорошо конечно, а нет – Бог с ними, пусть варятся в своем собственном соку. Так я думаю о загранице. Но это не все и не главное даже. Главное – организация работы в России. История нашей партии показывает, что вопросы разногласий разрешаются не в прениях, а главным образом в ходе работы, в ходе применения принципов. Поэтому задача дня – организация русской работы вокруг строго определенного принципа. Ликвидаторы сразу поняли дело (нюх у них очень развит) и начали примащиваться (уже примостились) в легальных рабочих организациях, при чем имеют, оказывается, свой нелегальный русский центр, направляющий и т. д. работу. А мы все «готовимся», пребываем в стадии репетиций. По-моему, для нас очередной задачей, не терпящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее как хотите, «русской чистой[359] цека» или вспомогательной группой при цека – это безразлично. Но такая группа нужна как воздух, как хлеб. Теперь на местах среди работников царит неизвестность, одиночество, оторванность, у всех руки опускаются. Группа же эта могла бы оживить работу, внести связность и ясность. А это расчистило бы путь к действительному использованию легальных возможностей. С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности. Не мешало бы организовать предварительно совещание работников, признающих решения пленума, конечно, под руководством цека. Все это после «реформы» центральных учреждений и при условии согласия со стороны плехановцев. Очень может быть, что это совещание и даст подходящих людей для вышеназванной центральной группы. Польза такого совещания ясна, по-моему, и во многих других отношениях. А действовать придется неуклонно и беспощадно, не боясь нареканий со стороны ликвидаторов, троцкистов, впередовцев: если плехановцы и ленинцы сплотятся на почве работы в России, они могут не обращать внимания на какие бы то ни было нарекания. Так я думаю о работе в России.
Теперь о себе. Мне остается шесть месяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я могу сняться немедленно. «Мысль» № 2 читал. Воображаю, сколько ясности и бодрости внесет среди рабочих даже один только факт совместного выступления вчерашних противников, сколько смуты и хаоса посеет в рядах ликвидаторов. И всякий порядочный человек скажет, что это будет недурно. В ссылке имеется порядочная публика и было бы очень хорошо снабжать ее периодическими нелегальными изданиями. Пришлите «С.д.» № 17 и дальше, а также «Приложение» к «С.д.». У нас нет «Рабочей газеты» ни № 1, ни № 2, нет и «Гол. с.-д.». «Звезду» должно быть получим. Адреса для посылок: 1) Сольвычегодск, Вологодской губ., Ивану Исааковичу Богомолову. 2) Сольвычегодск, Вол. губ., Петру Михайловичу Серафимову. Адрес для переписки со мной: Сольвычегодск, Вологод. губ., дом Григорова, Николай Александрович Вознесенский.
С товарищ. приветом. К.С.
Заказным не надо присылать. Пишите о делах у вас, очень прошу.
Копия перлюстрированного письма И. Джугашвили в Париж на конспиративный адрес. 7 января 1911 г. (дата перлюстрации) ГА РФ. Ф. 102. Оп. 241. ОО. 1911. Д. 5. Ч. 14. Л. «Б». Л. 1-2а (фотокопия машинописной копии).
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 641. Л. 247–248 об. (подлинник).
Опубликовано: Большевик. 1932. № 1–2. С. 10–13.
С купюрами в статье: Рабичев Н. Из истории борьбы Ленина и Сталина за партию // Пролетарская революция. 1937. № 8. С. 66–67.
Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. С. 209–212.
№ 5
Полковник А. В. Штольценбург:
[…] автором приложенного при означенном предложении в копии агентурно-добытого документа за подписью «К. С.» является состоящий в г. Сольвычегодске под гласным надзором полиции крестьянин Тифлисской губернии и уезда, Дидиливского сельского общества Иосиф Виссарионов Джугашвили […].
Названный Джугашвили с 29 декабря 1910 г. по 10 января с. г. проживал в г. Сольвычегодске в доме Григорова, а в настоящее время проживает в доме Кузаковой.
Ему действительно остается пробыть в ссылке только шесть месяцев (с 31 декабря 1910 по 27 июня с. г.).
Что же касается упомянутых в означенном документе адресов на имя Ивана Исааковича Богомолова, Петра Михайловича Серафимова и Николая Александрова Вознесенского, то таковые оказались вымышленными и к кому именно относятся, пока выяснить не представилось возможным. Наблюдение за поступлением корреспонденции по этим адресам мною установлено.
По полученным мной в настоящее время агентурным сведениям Джугашвили совместно с другими ссыльными стремится организовать в г. Сольвычегодске с.-д. группу […] которая будет мною своевременно ликвидирована. Наблюдение за Джугашвили усилено.
Донесение начальника Вологодского ГЖУ полковника А. В. Штольценбурга в Департамент полиции, 18 мая 1911 г., № 217. На № 97374
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 241. ОО. 1911. Д. 5. Ч. 14. Л. «Б». Л. 36–36 об. (подлинник).
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 641. Л. 256–256 об. (подлинник).
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 139. Л. 1–2 (копия, машинопись советского времени).
№ 6
Перлюстрированное письмо Сталина:
Сольвычегодск, 24 января 1911 года, «Иосиф», Москва, учительнице Бобровской, для Вл. С. Бобровского, Калужская застава, Медведниковская больница
Пишет вам кавказец Сосо, – помните в 4-м году в Тифлисе и Баку. Прежде всего, мой горячий привет Ольге, вам, Германову (обо всех вас рассказал мне И. М. Голубев, с которым я и коротаю мои дни в ссылке). Германов знает меня как Ко.б. а (он поймет). Мог ли я думать, что вы в Москве, а не заграницей. Помните ли Гургена (старика Михо). Он теперь в Женеве и. «отзывает» думскую фракцию с. д. Размахнулся старик, черт возьми. Я недавно вернулся в ссылку («обратник»). Кончаю в июле этого года. Ильич и К-о зазывают в один из двух центров, не дожидаясь окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок (легальному больше размаха), но если нужда острая (жду от них ответа), то, конечно, снимусь. А у нас здесь душно без дела, буквально задыхаюсь.