Из воспоминаний И. М. Голубева, не позднее 1936 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 166–167.
№ 81
Георгий Коростелев, Иван Голубев – Иосифу Джугашвили:
Копия письма за подписью «Г.К.», полученного агентурным путем, адресованного в гор. Вологду, магазин И. З. Ишмемятова, Чижикову (почтовый штемпель: Сольвычегодск, 9-9-11)
Здравствуй, т. Иос., скверно ты, наверное, себя чувствуешь в бездействии, да и в финансовом отношении-то не лучше, как мне говорили. Слушая все это и ругаю же я всю нашу иерархию. По-моему, лучше было бы плюнуть на все ожидания и сдвинуться с места, а на месте с горы тебе было виднее и удобнее.
На днях мне отказали в переводе в Яренск. Ал. Як. и еще один тов. оттуда меня соблазнили подать, Ал. Як. мне писал, что ты ему сообщал о том, как будто бы хочешь «издеваться» над теми, кто ставит в первую голову борьбу с ликвидаторами, я ему ответил, что «издеваться» следует над крайностями, как над теми, так и другими, вот хоть бы над статьей Ларина в «Дело» ж[урнал] № 7, где он говорит об усилении с. д. легальн[ой] прессы и случайной партии. О подробном нашем житье-бытье пишет тебе в этом письме И.М. Я прочел аграрный вопрос Каутс[кого] и 3 части истории Средн[их] веков Виноградова, сейчас читаю 4-ю час. Подобрал группу по русск[ому] язык[у] в 5 челов[ек] и по арифмет[ике] 4 чел. По арифметике] сосватал Ал. П., а по русс. яз. ст[арого?] с. р., некоторые ребята рабоч[ие] высланы сюда, есть хорошие. Желаю тебе то, что хочется. Г. К.
Копия другого письма, вложенного в тот же конверт, за подписью «Иван»
Я был уверен, что ты гуляешь где-нибудь по др. городским улицам. Но вот получено вчера из Т. от приятеля письмо, из которого узнаю, что ты не сдвинулся с места, также, по-старому, коптишь в полуссыльном положении. Печально дела обстоят, когда так. Где искать причину в задержке, в причинах ли не зависящих от них, или в нашем бестолковом «правительстве». Судить не берусь, да и толку от этого не будет никакого. Приятелю головоломку задал, полагал, что задержка зависела от них, но они оправдываются, говорят, что они тут ни при чем и что, наоборот, они приложили к ускорению все от них зависящее, но. Два парня сложились и послали на паях. Ну что тебе эти 6 руб. Так что же ты намерен предпринимать теперь. Неужели ждать. Ведь с ума можно сойти от безделья. Не думаешь ли что-нибудь предпринять самостоятельно, независимо от них. А в Москве-то что происходит. Ужас берет, когда читаешь эти известия, самые безобидные организации разрушены. Киевские события не произвели никакого эффекта на публику[412], как-то не затронуло никого. Может быть, тут причина, не до политики нам. У нас, слышишь, темы разговоров о хлебе насущном. Как же, поднялся до 3 1/2-4 коп. черный хлеб, ведь это ужас.
Я и Коростелев получили отказ на перевод нас в другой город.
Живем скудно, ничто не заставляет работать, мысль и чувства не реагируют ни на что. На днях получаем письмо из одного города ссыльных, где предполагается принять участие в компании за увеличение кормовых и выдаче одежных. Ну, кое-как устроили совещание. И что это было за апатичная публика. Потребовалось много энергии, чтобы растормозить ее, хоть высказалась бы, как она смотрит на это. […]
Сейчас у нас культурная работа заключается в том, что занята публика изучением рус. грамматики и арифметики (в особенности Коростелев сосредоточен на этом). Я алгебру и геометрию? в ком[муне?] читали совместно Меринга, я по часу в день уделяю капиталу и плюс журналы, но в них по-старому ничего нет. […] Ну, друже, напиши, как все-таки дела, самочувствие, что слышно в вашем сравнительно большом городе, настроение. Как события киевские на публику повлияли. Желаю тебе всего доброго, жму лапу. Иван. 9/IX
Копия перлюстрированного письма Г. Коростелева и И. Голубева Сталину, 9 сентября 1911 г., № 548[413]
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 37. Л. 53–54 об. (подлинник).
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 643. Л. 27–28 об. (подлинник).
№ 82
Онуфриева П. Г.:
Книгу П. С. Коган «Очерки западноевропейской литературы» Иосиф Виссарионович начал читать в конце августа 1911 года и окончил в первых числах сентября. […] Я видела, как он собственноручно делал пометки чернилами на полях этой книги. В день побега товарища Сталина из Вологды 6 сентября 1911 года, в организации которого принимал участие мой жених, Чижиков Петр Алексеевич, мы долго ходили по разным улицам, чтобы избежать наблюдения шпика, замести свои следы. Я обратилась к Иосифу Виссарионовичу, чтобы он подарил мне на память что-нибудь. Я попросила подарить фотографию. Иосиф Виссарионович ответил: «Я фотографий с себя никому не дарю. У жандармов и так достаточно с меня фотографических карточек. Но я могу вам подарить книгу, которая заслуживает внимания, чтобы ее прочесть». И с этими словами Иосиф Виссарионович подарил мне на память книгу П. С. Когана, […] сделав на ней надпись о своем подарке. С тех пор я тщательно храню эту книгу.
[Прим. П.Ефимова: ] «На этом экземпляре имеется надпись, сделанная рукою товарища Сталина на титульном листе, повыше фамилии автора П. С. Когана: […] «Умной скверной Поле от Чудака Иосифа»[414].
Фрагменты воспоминаний П. Г. Онуфриевой в статье доцента П. Ефимова
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 56–57.
№ 83
Онуфриева (Фомина) П.Г.:
Тов. Эвенчик: Вы утверждаете, что были в курсе побега тов. Сталина?
Тов. Фомина: Мы хорошо знали, что он уезжает. Я даже хотела его проводить до вокзала, но он не разрешил. «Не надо, – говорит, – этого делать. С нами может всякое случиться. За мной следят. Нам, может, придется долго и много плутать по улицам». Он сел на извозчика. Путали они по улицам действительно много, так как полиция ни на шаг не отставала, как рассказывал Петр Алексеевич. Но он все же посадил товарища Сталина в вагон.
[…] До отъезда за несколько дней они разговаривали и говорили, что надо ему уехать. В последний день утром он пришел к Петру Алексеевичу и принес книгу.
Тов. Эвенчик: А разве он ночевал не у Петра Алексеевича?
Тов. Фомина: Нет, он ночевал у знакомых. Но у кого, я не помню.
А жил с Петром Алексеевичем[415]. […]
Приходит, как я уже сказала, он утром к нам и говорит: «Вот, я вам книгу на память хочу подарить. Она вам покажется интересной». Я посмотрела на книгу и отвечаю: «Конечно, интересная». А он мне и говорит: «Подарите и вы что-либо мне на память». Я задумалась. У меня с собой ничего не было. А потом вот что вспомнила. Я никогда не носила креста. […] А мать меня за это ругала. […] Раз дала слово матери, то решила купить крест на серебряной цепочке. Купила, одела его на шею. А платье у меня было с открытым воротом, хотя в то время и нельзя было такие платья носить. Вспомнила про крест, про цепочку, схватилась рукой за нее и так бессознательно сняла с шеи, подала ему и говорю: «Вот что могу подарить, а больше у меня ничего нет». А он нисколько не удивился, не посмеялся. Знала я, что он не верующий. Взял цепочку, снял с нее крест. А цепочку связал таким жгутиком в несколько раз и вместо брелка к часам повесил. Я попросила с него фотокарточку. А он мне на это ответил: «Я никогда не фотографируюсь. Только разве в тюрьме, когда меня насильно фотографируют. В будущем вам хватит моих фотографий. А сейчас их дарить нет смысла. Это только наводить людей на неприятности».
Из записи беседы с П. Онуфриевой (Фоминой), 7 июля 1944 г., Вологда
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 71–73.
№ 84
Филеры наружного наблюдения:
6 сентября 1911 года. Сведения
«Кавказец» проживает по М. Екатерининской ул. в доме Беляевой.
Нач. с 9 ч 10 м утра. Окончил в 9 ч 16 м вечера.
В 12 ч дня «Кавказец» вышел из своей квартиры и пошел на Кузнечную улицу в дом Беспаловой, где проживает «Нарядная» и «Кузнец», где пробыл 25 м., вышел с «Нарядной». При себе имел «Кавказец» небольшой сверток, и пошли на М. Козленскую ул. в дом Тусова, при входе в правое парадное крыльцо, где пробыли 45 м, вышли втроем «Кавказец», «Нарядная» и «Кузнец» и пошли по Б. Козленской ул., ввиду не попасться на глаза наблюдаемым, я пошел параллельно по Екатерининской Дворянской, где и были утеряны. Более «Кавказца» прихода и выхода не видел. Мухин
«Кавказец» выбыл под наблюдением Ильчукова в Петербург[416].
7 сентября с поездом № 3 приехавший в С.-Петербург наблюдаемый под кличкой «Кавказец» наблюдением принят. Зав. набл. [нрзб.] 7.9.1911
8 сентября 1911 года. Сведения
Наблюдая 6 сего сентября на вокзале станции Вологда за отходящими пассажирскими поездами, 3 ч 45 м пополуд[ни] пришел на Вокзальную (площадь) платформу «Кавказец», имея при себе 2 места багажу: небольшой чемодан и узел, по-видимому постель, и сел в вагон III-го кл., отходящего в 4 ч 15 м дня поезда № 3 в г. С. – Петербург, где оставил багаж, вышел обратно из вагона, и тут же подошел к нему «Кузнец», а перед отходом поезда перешел со всем багажом в другой вагон, а «Кузнец» ушел до отхода поезда из вокзала, попростившись с «Кавказцем», и поезд отправился, сел «Кавказец» после 3-го звонка. Следуя в пути, 2 раза проходил «Кавказец» вагоны. На станции «Чебсара» «Кавказец» из вагона во время стоянки поезда вышел с неизвестным человеком, и пройдясь по платформе, обратно зашли в вагон вместе. На станции Череповец по приходе поезда из вагона «Кавказец» вторично вышел вместе с тем же неизвестным, выпили за буфетом III-го клас[са] и обратно пошли в вагоны. По приходе поезда в гор. С.-Петербург 8 ч 35 м ут. 7 сего сентября на платформе «Кавказца» и неизвестного для дальнейшего наблюдения передал филеру местного охранн. отделения Полудеткину. Приметы неизвестного описаны в дневнике за 7 сего сентября и передано в С. – Петербург. охранное отделение. Ильчуков.
Приметы бывшего с «Кавказцем» неизвестного, ехавшего вместе в поезде в г. С.-Петербург: роста среднего, шатен, лицо скуластое, кругловатое, лет около 30, маленькие чуть заметно усы, бороды нет. Одет темносерое демисезонное пальто, черные суконные брюки на выпуск, на голове темно-серый кепь.