ГА РФ. Ф. 63. Оп. 47. 1912. Д. 347 (3а). Л. 83–83 об. (подлинник).
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 39. Л. 7-10 (фотокопия).
РГАС ПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 172. Л. 8 (подлинник).
РГАС ПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 180 (копия, машинопись).
Опубликовано (аналогичное донесение в адрес Петербургского ОО, № 1713, с купюрой[454]): Архивные материалы о революционной деятельности И. В. Сталина. 1908–1913 гг. С. 25.
№ 131
Пристав 1-го участка:
На предписание от 1 марта с. г. за № 2147 доношу вашему высокоблагородию, что местожительства гласно-поднадзорного крестьянина Тифлисской губ. и уезда села Дидо-Лили Иосифа Виссарионова Джугашвили по тщательному розыску во вверенном мне участке не обнаружено.
Донесение пристава 1-го участка вологодскому полицмейстеру, 6 марта 1912 г., № 2523
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 173. Л. 9 (подлинник).
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 18. Л. 17–18 (фотокопия).
№ 132
Пристав 2-го участка:
На предписание от [1] марта с. г. за № 2147 доношу вашему высокоблагородию, что гласно-поднадзорный кр. Тифлисской г. и уезда села Дидо-Лили проживает во вверенном мне участке на Пятницкой ул. в д. Константинова.
[Резолюция: ] Приставу 2 уч. истребовать от ко[го] над[лежит], давшего неправильную справку, объяснение. 5.3.912.
Донесение пристава 2-го участка Вологодскому полицмейстеру, 3 марта 1912 г., № 21
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 18. Л. 19 (фотокопия).
№ 133
Полицмейстер:
Секретно. В[есьма] срочно Предписываю приставу 2-го участка города Вологды истребовать от околоточного надзирателя, давшего неправильную справку по делу Джугашвили, объяснение, которое с перепиской мне представить.
Предписание вологодского полицмейстера приставу 2-го участка, 6 марта 1912 г., № 2147
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 173. Л. 10 об. (подлинник).
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 18. Л. 20–21 (фотокопия).
№ 134
Околоточный надзиратель Ястребов:
Вследствие личного приказания господина вологодского полицмейстера, имею честь объясниться вашему высокоблагородию в нижеследующем. В 10 часу вечера 3-го сего марта и.д. околоточного надзирателя Балкавским было дано мне поручение дознать, проживает ли по Пятницкой улице в доме Константинова гласно-поднадзорный Иосиф Виссарионов Джугашвили. Находящийся в участке околот[очный] надзиратель Виноградов, проживающий по Пятницкой улице в доме Константинова и заведывающий до 23 февраля сего года околотком, в который входит дом Константинова, удостоверил мне, что поднадзорный Джугашвили живет рядом с ним, Виноградовым, личность которого, говорит, хорошо знаю.
По проверке паспортной книги участка, Джугашвили действительно оказался прописанным по дому Константинова. Я, не ограничиваясь этим, хотел сходить и проверить сам лично, но Балкавский приказал, что раз удостоверяет Виноградов о проживании его, то пиши скорей справку, т. к. бумага срочная.
На основании этого я и дал справку заочно, не выходя из участка, в чем и признаю себя виновным.
Объяснение околоточного надзирателя В. Ястребова приставу
2- го участка, 6 марта 1912 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 173. Л. 12–13 (подлинник).
ГА РФ. Ф. 1764. Оп. 1. Д. 18. Л. 22–23 (фотокопия).
№ 135
М. К. Гаврилова:
Его высокородию частному приставу 3 уч. г. Вологды Вдовы Вологодской мещанки Марии Ксенофонтовой Гавриловой Заявление.
Ссыльным крестьянином Тифлисской губ. Иосиф Виссарионов Джугашвили занимал в моей квартире комнату с 12 февраля сего года по 28 февраля, с 28 февраля отлучился на неделю неизвестно куда, оставив в занимаемой комнате свои вещи.
Покорнейше прошу ваше высокородие сделать распоряжение об охранении оставленных вещей.
Апреля 14 дня 1912 года. Мария Гаврилова
Заявление квартирной хозяйки М. К. Гавриловой приставу
3- го участка г. Вологды, 14 апреля 1912 г.
РГАСПИ.Ф. 558. Оп. 4. Д. 185.
№ 136
Опись
вещам, оставленным в доме Гавриловой политическим ссыльным кр. Тифлисской губ. Иосифом Виссарионовым Джугашвили
Все поименованные в описи вещи принял на хранение. Принял Александр Воробьев
Всеобщая библиотека Аркар-Уайльд[455]
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 138. Л. 1–2.
№ 137
П. Онуфриева (Фомина):
Мы изредка с ним переписывались до ссылки в Сибирь. А когда он попал в Сибирь, то потеряла с ним связь. Очень жалею, что писем от него не сохранила, а письма были интересные. Одно письмо, забавное, помню и сейчас. Было оно из Ленинграда. Когда товарищ Сталин бежал из тюрьмы в Ленинград, оттуда мне и написал. Веселое такое, юмористическое письмо. Дал понять, где он и что с ним, а то уехал и как в воду канул, хотя и обещал писать. […] В письме он писал: «Вы знаете, что я приехал жениться, а попал в тюрьму. Живу не скучно», вот не помню точно, как написал, «не скучно» или «не плохо», но что-то в этом духе.
Запись беседы Эвенчик и Далматова с Онуфриевой (Фоминой), 7 июля 1944 г., Вологда
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. Л. 70–71.
Глава 21. Петербург, 1 марта—8 июня 1912 года
Бежав из Вологды 29 февраля и очутившись в Петербурге[456] Иосиф Джугашвили сразу же развил бурную деятельность. Уже 6 марта отдельным листком была напечатана составленная им прокламация «За партию!», подписанная Центральным комитетом РСДРП[457]. Прокламация провозглашала начало нового возрождения партии и призывала к энергичной работе, восстановлению местных организаций и сплочению их вокруг ЦК. 7 марта в письме Н. К. Крупской, подписанном «Чижиков» и написанном, по всей вероятности, Джугашвили, он отчитывался о том, что привезен крупный транспорт нелегальной литературы в 2 пуда весом, что он выступил на нескольких собраниях петербургских рабочих и готовится городская партийная конференция (см. док. 2). В сущности, реальное состояние большевистских организаций оставляло желать лучшего, Петербургский комитет надо было практически создавать заново, а также восстанавливать связи между остававшимися в столице партийными группами в районах и на заводах: полиции удалось создать действенную сеть осведомителей, и большевистские организации регулярно проваливались. Новые члены ЦК – Коба и Серго энергично пытались наладить дело. В письме от 7 марта «Чижиков» писал, что всю работу они «везут» втроем (третьим был, возможно, Сурен Спандарян). Денег у них совершенно не было, но настроение было бодрым. Джугашвили тщательно конспирировал, по воспоминаниям члена Петербургского комитета РСДРП А. А. Митревича, немногие знали, что в городе появился представитель ЦК, не все члены ПК знали его имя и кличку Коба, на собраниях он выступал под именем Василий или Васильев. «Редко кто знал, что член ЦК „Коба“ и „Василий" – это одно и то же лицо», и совсем узкий круг был осведомлен о том, что он же пишет статьи в легальную социал-демократическую газету «Звезда» (см. док. 1). Пользовался он также и старой своей кличкой Иванович. По-видимому, его конспиративный опыт оказался полезным, и в те дни Джугашвили не попал в поле зрения Петербургского охранного отделения, во всяком случае, документальных признаков этого обнаружить не удалось. Филеры не заметили его отъезда из Вологды, да и по приезде в Петербург наблюдение установлено не было.
16 марта агент охранки, все тот же Фикус-Ериков, донес о появлении Кобы в Тифлисе (см. док. 4). Три новых члена ЦК отправились объезжать районы, сначала в Тифлис, куда, вероятно, Джугашвили и Орджоникидзе выехали вместе[458]. Затем Орджоникидзе через Баку и Киев поехал в Москву, Джугашвили задержался в Закавказье. Спандарян, также избранный на конференции членом ЦК, затем успевший вместе с Н. Г. Полетаевым съездить в Берлин к Каутскому в надежде уговорить его отдать Ленину находившиеся у держателей деньги РСДРП[459], вернулся в Россию в конце января[460]. Они ездили по стране, восстанавливали связи, старались активизировать работу местных организаций, делали доклады о Пражской конференции. Ленин настойчиво и нервозно требовал, чтобы на собраниях местных партийных организаций принимались резолюции в поддержку решения конференции, которые публиковались в «Социал-демократе» и служили Ленину аргументом во внутрипартийной войне[461].
Нет ни воспоминаний, ни развернутых агентурных донесений о том, что говорил на собраниях Коба, но можно сравнить, что сообщали агенты в Баку об аналогичном выступлении Сурена Спандаряна (см. док. 8), а также в Москве – Серго Орджоникидзе. Агент Московского охранного отделения донес, что 5 апреля в квартире на Садово-Триумфальной улице «состоялось собрание небольшой группы с.-д. На этом собрании неизвестным грузином был прочитан доклад о том, как подготовлялась и как протекала известная конференция». Приметы грузина, выступившего в квартире на Садовой-Триумфальной, указывают на Орджоникидзе, к тому же он назван участником Пражской конференции («молодой, высокого роста, без бороды, маленькие черные усы, короткие волосы, по наружности и по выговору – типичный грузин, одет в черное летнее пальто и мягкую черную шляпу. Он сам принимал участие в конференции»), а перед Москвой побывал в Киеве. Собравшиеся приняли резолюцию, приветствующую «все начинания „русского ЦК “ в деле живого воскресения нашей РСДРП. Всякие попытки со стороны других групп, мешающих этому воскресению, считать антипартийными»[462]. Сходного содержания резолюция была принята собранием большевистской группы в Тифлисе после выступления Кобы и опубликована в конце апреля в «Социал-демократе». Она гласила, что конференция на фоне «распыления и дезорганизованности партийных организаций в стране за последние годы […] собрала все дееспособные партийные ячейки» и способствовала объединению организаций, что создание Российского центра (ЦК) было верным решением, а принятые конференцией решения «как в отношении политической линии с.-д. пролетариата, так и в отношении организационного строительства вполне правильно намечают линию поведения пролетариата»