Мне надо было готовиться к урокам следующего дня и я, занимаясь своим делом, все же прислушивался к разговору. Вскоре зять ушел, а мы отвели нашему гостю комнату для ночевки.
На следующее утро, в то время, когда я приступил к своим занятиям после обычного чая, наш гость поинтересовался моими уроками пения, а также, что я готовлю для детей. Я ему продемонстрировал ряд песен, спел ему и одну грузинскую песню – из сборника Каргаретели, которая начиналась словами: «А-камдин гулит микварди» («До сих пор ты меня крепко любила»). Внимательно прослушав эту песню, он заметил, что слова этой песни не те, которые напечатаны в сборнике. Настоящий текст этой песни другой, и поется она несколько иначе. И тут же он пропел:
«Даидэинэ глехис швило Нани, нанинао
Даидэинэ – чемо, чемо ламазо…»
(«Спи, крестьянский сын, баю бай,
Спи мой, мой красавец, спи»
Меня поразила эта непосредственность, искренность и простота передачи песни, чистота и музыкальность исполнения, о чем я и высказал ему.
Я же получил большую пользу от его указаний, убедившись в том, что многие народные песни с течением времени искажаются, меняются их слова, словом, подвергаются деформации.
Через некоторое время он попрощался с нами и ушел. Прошли годы, в течение этого времени я продолжал работать в той же школе и выполнять ответственные задания.
Настал 1917 год, падение царской власти, подъем революционного движения, подготовка к Великой Октябрьской революции. И в эти дни наша учительница А. Саксаганская открывает мне тайну моего гостя.
– А знаете ли, Мушег Лазаревич, кто к вам приходил в тот вечер? Я ответил, что хотя не знал определенно, но догадывался.
– А это был Сосо.
Воспоминание М. Л. Агаяна, присланное в ИМЭЛ в октябре 1947 г.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 534. Л. 2–5.
№ 10
В. Мгеладзе:
В начале мая [1912 г.] организация подверглась разгрому. Были арестованы Шаумян, Енукидзе, Черномазов (был ли он уже тогда провокатором?), ряд других виднейших местных большевиков, рабочих и интеллигентов[492]. Сталин, незадолго перед тем приезжавший в Баку, успел уехать до жандармско-полицейской «чистки» и таким образом избегнул ареста. Но вскоре «карающая рука» охранки настигла его в Петербурге.
Вардин Ил. (Мгеладзе). Начало подъема //Двадцать пять лет Бакинской организации большевиков. С. 229.
№ 11
Стасова, Сталин:
Тифлис, «Зельма», 5 апреля 1912 г., Киев, Михайловская, 14, г-ну Н. И. Омельяненко, на внутрен[ем] конв[ерте]: «Для Петра, для С.» [в скобках от руки приписано: «мож. быть для «Серго»]
Химический текст.
[…] Сосо жив и здрав и уехал на север 30-го. Вот его последнее письмо от 30.III: «Вчера удалось наконец собрать несколько человек рабочих, наиболее видных людей в районах (Балаханы, Черный город, Биби-Эйбат, Город). Организации нет никакой (я говорю о местном общегородском центре) и потому пришлось ограничиться частным совещанием вышеназванных рабочих. Несмотря на все мои старания, мне не удалось затащить на собрание меков[493], они прямо заявили, что боятся идти на собрание, и убедительно просили меня остаться еще на несколько времени, когда уляжется (разумея последний провал и слухи о провокации) и можно будет устраивать собрания. Интересно вот что: у меков имеется свой общегородской центр, руководящий коллектив, куда входят одни лишь меки. На мое замечание, что такой порядок у меков равняется расколу, они, закатывая глаза к небу, ответили, что 4 месяца ищут беков, чтобы кооптировать в свой центр, и до сих пор не могут отыскать. Конечно, очень странно, что за эти 4 месяца жандармам удалось раза два разыскать беков и засадить их в тюрьму, а мекам не удалось разыскать ни одного бека во всем Баку. Но. такова уж фракционная логика. Собрание решило поставить на ноги дело объединения и возрождения организации в Баку, для чего постановили предложить мекам составить общий с беками руководящий коллектив из представителей от имеющихся в районах Баку ячеек независимо от фракции, 2) составить общую (у меков имеется своя) избирательную комиссию и подчинить ее во всем будущему слитному руководящему коллективу, 3) выборы делегата на февральскую конференцию вполне правильны, протест же двухчленного «руководящего коллектива», почему-то назвавших себя «руководящим коллективом», ни на чем не основан и может быть понят лишь как узко фракционная выходка, 4) конференцию, куда все бакинские рабочие беки и меки выбирали делегата, резолюцию этой конференции и ЦК, выбранный на этой конференции, следует признать и приветствовать, за исключением того места из известной резолюции конференции, где говорится против соглашения на выборах с ликвидаторами. Особенно приветствуют тот шаг конференции, в силу которого дело руководства партийной работой переходит в руки действующего в России ЦК. 5) По поводу открывшейся агитации в пользу новой конференции собрание предлагает ЦК начать переговоры с национально-окраинными организациями, что же касается представителей Закавказского Областного Комитета, представителей, принявших участие на известном январском совещании национально-окраинных организаций, то собрание считает нужным подчеркнуть, что ни о каком областном закавказском комитете не слышно в Баку вот уже 3 года, что так называемый областной комитет за 3 года не проявил в Баку своего существования ни одним действием, ни одним листком, что за это время рабочие в Баку имели дело с руководящим Бакинским коллективом, с представителями ЦК, но с представителями областного комитета никогда, ввиду чего появление представителей областного комитета на вышеназванном совещании считают некрасивым и незаконным актом. 6) По поводу проектируемой ЦК газеты («Известия ЦК») собрание постановило всячески поддерживать это отрадное начинание. Отмените, пожалуйста, адрес с № дома 93. Сообщите мне поскорее, куда и как надо направить человека для перехода границы (деньги есть только на дорогу в размере 60 руб.). Об остальном следующий раз. Зельма.
Письмо Е.Д. Стасовой членам Русского бюро ЦК от 5 апреля 1912 г., включающее письмо И. Джугашвили от 30 марта[494]
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5085. Л. 1–2 (подлинник, рукопись).
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 242. ОО. 1912. Д. 5. Ч. 6. Л. 28–29 (копия, снятая при перлюстрации, 13 апреля 1912 г.).
№ 12
В. Швейцер
В конце марта 1912 года товарищ Сталин направился из Баку в Москву, а затем должен был поехать в Питер. Проездом товарищ Сталин пробыл несколько часов от поезда до поезда в Ростове-на-Дону. Там он встретился со мной. […] Встреча наша в Ростове произошла в 7 час вечера на Б. Садовой улице у здания б. Реального училища, а затем пешком мы пробрались на вокзал и в ресторане первого класса, скрываясь от шпиков, продолжали информировать друг друга о партийных делах. Сталин рассказал мне о подробностях ареста Сурена. – Характерно, что аресты в Баку идут только среди большевиков, чисто работают меньшевики, – сказал Сталин. – Они нацеливались и на меня, но я неожиданно для них уехал из Баку. Жаль Сурена.
Стоя на подножке вагона, на прощание он мне ласково сказал:
– Я прочел ваше письмо к Сурену, он его не успел получить – хорошее, бодрое письмо, пишите ему чаще.
В.Швейцер «Воспоминания рядового подпольщика о Сталине», без даты. На первой странице пометы карандашом сотрудника ИМЭЛ: «Не исправлено, много ошибок. 4.9.45». «Не опубликовано»
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 647. 385–386.
№ 13
Подполковник Мартынов:
Имею честь донести вашему превосходительству, что по полученным мною агентурным сведениям, вместо арестованного Спандаряна в Центральный Комитет (Русский) Российской социал-демократической рабочей партии назначен «Коба» – член Бакинской организации той же партии, наблюдавшийся Отделением в 1909 и 1910 годах под кличкой «Молочный» – Иосиф Виссарионов Джугашвили (арестован 23 марта 1910 года), выбывший в Петербург в воскресенье 1-го сего апреля. В Петербурге он может посетить служившего слесарем в Тифлисе рабочего Аллилуева, другие его петербургские связи неизвестны. Начальнику С. – Петербургского Охранного Отделения сообщено от сего числа за № 1378.
Донесение начальника Бакинского ОО подполковника Мартынова в Департамент полиции, 6 апреля 1912 г., № 1379
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 242. ОО. 1912. Д. 5. Ч. 6. Л. 23–23 об.
№ 14
Полковник Еремин:
Вследствие сообщенных вашему высокоблагородию начальником Бакинского Охранного Отделения 6 апреля 1912 года за № 1378 сведений о члене Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии Иосифе Виссарионове Джугашвили, выбывшем 1-го сего апреля из Баку в С. – Петербург, Департамент Полиции просит вас уведомить, прибыло ли названное лицо в столицу, присовокупляя, что Джугашвили подлежит аресту и привлечению к переписке в порядке охраны, как лицо, явно принадлежащее к Российской социал-демократической рабочей партии.
Отношение вице-директора Департамента полиции полковника Еремина начальнику Петербургского ОО, 12 апреля 1912 г., № 99507
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 242. ОО. 1912. Д. 5. Ч. 57. Л. «В». Л. 12.
№ 15
Вера [Швейцер?]:
Дорогие друзья, давно не имею от вас вестей и не знаю, что делается на белом свете. Серго и Иванович только присылают распоряжения, а о том, что творится, не пишут ничего. Это довольно неудобно, т. к. будет несомненная несогласованность действий, что совершенно неуместно. Уже с их запаздыванием вышла бестолковщина с майскими листками, т. к., получив ваш текст, мы с «Бочкой» тотчас же его напечатали в большом количестве, а они прислали другой текст и требовали его непременного напечатания и отмены того листка. Успели напечатать мало и скверно, а из-за надувательства и запаздываний типографов – Тифлис остался по-видимому без русского листка, хотя есть зато грузинский, армянский и татарский.
Конспиративное письмо Веры [Швейцер?] Е.Д. Стасовой, изъятое при обыске, 29 апреля 1912 г.