сть. Но главным отрицательным качеством характера Сталина все же была непредсказуемость, приводящая в ужас его окружение.
В зависимости от ситуации поведение Сталина постоянно менялось. Как говорят очевидцы, он весьма талантливо играл разные роли.
В книге Дмитрия Колесова («И.В. Сталин: Загадки личности». М., 2000) на этот счет есть интересная подборка высказываний об артистических способностях Сталина:
«Страстная натура со множеством лиц, причем каждое из них настолько убедительно, что казалось, что он никогда не притворяется, а всегда искренне переживает каждую из своих ролей… даже само притворство было настолько спонтанным, что казалось, будто он убежден в искренности и правдивости своих слов» (М. Джилас).
«Способность в некоторых обстоятельствах быть большим, а может быть, даже великим актером была присуща Сталину и составляла неотъемлемую часть его политического дарования» (К. Симонов).
«Этот талант делает его величайшим актером в разных, порою резко противоположных амплуа – от крайнего трагика до бесшабашного комедианта» (А. Авторханов).
«Сталин был актером редкого таланта, способным менять маски в зависимости от обстоятельств. Одна из любимейших масок – простой, добрый парень без претензий, не умеющий скрывать своих чувств… Он держался как открытый, душевный собеседник, был чрезвычайно общителен и дружески настроен… То он играл роль заботливого, доступного товарища по партии, то принципиального блюстителя лучших качеств большевика, то мудрого и величественного “вождя угнетенных масс всего мира”, то мецената и тонкого ценителя искусства и литературы» (В. Куманев).
Борис Илизаров («Тайная жизнь Сталина». М., 2002) описывает артистические способности Сталина следующим образом:
«Без всяких имиджмейкеров он так хорошо изучил свой лик, что умел его “делать” так, как “делают” свое лицо актеры. И как у всякого хорошего актера, у него была богатейшая палитра проявления эмоций: от мягких, женственных до звериных. И еще он умел держать паузу».
В этой же книге приводится запись из дневника К. Чуковского, который присутствовал на выступлении Сталина 22 апреля 1936 года на съезде советских писателей:
«Вот он выходит под свет “юпитеров” кинохроники после бессонной ночи. Он поднимает голову вверх, его брови приподняты, они разметаны, на лицо льются потоки света, и оно действительно как-то женственно озаряется изнутри. Пауза. Утомленные бессонницей глаза чуть прикрываются от слепящего света, но не верхними, а нижними веками. Так делают кинозвезды перед камерой или взрослеющие девочки, когда чувствуют на себе заинтересованный мужской взгляд. Это вождь, может быть и не до конца осознанно, кокетничает перед своим народом, перед целым миром. Но сколько настроений, а главное, обстоятельств, столько у него подлинных лиц, масок и личин».
Но все же лучше других о двуличности Сталина написал бывший (впоследствии репрессированный) главный редактор «Известий» Иван Гронский:
«Он был великий артист. Вот он беседует с человеком: ласков, нежен, все искренне. Провожает до дверей и тут же: “Какая сволочь”».
Сталин был не только великим лицедеем, но еще и выдающимся драматургом и постановщиком политических процессов. Если собрать воедино все им содеянное, то с полным основанием можно было посчитать его классиком политической драматургии. Пьесы (процессы) Сталина хорошо узнаваемы по финалу. Там всегда звучат пистолетные выстрелы.
Признание своему «творчеству» он всегда обеспечивал заранее. Манипулированию общественным мнением Сталин придавал первостепенное значение.
Шедевром театральной интриги можно признать трагедию Сталина «Расправа над Каменевым и Зиновьевым» (дело «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского блока»).
Необходимо пояснить взаимоотношения этих людей.
Исторический факт. Своим главенством в партии Сталин в немалой степени был обязан Зиновьеву и Каменеву. Речь идет о последнем письме Ленина, которое после смерти Сталина было найдено в ящике его рабочего стола, стоящего в кремлевском кабинете. Письмо это было продиктовано Лениным 24–25 января 1922 года и, по сути, являлось его политическим завещанием. К письму была приложена приписка, которую Ленин сделал 4 января 1923 года: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, сносимый в отношениях между отдельными коммунистами, становится нетерпимым, когда речь идёт о Генеральном Секретаре. Поэтому я предлагаю товарищам найти способ сместить Сталина с этой должности, заменив его другим человеком, который был бы более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.».
Ленин предусмотрительно попросил сделать несколько копий своего письма. Оригинал вложили в конверт, запечатали и снабдили пометкой: «Секретно, не вскрывать никому, кроме В.И. Ленина, а после его смерти – Надежды Крупской».
Как видно из недавно опубликованных материалов, секретари Ленина сразу же показали Сталину его письмо. Не осталась для него секретом и приписка Ленина.
Почему Сталин открыто хранил это письмо в течение 30 лет, остается только гадать. Ленин был высшим авторитетом для Сталина. Он был обязан ему всем. В 1922–1923 гг. наступил критический период карьеры Сталина. От него отвернулся Ленин. Он лишился его доверия и поддержки. Возможно, что у Сталина периодически возникала потребность возвращаться ко времени его разрыва с Лениным, который он тщательно скрывал.
На ХIII партийной конференции, которая состоялась в январе 1924 года, «Сталин пригрозил строгими мерами за разглашение секретных документов – возможно, намекая на завещание и ту приписку к нему Ленина, где предлагалось смещение Сталина с поста генсека».
22 мая 1924 года, накануне открытия ХIII партийного съезда во Владимирском зале Кремля, собрался Пленум ЦК РКП(б), Крупская передала в Центральный Комитет это письмо с просьбой «выполнить последнюю волю Ленина и зачитать на съезде текст Ленинского завещания, включая постскриптум».
Описания того, как это происходило, разноречивы. Одни утверждают, что «Крупская начала читать письмо. Голос у нее был тихий, читала она невнятно – сказывалось волнение. Кто-то предложил: “Пусть читает Евдокимов”. Представитель Ленинградского комитета, член ЦК Г.Е. Евдокимов был наделен сильным голосом, четкой дикцией. Документ оказался столь значительным, что все почувствовали необходимость прочитать его лично. Пленум поручил президиуму размножить текст для членов ЦК» (А. Антонов-Овсеенко. «Сталин без маски». 1990).
Борис Бажанов, который с августа 1923 года был личным секретарем Сталина, потом бежал во Францию, опубликовал свои мемуары «Воспоминания бывшего секретаря Сталина». Он утверждает, что ленинский документ зачитывал Каменев: «Мучительная неловкость парализовала собрание. Сталин, сидевший в президиуме, чувствовал себя приниженным и жалким. Несмотря на самообладание и деланое спокойствие, по лицу Сталина было видно, что решалась его судьба». Сталина спасло вмешательство Зиновьева и Каменева, которые посчитали, что единственным человеком, который выиграл бы от разглашения ленинского завещания, будет Троцкий. Зиновьев, в частности, сказал: «Товарищи, последнюю волю, каждое слово Ильича, мы, безусловно, должны считать законом… В одном вопросе, однако, мы с радостью можем сказать, что опасение Ильича не подтвердилось. Я имею в виду вопрос, касающийся Генерального секретаря. Вы все были свидетелями нашей совместной работы в последние месяцы. Как и я, вы могли убедиться в том, что опасения Ильича не оправдались».
Бажанов добавляет: «Каменев же убедил комитет оставить Сталина на посту Генерального секретаря. Троцкий выразил свое презрение к этой комедии гримасами и жестами, но промолчал. Заседание постановило, что с ленинским завещанием будут в конфиденциальном порядке ознакомлены на закрытых сессиях главы делегаций, открыто зачитываться на съезде оно не будет».
Голосование за предложение Каменева и Зиновьева происходило простым поднятием рук. Сталин был спасен. Остальные, сами того не подозревая, одновременно проголосовали за свой смертный приговор.
«Было уже поздно, все нуждались в отдыхе. Но кому-то было не до сна. Тишину московской ночи взрезал рокот автомобильных моторов. Это агенты ГПУ объезжали квартиры членов ЦК и гостиницы. Назвавшись курьерами ЦК, они отбирали листы с опасным завещанием и предлагали расписываться в специальном реестре».
Вопреки воле Ленина, его завещание на партийном съезде зачитано не было. По решению Сталина его увидели только некоторые руководители делегаций. Оппозиция неоднократно пыталась печатать и распространять последнее письмо Ленина, но спецслужбы это быстро пресекали. «За упоминание этого документа в тридцатые годы судили по статье 58, пункты 10,11, как за антисоветскую агитацию. И давали десять лет лагерей или приговаривали к расстрелу». Зиновьев притворно удивлялся: «Почему это “Завещание” Ленина стало нелегальным документом?»
Только в 1956 году, спустя 32 года после кончины Ленина, его опубликовали в нашей стране.
За границу «Завещание» Ленина попало почти на 30 лет раньше. Один меньшевик, работавший в секретариате Арона Сольца, выкрал его и передал для публикации в меньшевистском «Социалистическом вестнике» (информатор был немедленно раскрыт и расстрелян).
В 1925 году этот документ на английском языке появился в книге Макса Истмана, откуда был перепечатан журналом «Таймс».
Сталин не на шутку разгневался. По его наущению был распространен слух, что «Троцкий в перерыве между заседаниями тринадцатого съезда, прогуливаясь по коридору, пересказал гостю съезда американскому коммунисту Максу Истману текст ленинского завещания».
Испуганный Троцкий (чтобы его не заподозрили в двурушничестве) по поручению Политбюро был вынужден обвинить Истмана во лжи, заявив, что никакого завещания Ленина в действительности не существует. Интересно, что с аналогичным заявлением выступила в печати и Крупская.