Однозначная поддержка инициативам Дзержинского была только в Политбюро и в ЦК партии, которую ему обеспечивал Сталин.
Это противостояние, которое Дзержинский преодолевал с большим трудом, проистекало из того самого массового неприятия нэпа членами партии. Хозяйственная политика ими виделась не как борьба за рост производства, а как администрирование и распределение. Из таких соображений боролась против Дзержинского большая часть хозяйственников.
Каменев боролся еще и потому, что перешел в оппозицию и выступил против Сталина, а тот оказывал Дзержинскому поддержку. Сокольников боролся частично из-за того, что тоже был оппозиционером, а частично защищая ведомственные интересы Наркомфина.
Любопытно, что Дзержинский нашел себе союзников, с одной стороны, в лице Сталина, а с другой — в лице специалистов ВСНХ и Госплана, бывших меньшевиков. Меньшевики нэп поддержали, хотя оставались политическими оппонентами большевиков. Валентинов, сам бывший меньшевиком и входивший в группу меньшевиков, говорит, что они поддерживали нэп потому, что видели в нем выход на дорогу нормального, стабильного развития страны, к тому, в конечном счете, к чему они все стремились. Поддержали не только морально, но и практически, своими знаниями. Среди меньшевиков была группа сильных экономистов.
С приходом в ВСНХ Дзержинского, который открыто встал на позицию сотрудничества и покровительства специалистов, идейные бои с коммунистами потеряли былую остроту. Несогласие, конечно, осталось, но зато теперь активность спецов нашла свой выход в работе на развитие металлопромышленности.
Эта своеобразная смычка сыграла потом свою роль в составлении и дебатах вокруг первого пятилетнего плана. Дзержинский объединил посредством связи через себя Сталина и Бухарина, которые тогда придерживались нэповского курса, и этих спецов-меньшевиков, которые перестали спорить с руководством Госплана, занялись составлением планов и развитием планирования. Они-то и составили пятилетний план, который потом, в измененном виде, принял на вооружение Сталин. Работа над ним началась еще при жизни Дзержинского, при торжестве нэповской политики, а закончилась уже после смерти Дзержинского, уже после объявления Сталиным войны Бухарину. План очень пригодился потом для побития Бухарина.
В других условиях план не был бы составлен и реализован. Если бы не открытая и последовательная поддержка Дзержинского, специалисты так и продолжали бы вести безуспешную и упорную войну с большевистским руководством Госплана и ВСНХ.
Вообще, если бы не деятельность Дзержинского, то сама задача первого пятилетнего плана развития металлургии и машиностроения не была бы поставлена и должным образом разработана.
23 октября 1924 года Дзержинский написал письмо председателю Коллегии ГЭУ ВСНХ СССР А. М. Гинзбургу с изложением развернутой системы постановки промышленности на твердую почву. Цель всей работы ВСНХ заключалась в максимальном расширении и удешевлении производства. Причем он указал, что нужно в первую очередь обратить внимание на внутренние ресурсы и накопления промышленности и первым делом пустить их на финансирование роста.
Источниками накопления должны были стать: ликвидация бесхозяйственности в производстве, которая включала в себя повышение качества материалов и сырья, уплотнение рабочего дня, приведения штатов в соответствие с производством. А также ликвидация бесхозяйственности в сфере распределения, проведение удешевления всей продукции и налог на население [47. С. 132].
А тем временем Наркомат финансов и Совет Труда и Обороны готовили свое решение по финансированию промышленности. Наркомат финансов внес в СТО предложение о сокращении промышленного бюджета до 260 млн рублей, то есть почти вдвое. 14 ноября 1924 года СТО принял постановление, которое утвердило промышленный бюджет в размере 270 млн рублей. Сокольников и Каменев нанесли еще один тяжелый удар по промышленности.
17 ноября 1924 года Главметалл собрался на экстренное совещание. Решение Совета Труда и Обороны уничтожали все результаты деятельности ВПК и снова обрекали промышленность на убытки. Главметалл сделал заявление:
«Уменьшение программы должно вызвать сокращение нагрузки предприятий, удлинить сроки оборота капитала и невозможность долгосрочного кредита» [47. С. 143].
Через три дня, 21 ноября 1924 года, Дзержинский вышел на трибуну 5-й Всероссийской конференции союза металлистов и сделал доклад о металлопромышленности. Он говорил, что из-за недогрузки предприятий и раздутых штатов на заводах крупная промышленность не выходит из убытков.
Убытки по всем трестам составили 8 млн 841 тысячу рублей. По важнейшим трестам они превышали миллион рублей. По «Югостали», важнейшему металлургическому тресту, — убыток составил 1 млн 220 тысяч рублей. По тресту ГОМЗ[18], важнейшему московскому машиностроительному тресту, — 4 млн 978 тысяч рублей. По Ленмаштресту, ленинградскому машиностроительному тресту, 1 млн 338 тысяч рублей.
Прибыль по уральским трестам сократилась на 21 % и составила 2 млн 746 тысяч рублей [47. С. 144]. При таких убытках, которые возросли на 24 %, сокращение промышленного бюджета вдвое — удар по металлопромышленности.
Дзержинский стал уговаривать профсоюзных руководителей поддержать его политику: сократить штаты, уменьшить стоимость продукции, поднять производительность труда, уплотнить рабочий день, а самое главное, потребовать увеличить программу производства.
Профсоюзы встали против Дзержинского. Они наотрез отказались сокращать рабочих и увеличивать производство. После долгих препирательств профсоюзные вожаки дали согласие сократить численность рабочих на 7 %, но взамен выдвинули требование сократить производственную программу на 12 %. Потратив время на ругань и препирательства с профсоюзным руководством, Дзержинский ничего от них не добился. Сделку с обменом 7% рабочих на 12 % программы он отверг как совершенно неприемлемую.
Добил программу Госплан, Президиум которого собрался 22 ноября 1924 года под председательством И. Т. Смилги. Докладывал на нем сам Смилга и профессор Калинников, которые предложили урезать производство металла по всем видам продукции еще на 5 %. Дзержинский боролся изо всех сил. Наконец состоялось еще одно заседание СТО,
24 ноября 1924 года, на котором Дзержинский смог выспорить у Каменева 3 млн рублей сверх уже утвержденного бюджета.
План поднятия производства металла рухнул. Теперь, при убытках и сокращенном бюджете, удержать бы тот уровень, который есть, удержать бы принятые и запущенные программы строительства паровозов и судов. У Дзержинского осталась только одна трибуна, где он мог рассчитывать на поддержку. 16 декабря 1924 года он выступил с докладом на заседании Политбюро ЦК. Надежда оставалась только на политические методы борьбы.
Столкновение Дзержинского с Каменевым и Сокольниковым произошло на Пленуме ЦК 17–20 января 1925 года.
По требованию Дзержинского вопрос о металлопромышленности был включен в повестку дня Пленума. Докладчиком по вопросу был Молотов, который изложил общее состояние дел и подчеркнул, что вопрос очень внимательно изучался в ВСНХ и СТО, ничего существенного при этом в чью-то поддержку не сказав.
После доклада Молотова ведомственные вожаки схватились в прениях. Сокольников прочитан целый доклад, целую лекцию о государственном бюджете, где с особенной силой упирал на только что стабилизированный рубль, что, мол, политика ВСНХ авантюристична, что нельзя подрывать финансы СССР такими огромными вложениями в промышленность. И сказал в заключение, что нужно двигаться осторожно и осмотрительно. Вот, 7 % роста — это оптимальные темпы.
Дзержинский со всей своей страстью оспорил слова Сокольникова. Он заявил, что нельзя считать нормальным, когда политику в промышленности определяет Наркомфин, и что план, составленный в Наркомате финансов и СТО, уже сейчас недостаточен. Одни только заявки на первый квартал 1924/25 года превысили годовой план СТО: по рельсам на 108 %, по балкам на 102 %, по листу на 128 %, по катанной проволоке на 201 %, по тянутой проволоке на 171 %. «Жизнь наша развивается гораздо скорее, чем на 7 процентов», — сказал Дзержинский [47. С. 179–180].
Его аргумент о политике вызвал некоторые размышления среди членов ЦК. Тут он задел за живое. Г. И. Петровский, взявший слово в прениях, сказал, что «нужно, чтобы направлял политику не товарищ Сокольников, а Центральный Комитет» [47. С. 177].
Спор перешел в другую плоскость, где аргументы Сокольникова уже не действовали. Члены ЦК решили, что Наркомат финансов и Совет Труда и Обороны хватили через край, и нужно ограничить их устремления. Они думали не столько о хозяйственном смысле предлагаемых решений, сколько о влиянии этого спора на политическую расстановку сил в ЦК.
20 января Пленум ЦК принял резолюцию, в которой одобрялся доклад Дзержинского, признавалось необходимым расширение металлопромышленности и разрешалось увеличить производственную программу на 15 %, а также ставилась задача увеличения финансирования и расширения кредита металлопромышленности.
Дзержинский понял, что ситуация повернулась в его пользу, и тут же отдал указание своему заместителю Межлауку срочно, пока не улеглись страсти, созвать совещание Главметалла и, опираясь на эту резолюцию, протащить хоть по одному тресту увеличение программы. 21 января, в день закрытия Пленума, Главметалл разрешил Ленмаштресту увеличить свою общую программу на 15 %, а по отдельным видам продукции — на 40 %.
Дзержинский на Пленуме получил полную политическую поддержку своим инициативам.
Казалось бы, проблема недофинансирования промышленности была решена. Однако борьба с Наркоматом финансов обернулась другой стороной. Появилась и получила подкрепление мысль о том, что развитие промышленности надо развивать собственными силами, с опорой на свои капиталы, в том числе и внутрипромышленные. Пока шла подготовка к Пленуму, Дзержинский еще раз доработал свой план развития промышленности, сформулированный в записке в ГЭУ ВСНХ СССР. Количество тезисов было сокращено, но те, которые остались, приобрели резкую формулировку, постановку ребром.