Но одного желания для этого мало. Воспитать идейно стойких государственных деятелей можно только на практических делах, на повседневной работе по осуществлению генеральной линии партии, по преодолению сопротивления всякого рода враждебных оппортунистических элементов, стремящихся затормозить и сорвать дело строительства социализма. И политическим деятелям ленинского типа, воспитанным нашей партией, предстоит в борьбе сломить эти враждебные попытки и добиться полного успеха в осуществлении наших великих целей.
Не ясно ли, что нам надо поднимать роль партии, партийных комитетов? Можно ли забывать об улучшении работы партии в массах, чему учил Ленин? Все это требует притока молодых, свежих сил в ЦК – руководящий штаб нашей партии, как мы и поступили, следуя указаниям Ленина. Вот почему мы расширили состав ЦК. Да и сама партия немного выросла.
Сталин подверг резкой критике Молотова, хотя и подчеркнул, что он преданный нашему делу человек. Сталин сказал, что нельзя пройти мимо недостойных поступков Молотова. Он дал английскому послу согласие на издание в нашей стране буржуазных газет и журналов. Разве не ясно, что буржуазная печать будет оказывать вредное влияние на умы и мировоззрение советских людей? Он внес предложение передать Крым евреям. У нас есть еврейская автономия. Разве этого не достаточно? Пусть развивается эта республика. Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым. Молотов мирится, что его супруга информирует о важных решениях Политбюро враждебных нам лиц. Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо.
Сталин раскритиковал и Микояна: «Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Что тут ему не ясно? Мужик – наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна… Он путается сам и хочет запутать нас в этом ясном, принципиальном вопросе».
«Вообще, – говорил Сталин, – Молотов и Микоян, оба побывавшие в Америке, вернулись оттуда под большим впечатлением о мощи американской экономики. Я знаю, что и Молотов, и Микоян – храбрые люди, но они, видимо, здесь испугались подавляющей силы, какую видели в Америке. Факт, что Молотов и Микоян за спиной Политбюро послали директиву нашему послу в Вашингтоне с серьезными уступками американцам в предстоящих переговорах».
Сталин говорил, что освобождение от важных постов Молотова, Кагановича, Ворошилова и других видных партийных и государственных деятелей вызвано необходимостью назначения на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников, полных здоровых сил и энергии. Он призвал поддержать новых работников в их ответственной деятельности.
«Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, – отмечал Сталин, – то они и так остаются видными политическими и государственными деятелями».
Сталин предложил решить организационные вопросы, вместо Политбюро образовать Президиум ЦК КПСС, расширить состав Президиума ЦК и Секретариата ЦК КПСС. Он сказал, что в списке находятся все члены Политбюро старого состава. Он тепло отозвался о А.А. Андрееве, но его нет в составе Президиума ЦК только по состоянию здоровья: оглох и нуждается в лечении.
Сталин был последователен. Он обратился к Пленуму: «Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР. Я уже стар. Мне тяжело. Нет сил. Изберите себе другого секретаря».
Сразу выступил Маленков и сказал: «Нет необходимости доказывать, что Сталин должен остаться и премьером, и Генеральным секретарем. Иначе просто невозможно».
Взяв снова слово, Сталин сказал: «На Пленуме решать вопросы надо по-деловому».
Пленум избрал Сталина. Участники Пленума приветствовали это решение стоя, горячими аплодисментами.
Сейчас немало любителей поспекулировать на обращении Сталина к Пленуму об освобождении.
Нет смысла пересказывать эти глупости. Неужели подобным пустомелям невдомек, что обращение Сталина к Пленуму ЦК КПСС было мужественным актом политического и государственного руководителя, смотрящего далеко вперед и предвидящего дальние последствия предлагаемого решения. Ведь оценивая в целом положительно итоги XIX съезда КПСС, Сталин на Пленуме ЦК отметил:
«…Многим может показаться, что у нас существует полное единство. Однако у нас нет такого единства. Некоторые выражают несогласие с нашими решениями».
Конечно, теперь можно гадать, что было бы, если бы Пленум принял отставку Сталина. Но очень вероятно, что это спасло бы – именно спасло – Сталина, а не просто продлило бы его жизнь. Будучи мудрым политиком и мыслителем, Сталин, безусловно, оказывал решающее воздействие на ход дел в партии и стране.
«О КУЛЬТЕ ЛИЧНОСТИ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯХ». Доклад Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева после закрытия XX съезда КПСС 25 февраля 1956. Этот доклад не предусматривался повесткой дня съезда и был произнесен на дополнительном заседании уже после завершения работы съезда. Текст готовился в тайне по заданию Хрущева П.Н. Поспеловым и Д.Т. Шепиловым и не утверждался ни Пленумом ЦК, ни президиумом съезда. Прений по докладу не открывали. Была принята резолюция в девять строк общего характера. Полный текст доклада был рассекречен и опубликован лишь в 1989, с разночтениями в разных изданиях.
За пять месяцев до XX партсъезда Хрущев в варианте Отчетного доклада ЦК КПСС утверждал, что Ленин и Сталин «обеспечили нам победу, что Сталин – великий продолжатель дела Ленина». В докладе на съезде Хрущев политическое рассмотрение деятельности Сталина подменил грубой ложью о нем и личной неприязнью. В кругу приближенных Хрущев откровенничал: «Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мертвому, за сына».
XX съезд состоялся через три года после ухода И. В. Сталина из политической жизни, и его деятельность надо было рассматривать в ее подлинной исторической сущности и значимости. В 50-е годы в стране и партии сложилась ситуация, схожая с развернувшейся в 20-е годы ожесточенной борьбой за то, кто возглавит партию после смерти В. И. Ленина, пойдет ли страна по пути социалистического строительства. Буквально у одра умирающего Сталина его соратники Маленков, Берия, Хрущев и Булганин вывели из Президиума ЦК КПСС 22 высших партийных руководителей, выдвинутых Сталиным, учредили пост Первого секретаря ЦК КПСС. Сентябрьский (1953) Пленум ЦК избрал Первым секретарем ЦК партии Н.С. Хрущева. Но это еще не означало его автоматического лидерства в партии, должного авторитета в народе. Не исключено, что для достижения этих целей в определенной степени и был тайно подготовлен этот доклад. Подобный прием не так уж и нов в истории политической борьбы за власть.
Не этим ли объясняется и то, что в докладе широко использован распространенный, но научно несостоятельный способ выхватывания отдельных фактов, их умышленный, односторонний подбор, игра в примерчики, передержки, а также сокрытие важных фактов. Вот почему в докладе нет доказательств достоверности приводимых «фактов», например, по делу об убийстве С.М. Кирова. Доклад предлагал все принять на веру. Поэтому и не было допущено обсуждение доклада на съезде.
В докладе Хрущев использовал троцкистский прием противопоставления Сталину Ленина, извратил события, связанные с болезнью В.И. Ленина и его декабрьским (1922) письмом, известным как «завещание».
Хрущев многое наговорил об участии Сталина в расправе над видными деятелями партии, которые участвовали в революции, «при жизни В.И. Ленина работали вместе с Лениным». Если быть верным истории, то нельзя забывать, что Сталин в 30-е годы вел длительную и напряженную борьбу с оппозицией по коренным вопросам – о возможности и путях строительства социализма в СССР, готовности страны и партии к отражению стремительно нараставшей угрозы империалистического нападения. Сталин предупреждал, что в условиях надвигавшейся войны наличие оппозиции в партии, прежде всего в руководящих инстанциях партийного аппарата, было смертельно опасно для страны, угрожало неисчислимыми бедствиями для народа, грозило гибелью Советскому государству.
Как известно, возглавить строительство социализма в условиях капиталистического окружения оказалось не под силу ни Троцкому, ни Зиновьеву, ни Каменеву, ни Бухарину, хотя они, действительно, были близки к Ленину на определенных этапах революции и борьбы за Советскую власть. Всем им не хватало ни убежденности, ни решительности, ни веры в способность народов Советской страны совершить исторический подвиг – пойти по никем неизведанному пути социалистического обустройства общества. Дело Ленина продолжил, творчески развил марксистско-ленинское учение именно Сталин. А это-то как раз и стремился опровергнуть в своем докладе Хрущев.
Накануне XX партсъезда Хрущеву представили официальные данные, что в течение 1921–1953 годов, то есть за тридцать два года Советской власти, в стране было осуждено 4 060 306 человек, всего к расстрелу приговорено 786 098 человек, некоторым из них смертная казнь была заменена длительными сроками тюремного заключения. Хрущев полученные данные скрыл от делегатов съезда. Ему важно было подогреть обстановку, создать картину массовых репрессий, упрятать классовые корни сопротивления программе социалистического строительства, благодаря которой в годы Великой Отечественной войны у нас не было «пятой колонны».
В докладе на съезде Хрущев обвинил Сталина в неподготовленности страны к фашистской агрессии, а также в неумении вести войну, в «провале» наступательных операций Красной Армии, в неоправданной гибели солдат и мирного населения. Хрущев уверял делегатов, что Сталин после нападения фашистской Германии «вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте». Здесь звучал намек, что среди некоторых членов Политбюро был он, Н.С. Хрущев. Практически все военачальники опровергли утверждение Хрущева, что Сталин якобы планировал и проводил военные операции «по глобусу».