троить хотя бы один тракторный завод-гигант, а построить нужно было десятки таких заводов. Что уж говорить о затратах на всю индустриализацию.
Естественно, воспользовалось советское руководство и экономическим кризисом, который в конце 1920-х годов поразил западные страны. США в это время бились в судорогах Великой депрессии и рады-радешеньки были хоть что-то продать за рубеж, хоть по какой цене.
Такова в конечном счете оказалась подлинная цена сталинской коллективизации.
Но до самых своих последних дней генсек убежденно продолжал упорствовать в своей ошибке, считая (по крайней мере, именно этот аргумент он всегда приводил во всех своих выступлениях), что только так можно было решить одну из главных проблем сельского хозяйства России – зерновую.
И хотя мы не так уж далеко ушли от 1932 года, все же на сегодняшний день можно сказать, что коллективизация в сталинской ее форме не диктовалась исторической неизбежностью. То есть она вообще не была необходима, и уж тем более в такие сроки, такими темпами и с такой жестокостью.
Сталинское решение о коллективизации деревни можно охарактеризовать знаменитым афоризмом начала XIX века: «Это хуже чем преступление, это – ошибка!», последствия которой преследуют Россию в нескольких поколениях ее граждан и еще долго будут негативно сказываться и в XXI веке.
Существует, правда, не всегда высказываемый вопрос: куда исчезли те 7 %, которые до коллективизации кормили страну? Ответ есть – они были физически уничтожены вместе с семьями, то есть раскулачены.
Известный современный исследователь этого процесса, кандидат исторических наук А. А. Наумов в 2010 году сообщил: «В ходе кулацкой операции было репрессировано 767 397 человек, из которых 386 798 человек было расстреляно»[142]. На самом-то деле под репрессии и физическое уничтожение попало много больше русских крестьян и представителей народов Русского Севера и Сибири. Наумов приводит данные только о тех жертвах режима, которым он нашел документальное подтверждение. Но сегодня мы знаем, что далеко не все раскулаченные кресть яне попадали в сводки ОГПУ. И поэтому приведенную На умовым цифру следует увеличить по меньшей мере в 2–2,5 раза.
Если все это суммировать, то получается, что постулируемая Сталиным связка коллективизация – индустриализация никогда не работала, деньги на развитие промышленности страна получала совсем не из деревни.
С риском повториться подведу итог.
Проведенная Сталиным коллективизация была не просто преступлением, это была ошибка стратегического характера. В России почти на 100 лет затормозилось развитие сельского хозяйства, был практически уничтожен класс крестьян, а именно он столетиями выступал государствообразующей социальной базой развития российской государственности. Был нанесен непоправимый ущерб демографическому развитию страны, на долгие десятилетия подорвано духовное состояние нации.
Но было бы неправильно вообще-то называть коллективизацию сталинской. Правильнее говорить о ленинско-сталинской. Потому что идея о полной национализации земли после победы революции была высказана Лениным еще в 1913 году. Сталин тогда, в процессе работы над национальным вопросом в Вене, не был согласен с вождем и выступал за раздачу земли крестьянам. В 1929-м генсек вернулся к ленинской идее и полностью ее осуществил, включая и материализацию ленинской мысли о необходимости бескомпромиссной борьбы с кулаком.
А существуют ли и сейчас в российском обществе люди, которые сохраняют за собой способность повторить нечто подобное сталинской коллективизации? Чтобы уничтожить, например, при гипотетической смене власти, под корень малый и средний бизнес, доля которого в ВВП России в настоящее время, по официальным данным, составляет 17–18 %, по оценочным данным – около 30 %, а в перспективе должна составлять 65–70 %?
Понимаю, что вопрос выглядит чуть ли не абсурдным. И тем не менее отвечаю на него позитивно: да, такая возможность сохраняется и сегодня. Нельзя исключать, что к управлению страной могут прийти люди, которые для сохранения за собой властных полномочий призовут под ружье бескультурные маргинальные слои населения, выбросив старый ленинский лозунг «Грабь награбленное!». Эти маргинальные слои в российском обществе всегда были и существуют и сейчас. Они находятся в полудреме и ждут, когда их призовут «раскулачивать» не только так называемых олигархов, но и тех, кто своим трудом сумел создать себе хоть какой-то капитал в условиях рыночной экономики.
Не хочу интриговать читателя. Просто воспроизведу две цитаты, которые удалось найти автору дилогии «Политическая биография Сталина» Николаю Капченко. Вот они.
Вначале из статьи Ю. Мухина «Самый позорный голод».
«У Сталина не хватило духу выслушивать крестьянский мат-перемат со всего Союза, а надо было потерпеть. Ведь это хорошо, что подоспели трактора с введенных в строй тракторных заводов. А если бы они задержались на год-два? Вместо того чтобы решительно вырезать аппендицит, большевики стали его лечить примочками и дождались перитонита. Хорошо хоть не с летальным исходом. Большевики, на мой взгляд, в 1929 году коллективизацию начали правильно: в колхозы загоняли быстро и всех. Но уже в марте 1930 года запаниковали и уступили толпе. А это уже административное преступление. Недаром горький опыт армии учит: сначала заставить подчиненного выполнить приказ, который тот считает неправильным, а уж потом пусть жалуется. В противном случае подчиненные начнут сами командовать, и управление войсками будет утеряно. Так и случилось с коллективизацией. Уступив обывателю, большевики дали ему несбыточную надежду, что тот и дальше бунтами и сопротивлением сможет достичь желаемого. И обыватель стал желать прав иноземного оккупанта – права ничего не давать своей стране. В результате и пострадал, как немцы в Сталинграде.
Если сформулировать конкретно, в чем именно вина Сталина и большевиков, то ответ видится таким: в нерешительности при проведении коллективизации и в плохом обдумывании того, на что может пойти алчный обыватель».
И вторая цитата. Из статьи П. Краснова «Ложь о голодоморе».
«Почему это произошло и кто в этом виноват в те годы? На мой взгляд, ответ однозначен – Сталин. Да, были смягчающие обстоятельства. Но многих жертв можно было бы избежать, если бы не ошибки Сталина и его недостаточный профессионализм как руководителя такого уровня в те годы. Жесткие меры не всегда применялись там, где нужно, и не применялись там и тогда, когда было нужно. Имел место массовый саботаж крестьян в районах, именно на них обрушился голод. Как надо поступать с саботажниками в условиях угрозы существованию государства? Верно, подавить. Правильно сделала Советская власть, только поздно…
Сказалась неуместная мягкость Сталина, который, подобно неопытному водителю, заметался на дороге. Под его давлением колхозы то вводились, то отменялись, поскольку начались народные протесты и начались неизбежные в такой ситуации злоупотребления. Естественно, протестующие сделали вывод, что можно протестовать и дальше, власть пойдет на попятную. Раз уже сделала так однажды, и крестьяне ряда районов демонстративно стали сеять хлеб только для себя. Сталин должен был «прессануть» осатаневшее быдло с необходимой жестокостью, но на два года ранее. Однако он этого не сделал. Нужны были приклад в зубы, и пули, и штык под ребро. Если потребуется, то и пулеметные роты для особо упертых, чтобы промыть мозги свинцом, при необходимости даже вешать мерзавцев вдоль дорог. Потому что быдло понимает только язык силы. Так были бы погублены тысячи, пусть даже десятки, но спасены сотни тысяч. Всего этого Сталин не сделал, а должен, обязан был сделать. По большому счету его за это надо было бы судить за преступное бездействие…»
Комментировать эти пассажи нужды нет. Здесь и так все ясно. Это даже не экстремизм, как пишет Капченко, это – паранойя.
Часть четвертая. Личность. Объективной оценки нет. И не предвидится
Вторая мировая (а для нас Великая Отечественная) война выдвинула Иосифа Джугашвили-Сталина в когорту лидеров мирового масштаба и породила целую галерею его оценок как личности, и в России, и за рубежом. Присутствующий в этих оценках разброс мнений не имеет себе равных за всю писаную историю человечества.
Начну, пожалуй, с субъективного мнения глубоко уважаемого мною Л. В. Шебаршина.
В моих дневниках за апрель 2006 года хранится запись с фонограммы беседы с Л. В. Шебаршиным. Разговор шел о войне. Леонид Владимирович всегда, и однозначно высоко, оценивал роль Сталина в нашей Победе над гитлеровской Германией. Более того, он считал, что, если бы к моменту начала войны Сталин не создал ту политическую систему и политический режим, какой СССР имел к 1941 году, мы бы не смогли победить гитлеровскую Германию.
– Скажу больше, – произнес мой собеседник. – Вот говорят, что был Сталин злодей, который и холодную войну создал. Сталин, конечно, злодей, спору нет и оправданий ему нет. Но он и до, и после войны был вынужден работать на будущий кризис, на будущую войну. А иначе нас просто раздавили бы.
Как мне представляется, генерал Шебаршин дал в этих словах наиболее емкую и верную историческую характеристику Сталину: злодей, конечно, и методы построения советского общества он применял злодейские, но из песни слова не выкинуть, роль Сталина в достижении Победы надо признать. Иное дело, была ли эта роль решающей – это вопрос дискуссионный. Но бесспорно, что именно война позволила Сталину выйти на мировую арену как выдающемуся государственному деятелю международного масштаба. И это произвело на всех впечатление неизгладимое.
Но прежде, чем перейти к другим оценкам личностного характера, стоит взглянуть на официально взвешенные тексты.
Государственное научное издательство Большая Российская энциклопедия в нулевые годы XXI столетия придерживается в этом плане не изменяемого ни разу канонического текста (привожу только оценочные моменты).