Но Сталин не был бы Сталиным, если бы он сравнительно быстро не понял, что им в момент малодушия совершена ошибка стратегического характера. И уже 16 декабря 1941 года, когда Красная армия под Москвой нанесла первое за всю Вторую мировую войну поражение германскому вермахту, генсек в беседе с прибывшим в Москву А. Иденом заявил: «Советский Союз считает необходимым восстановление своих границ, как они были в 1941 году, накануне нападения Германии на СССР… Что касается границы СССР с Польшей, то она, как уже выше было сказано, в общем и целом могла бы пройти и по линии Керзона…», иными словами, с землями западных частей Украины и Белоруссии[208].
Ошибка, совершенная 30 июля 1941 года, дорого обошлась советскому руководству. Позже главе СССР и советской дипломатии в целом пришлось употребить огромные усилия, чтобы убедить своих коллег по «Большой тройке» (Черчилля и Рузвельта) согласиться оставить эти земли в составе СССР. После войны Сталин не стал скрывать свой дипломатический промах от российской общественности, и еще при его жизни, в 1946 году, лондонское советско-польское соглашение было опубликовано в печати.
Таким образом, и дипломаты имели в этой войне свои поражения и свои победы.
Словом, увековечивать в исторической народной памяти надо всех, кто вынес на своих плечах эту войну, не позволил немцам и в массе поддержавшим их европейским нациям с двунадесять языков поработить себя. Всем, кто отстоял право на жизнь в условиях своей национальной самобытности.
Но столь сложную задачу решить очень трудно.
Хотя в нашей истории такие попытки были. В Москве был сооружен храм Христа Спасителя, посвященный победе в Отечественной войне 1812 года, который был создан на народные пожертвования и строился с 1837 по 1883 год, а в 1931-м был взорван по решению сталинского правительства, но в 1990-х годах, благодаря духовному подвигу общественности и мэра Москвы Юрия Лужкова, воссоздан заново.
Понятно, что памятник Великой Отечественной войне, со столь сложным содержанием, скорее всего, может быть выражен только каким-то символом.
Между тем нам, славянам, в отличие от западноевропейских народов, ближе мыслить образами, нежели символами. Русский человек, к примеру (знаю это и по себе), равнодушно проходит мимо рогатого натовского символа, воздвигнутого на лужайке перед штаб-квартирой Североатлантического альянса в столице Бельгии. А вот перед поражающей воображение и чувства статуей Венеры Милосской безвестного древнегреческого гения (сотый год до Рождества Христова), или перед изображением сподвижницы неистового протопопа Аввакума боярыни Морозовой кисти В. И. Сурикова, полотнами П.А Федотова «Сватовство майора» и «Неравный брак» русский человек может в благоговении замереть надолго.
Нам, конечно, как отмечал незабвенный Александр Блок, внятен «и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений», но при всем при том произведения «сумрачного германского гения» по большому счету для массы русского народа остаются чужими. Поэтому и памятник Победе в Великой Войне (так назвал эту войну Вадим Кожинов) нам нужен в виде чувственно воспринимаемого, осязаемого образа. То есть он, этот памятник, должен быть выражен не в абстрактной форме.
Это, по-видимому, должна быть или какая-то скульптурная группа, или же композиции типа памятника 1000-летия России, что стоит в Великом Новгороде. (Стоит, однако, обратить внимание на то, что из многочисленных фигур руководителей Руси и России, запечатленных в скульптурной группе, исключен Иван Грозный!) Словом – нужен образ, в котором бы как в фокусе сходились сложнейшие переплетения всех нитей Великой Войны.
Уверен, что памятник в ознаменование Победы в Великой Отечественной войне у нас будет.
Но как добиться того, чтобы в памятнике, посвя щенном Победе, нашли свое выражение все перечисленные выше факторы? Кто, если речь идет о человеке или скульптурной группе, должен стоять на постаменте в этом случае?
Думаю, что при всем великом уважении народа к маршалу Жукову один он таким символом служить не может. Как говорят в народе – не по сеньке шапка. Были и другие в этой войне полководцы, по таланту Жукову не уступающие, но задвинутые им, или, с его подачи, Сталиным, на вторые роли.
Георгий Константинович Жуков был храбрым солдатом. Выдающимся военачальником. Но не более того. А Великую Отечественную выиграл народ, во главе которого в силу обстоятельств стоял Сталин, который удивительным образом сумел соединить в себе все то, о чем сказано выше, провел огромную созидательную работу по объединению всех этих факторов в одно органическое целое и направил всю эту мощь на выполнение одной цели – достижение Победы над врагом.
Думаю, что, если бы не было этого руководителя, война бы растянулась не на четыре года, а больше. Хотя убежден, что и без Сталина войну у Германии, и всей работающей на Гитлера Европы, мы в конечном счете все равно бы выиграли, даже если бы пришлось начинать ее вновь от Урала. С уверенностью могу сказать за себя и за своих земляков: мы, сибиряки, никогда бы с иноземным диктатом не согласились.
Но история распорядилась так, что во главе страны стоял Сталин. Со всеми его ошибками, за которые народ заплатил «сугорами крови», с массовыми преступлениями, совершенными им лично и при его участии, и ничем не оправданными жестокостями, но и с гениальными способностями к управлению уникальной страной и уникальным народом, в уникальной исторической ситуации.
Чтобы оценить его роль, достаточно оглянуться на участие нашей страны в Первой мировой войне. Если бы тогда во главе России стоял умный и авторитетный в народе вождь, Россия бы войну не проиграла, и никакому Ленину со всей его большевистской политической партией не удалось бы ввергнуть Россию в 75 лет отклонения с нормального пути цивилизационного развития.
Поэтому гадать не приходится. Если сооружать памятник войне в образе человека, то, кроме Сталина, других персонажей не видно.
Что ни говори, а это именно он, и никто другой, глубокой осенью 1941 года сказал, как выдохнул: «Русские были в Берлине два раза, будут и в третий». Как много раз говорил мой преподаватель на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова участник войны Александр Зиновьев, это именно Сталин сумел в кратчайшие исторические сроки найти, выдвинуть и взрастить полководцев, которые уже через полтора года сумели повести войну более умело, чем закосневшие в своей чопорности немецкие генералы. «У нас, – возмущался Зиновьев, – до сих пор происходят удивительные вещи. Отмечая День Победы, даже не упоминают имени Верховного главнокомандующего. Но это ведь все равно что Наполеоновские войны без Наполеона! Я в университете задаю студентам вопрос о том, кто был Верховным главнокомандующим? Называют Жукова, Конева, но не Сталина. Но это же возмутительно! Я 21 год прожил в Германии. Могу засвидетельствовать, что там никому не приходит в голову написать историю гитлеровской Германии без Гитлера. А у нас получается, будто война прошла без Сталина. ‹…› Точно так же, как без Наполеона немыслимы ни Мюрат, ни Даву, ни Ней, ни Мортье, так и без Сталина немыслимы советские полководцы, проявившие себя в годы Великой Отечественной войны. Без сталинского руководства не было бы ни Жукова, ни Рокоссовского, ни других»[209].
Уметь так работать с кадрами – это уникальный дар, которым среди политиков такого масштаба обладают единицы. После Сталина в России и в мире никто больше таким даром не обладал.
Но из песни слова не выкинуть. Проходят годы, народная память потихоньку отсеивает зерна от плевел, и с каждым прошедшим после смерти Сталина десятилетием все явственнее выявляется, что не хотят русские люди прощать Сталину ни коллективизацию и уничтожение крестьянства, ни политические ошибки 1941–1942 годов, приведшие к миллионным жертвам, ни другие ошибки и преступления. Социологические опросы последних десятилетий показывают, что безрезервных сторонников Сталина у нас в обществе еще много (до 30 %), но доля эта в XXI веке неуклонно уменьшается, а не увеличивается.
Как видится мне, нет, не будет русский народ ставить памятник за Победу в войне Сталину. Как не стал наш народ ставить памятник за победу в Отечественной войне 1812 года Александру I, предпочтя полвека собирать деньги на возведение храма Христу Спасителю, возблагодарив ЕГО, а не Александра за избавление от «узурпатора». Скорее всего, так будет и с народной памятью о Великой Отечественной войне.
Словом, памятник Победе у нас, я уверен, будет, а вот памятник Сталину – вряд ли. Многое народ не сможет простить Сталину.
Заключение. Преступными методами можно создать только преступное общество
На протяжении всего текста настоящей книги на основе анализа реального исторического материала я стремился наглядно показать, что Сталин задуманное Лениным и им самим так называемое социалистическое общество строил преступными методами.
И на протяжении всего предыдущего текста над автором висел вопрос: может ли человек с менталитетом уголовного преступника встать во главе общества и руководить этим обществом десятки лет, да при этом еще и эффективно решать проблемы этого общества? Сталин всей своей жизнью показал (не доказал, а именно показал), что в кризисный период развития общества это возможно.
Но если посмотреть на нашу советскую историю внимательно, то следует признать, что никакой другой системы управления обществом, кроме криминальной, Иосиф Джугашвили в качестве лидера большевиков создать и не мог: большевистская среда не позволяла ему ни на шаг ступить в сторону. В нулевые годы XXI столетия на огромном массиве архивных материалов это убедительно показал в ряде своих монографий выдающийся российский историк Юрий Жуков. Методы построения нового общества никакими иными, кроме криминальных, не могли и быть. Вопрос об альтернативе и не стоял. Эти методы ко