572.
Анализ подрывной деятельности японской разведки в середине тридцатых годов позволяет сделать вывод о том, что именно в это время руководители спецслужб Японии стремились активизировать подрывную деятельность против СССР.
К этому времени органы государственной безопасности уже смогли организовать наблюдение за агентурой спецслужб Японии. На учет брались все советские граждане, имевшие подозрительные связи на Дальнем Востоке и в Маньчжурии. В разработку брались и отдельные японцы, проживавшие в СССР. Проводились мероприятия по укреплению государственной границы, в связи с чем количество задержанных шпионов возросло.
Однако количество завербованных советских граждан японцами в период оккупации Дальнего Востока было значительно. Несмотря на то что советскими органами безопасности велась борьба со шпионско-диверсионными организациями на многих направлениях, ОГПУ явно не хватало сил для ведения эффективной контрразведывательной деятельности.
Масштаб подозреваемых в нелояльном отношении к советской власти был велик. В связи с этим преступили к уже не раз опробованному способу зачистки границы. Вначале стали проводить выселение иностранных граждан с территории ДВК. Затем депортировали граждан СССР – корейцев, причем для придания этому мероприятию какого-то обоснования был сфабрикован краевой корейский повстанческий центр, который якобы готовил вооруженное восстание с целью отторжения ДВК от СССР. Позже репрессировали харбинцев (бывших служащих КВЖД и реэмигрантов из Маньчжоу-Го), которые еще не были своими, но уже и не были иностранцами. Таким образом, перед войной Дальний Восток был зачищен.
Япония в это время в Маньчжурии на границах с СССР построила 15 укрепленных районов, протяженностью свыше 700 километров. Сосредоточение там крупных военных сил указывало на скорые наступательные операции японской армии по захвату ДВК. Происходит и активизация деятельности спецслужб Японии.
В это время органы НКВД-МГБ на Дальнем Востоке работают в постоянном ожидании военных действий со стороны Японии.
Однако война сложилась не по тому сценарию, который был запланирован правительством Японии. После окончания Великой Отечественной войны японцы делают все возможное, чтобы сохранить нейтралитет с Советским Союзом, но осуществить это не удалось.
Перед началом военных действий с милитаристской Японией органы НКГБ приняли меры по очистке тыла Красной армии и обеспечения нормальной работы промышленности, транспорта и сельского хозяйства от шпионских, диверсионных, террористических, повстанческих и иных враждебных элементов.
После начала войны органами «Смерш» были организованы и направлены на территорию Маньчжурии, Кореи и Южного Сахалина оперативные группы. В результате проведенных мероприятий по разгрому подрывной деятельности агентуры противника этими группами были арестованы официальные сотрудники и агенты японских военных миссий, сотрудники японской жандармерии и полиции, изменники Родины, руководители БРЭМ и других контрреволюционных белоэмигрантских организаций. Захвачены документы ЯВМ со списками агентуры, сотрудников миссии и полиции, а также архивы с ценными разведывательными документами. Было задержано и профильтровано огромное количество подозрительных лиц. В результате этой работы было арестовано 7810 сотрудников и агентов японской разведки и других вражеских элементов.
Глава VПобег начальника УНКВД ДВК Люшкова в Маньчжурию
В ночь с 12 на 13 июня 1938 г. начальник УНКВД Дальневосточного края Г. С. Люшков перешел государственную границу и сдался японским властям. Об этом побеге писалось много573. Вымыслы часто сочетаются с фактами, имевшими действительное место. Хотелось бы подробно остановиться на этом, явно нерядовом событии.
Генрих Самойлович Люшков родился в 1900 г. в Одессе в семье еврея – портного кустаря-одиночки. Его отец умер в 1921 году. В 1908–1915 гг. Люшков учился в казенном еврейском шестиклассном начальном училище. Небольшое время в 1916–1917 гг. работал помощником в конторе автомобильных принадлежностей Суханова. В 1917–1918 гг. учился на вечерних общеобразовательных курсах при гимназии Гуревича в г. Одессе.
Под влиянием старшего брата принимал участие в революционной деятельности. В 1917 г. участвовал в рядах социалистической молодежи в революционных событиях (установлении советской власти в Одессе). Член РСДРП(б) с июля 1917 г.
В 1917 г. вступил рядовым в Красную гвардию в Одессе. С марта 1918 г. в подполье, в феврале 1919 г. был арестован, но бежал из-под стражи. В марте того же года вновь вступил в Красную армию (красноармеец-политработник 1-го Николаевского советского полка, затем курсант Киевских военно-политических курсов Наркомвоена Украины). Участвовал в боях с петлюровцами, затем работал помощником военного организатора Киевского губернского комитета партии. После захвата Киева белыми войсками в сентябре 1919 г. служил политруком 1-й Отдельной бригады 14-й армии Южного фронта.
С 1921 г. – на работе в ВЧК. После советско-польской войны – учеба в Институте гуманитарных наук в Одессе, в ноябре этого же года отозван с учебы и направлен на работу в Одесскую губ. ЧК. С 1921 по 1924 г. служил в ряде пограничных и окружных отделов ГПУ. В 1924 г. работал начальником Проскуровского окружного отделения, а затем отдела ГПУ. В 1925 г. был переведен в центральный аппарат ГПУ Украины, где занимал должности начальника ИНФО УОУ ГПУ УССР, начальника СО СОУ ГПУ УССР, начальника СПО ГПУ УССР.
У многих историков встречается фраза, что Люшков в начале 30-х гг. занимался промышленным шпионажем в Германии, но таких фактов обнаружить не удалось, ссылки на документы в публикациях отсутствуют.
В 1931 г. при поддержке Балицкого он был переведен в центральный аппарат ОГПУ СССР на должность помощника начальника СПО ОГПУ СССР – начальника 2-го отделения СПО ОГПУ СССР. В 1933 г. назначен на должность заместителя начальника СПО ОГПУ СССР.
В ноябре 1935 г. ему присвоено звание комиссара госбезопасности 3 ранга. С 1936 г. возглавил УНКВД Азово-Черноморского края.
С 1937 г. начальник УНКВД Дальневосточного края. На январском (1938 г.) совещании работников НКВД СССР Люшков был отмечен в числе лучших чекистов страны за то, что репрессировал 70 тысяч «врагов народа».
За активную борьбу с контрреволюцией был награжден Президиумом Всеукраинского ЦИКа боевым оружием в 1927 г. и Коллегией ОГПУ двумя знаками почетного работника ВЧК-ОГПУ в 1929 и 1932 гг.
Документы свидетельствуют, что Люшков, работая в секретно-политическом отделе ОГПУ, занимался происходящими в это время в стране вопросами, связанными с коллективизацией сельского хозяйства на Украине и Северном Кавказе. Позже японцам он рассказывал, как подавлялись стихийные бунты голодных крестьян, как ему приходилось принимать участие в карательных экспедициях.
В 1932 г. включен в состав комиссии во главе с Кагановичем, инспектировавшей сельскохозяйственные районы Северного Кавказа. В казачьих станицах было введено чрезвычайное положение, они оказались изолированными от остальной страны. Не успевали рыть могилы. Умерших от голода приходилось сбрасывать в старые колодцы и засыпать землей.
Люшков в то время расследовал «случаи провокации голода» в Одесской области. 21 апреля 1933 г. совместно с начальником СПО ОГПУ Г. А. Молчановым он направил спецсообщение, в котором указывал, что по поступившим жалобам у единоличника Цихановского опухли от недоедания дети, однако произведенным обыском у него было обнаружено 54 пуда спрятанного хлеба. Единоличник Белоед, явившись в сельсовет, стал кричать о том, что умирает с голоду, в ходе обыска у него было обнаружено 2 пуда картофеля, пуд фасоли и 2 пуда бурака. В том же сельсовете якобы опухла от голода семья колхозника Писенко, у которого было обнаружено в яме 4 пуда пшеницы. Все эти лица были арестованы. Высказывалось предложение в отношении этих лиц провести показательный судебный процесс574.
Люшков выступил в роли одного из инициаторов и исполнителей фабрикации уголовного дела т. н. Российской национальной партии (РНП). Всего по этому делу было арестовано свыше 100 человек. 29 марта 1934 г. решением Коллегии ОГПУ СССР большинство обвиняемых получили от трех до десяти лет ИТЛ, несколько человек приговорили к ссылке.
Документально подтверждается участие Люшкова в расследовании и в подготовке процесса по делу об убийстве Кирова. После отъезда из Ленинграда И. В. Сталина, который на месте расследовал обстоятельства покушения на Кирова, руководители ГУГБ НКВД СССР, оставшиеся там – Я. С. Агранов, начальник ЭКО Л. Г. Миронов, зам. начальника СПО Г. С. Люшков, помощник начальника ЭКО Д. М. Дмитриев, стали активно разрабатывать политическую версию совершенного преступления.
Ими была выявлена связь Николаева, совершившего это убийство, с оппозиционерами-троцкистами Н. Н. Шатским, И. И. Котолыновым и другими. Шатский и Котолынов были арестованы и допрошены. Через них вышли на связь с зиновьевской оппозицией, которая в это время открыто блокировалась с троцкистами. В своих показаниях арестованные не скрывали общеизвестные факты.
Сам Люшков 12 декабря 1934 г. допрашивал Колыванова, который признался ему в существовании зиновьевской организации, и то, что все декларации Зиновьева об отказе от своих антипартийных взглядов и от борьбы с партией рассматривались как маневренная тактика. С его слов, руководили организацией Зиновьев, Каменев и связанные с ними Евдокимов, Бакаев, Харитонов и Гертик. Связи с Москвой поддерживал Румянцев. Политическую и моральную ответственность за убийство Кирова Николаевым, по словам Колыванова, должна была нести эта организация, под влиянием которой воспитывался Николаев, а воспитывался он якобы в атмосфере озлобленного отношения к руководителям ВКП(б)