Переговоры проходили в присутствии доктора Фукса (немца, высокопоставленного и влиятельнейшего лица фашистского режима в Германии), который проводил политику немцев в жизнь на Дальнем Востоке. Фукс рассказал, что на днях вернулся из Монголии, где имел встречу с главой Внутренней Монголии князем Д. Де Ваном. Его поездка была связана с тщательным обследованием экономических ресурсов Внутренней Монголии. Фуксом была продемонстрирована на экране киносъемка отдельных эпизодов из промышленной и скотоводческой деятельности Монголии.
Доктор Гертнер вел разговор о делах, связанных с Внутренней Монголией. Семенов при этом рекомендовал использовать Суражкевича в качестве переводчика и попросил Гертнера с его помощью написать на русском языке обсуждаемые вопросы, связанные с Монголией. Через две недели Гертнер пригласил Суражкевича на свою квартиру. Туда он приходил еще 4–5 раз, где перепечатывал диктуемые ему на английском языке письма на имя Семенова на русский язык, часть работы брал на дом. Из содержания писем было ясно, что между Гертнером и Семеновым велись переговоры об осуществлении ряда мероприятий, связанных со снабжением Де Вана оружием и боеприпасами с обменом их на кожу и др.
Японцы в рассматриваемый период передавали немцам самые разнообразные сведения разведывательного характера: о численности и дислокации советских войск на Дальнем Востоке, о военных и экономических возможностях Советского Союза, об эффективности бомбежек немецко-фашистской авиацией Москвы, о метеоусловиях в районе столицы, о характере грузов, поступающих в СССР через дальневосточные порты из США. Немцам сообщались и такие важные для них сведения, как переброска частей Красной армии с Дальнего Востока на советско-германский фронт, планы переброски и многие другие разведывательные данные.
С. Асада в своих показаниях о целях сотрудничества немецко-фашистской и японской разведок откровенно заявил: «Передача разведданных о СССР Германии в тот период производилась на том основании, что у Японии и Германии была единственная цель – добиться поражения СССР и при этом немцы хотели захватить Украину, Белоруссию и Прибалтику, а японцы Приморье и Забайкалье». Данное заявление может вызвать возражения по поводу захватнических устремлений Германии и Японии, т. к. их планы в этом отношении были гораздо обширнее, однако цель сотрудничества спецслужб Японии и Германии указана точно – добиться поражения СССР170.
Необходимо отметить, что германская дипломатическая миссия в г. Чанчуне, имевшая консульства в г. Дайрене и Мукдене все время функционировала. Только после занятия частями Красной армии этих городов были задержаны все руководящие сотрудники миссии и консульств, в т. ч.:
Германский посланник при правительстве Маньчжоу-Ди-Го Вагнер Вильгельм, 1884 г. р., немец, член национал-социалистической партии.
Германский консул в Дайрене Бишев Эрнст, немец, член национал-социалистической партии171.
Германский консул в Мукдене Рамм Эрнст Карлович172, 1898 г. р., немец, член национал-социалистической партии.
Советник миссии в Чанчуне Кюльнборн Георг, 1888 г. р., немец.
Секретарь германского консульства в Мукдене Шрайдер Фриц, 1904 г. р., член национал-социалистической партии с 1933 г.
Секретарь германского консульства в Дайрене Шуман173.
Наряду с этим в г. Мукден и Дайрен были задержаны руководители местных фашистских организаций:
Киршбаун Ганс, 1897 г. р., немец, член национал-социалистической партии с 1934 г. С 1936 г. являлся руководителем всех фашистских групп в Маньчжурии и фашистской организации в Дайрене.
Кюнцель Вилли, 1901 г. р., немец, руководитель национал-социалистической организации в Мукдене.
Свобода Гюйдо Эдуардович, 1907 г. р., немец, член национал-социалистической партии с 1937 г., с 1943 г. являлся заместителем руководителя мукденской фашистской организации174.
Интересно то, что ЯВМ в это время взяла на особый учет всех немцев-нацистов, проживавших в Маньчжоу-Ди-Го. Естественно, все это делалось с перспективой налаживания отношений с СССР.
Взаимодействие разведок Японии и Польши.
19 марта 1932 г. ИНО ОГПУ сообщило Сталину сведения, полученные от источника во французском Генштабе. Советский агент, находясь в Варшаве, беседовал с начальником штаба польской армии генералом Гонсяровским, который сообщил ему, что осенью 1931 г. Варшаву посетила группа высокопоставленных японских офицеров. В ходе этого визита между генштабами двух стран было заключено письменное соглашение. «Гонсяровский отметил, что согласно этому соглашению Польша обязана быть готовой оттянуть на себя силы большевиков, когда японцы начнут продвигаться по территории СССР»175.
Будучи осведомленными о стратегических установках японского Генерального штаба на развязывание войны против Советского Союза, разведывательный аппарат 2-го управления Генштаба и 2-й отдел штаба КГВ осуществляли направление своих сотрудников в сопредельные с Советским Союзом капиталистические государства для сбора с их территорий разведывательных сведений об СССР. Находясь в таких странах, как Польша, Румыния, Финляндия, Эстония, граничащих с Советским Союзом, японские разведчики контактировали в подрывной работе со специальными службами этих государств, получая интересующую их информацию о вооруженных силах и экономике СССР.
Особенно тесный контакт японские разведчики поддерживали с представителями 2-го (разведывательного) отдела польского Генерального штаба. Назначая в 1933 г. военным атташе в Польшу подполковника Г. Янагиду, разведывательное управление Генштаба Японии поставило перед ним задачу: используя общую границу Польши и СССР, проводить военную, экономическую и политическую разведку против нашей страны. При этом японские спецслужбы учитывали антисоветскую направленность польской политики, т. к., по заявлению Янагиды, «у Польши и Японии Советский Союз являлся общим врагом»176.
25 августа 1933 г. секретарю ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичу зам. председателя ОГПУ Г. Г. Ягода и начальник Экономического управления ОГПУ Л. Г. Миронов писали, что в результате углубленной агентурной работы по вскрытию контрреволюционной вредительской и шпионской организации в военной промышленности – Орудийно-арсенальное объединение и его заводы – установлено, что на территории Союза действует разветвленная шпионская сеть, созданная разведывательными органами Польши, которая вела крупную шпионскую и диверсионную работу на заводах военной промышленности. К моменту ликвидации этой шпионской сети агентурой НКВД было установлено, что во главе ее в качестве организатора и руководителя стоял специально переброшенный на территорию СССР крупный резидент польской разведки, прибывший в СССР под видом политэмигранта Минин Михаил Робертович.
Одновременно с операцией, проведенной в военной промышленности, ОГПУ, ПП ОГПУ МО и ГПУ УССР была ликвидирована и указанная выше польская резидентура. При этом были установлены конспиративные явки польской разведки в Москве (квартира гр-на Клячко Льва Аркадьевича на Троицкой улице в д. № 1/4, кв. 2) и в Киеве (кв. гр-ки Арабок Марии Пахомовны – Люси, ул. Короленко, д. № 71, на 1-м этаже). Кроме того, был арестован в числе других резидент польской разведки Минин Михаил Робертович, настоящая фамилия которого – Бриль Виктор Иосифович.
В этих материалах отражалось взаимодействие японской и польской разведок. Так, в связи с заданиями агента польской разведки Совы о получении сведений по оборонным работам на границах был завербован для шпионской работы по Дальнему Востоку инженер Рыбальченко, работавший участковым прорабом на строительстве по укреплению маньчжуро-китайской границы. «Через Рыбальченко были получены и переданы польской разведке секретные документы об укреплениях на ДВ с указанием конструкций укреплений и их качества, дислокация и планы построенных на ДВ в 1932 г. воинских казарм.
При аресте участника к.– р. организации Улановского, непосредственно вербовавшего Рыбальченко, на квартире изъяты полученные от последнего для передачи полякам материалы с подробным описанием обороноспособности Дальнего Востока.
При передаче Мининым-Брилем сведений по Дальнему Востоку агенту польской разведки Сове последним были даны указания по дальнейшему собиранию сведений по оборонным мероприятиям по Д. В. и, в частности, было сказано, что по договоренности Польши и Румынии с Японией первый удар должен быть произведен на Д. Востоке. Проводившаяся шпионская и диверсионная работа широко финансировалась разведорганами Польши».
На 23 августа по делу контрреволюционной организации в военной промышленности было арестовано 70 человек177.
17 мая 1934 г. зампред ОГПУ Ягода проинформировал Сталина, что японский посол в Москве Т. Ота телеграфно известил японского посла в Синьцзяне о вылете из Москвы в Биробиджан корреспондента польской газеты «Наш Пшеглонд» (орган еврейской буржуазии сионистского направления, симпатизирующий Пилсудскому) – Бернарда Зингера.
В телеграмме Ота указал, что Зингер едет с целью ознакомления с советским Дальним Востоком и, в частности, с Биробиджаном. После чего он планирует выехать с этой же целью в Маньчжоу-Го. Согласно этому сообщению, Зингер был связан с японским корреспондентом в Москве газеты «Осака Асахи», в силу чего Ота указывал на возможность получения от Зингера информации о военном положении Дальнего Востока и просил оказать ему полное содействие, связав его конфиденциально с представителем Маньчжоу-Го в Харбине.
Зингер был известен органам ОГПУ как лицо, связанное с 2-м отделом польского главного штаба (персонально с шефом контрразведки полковником С. Мейером – руководителем работы по борьбе с компартией Польши). Внешне Зингер выдавал себя за симпатизирующего коммунизму, имел связи среди легальных коммунистов – еврейских литераторов. Наряду с этим было известно, что Зингер изредка давал ТАСС информацию о сеймовой работе.