186.
События 1938–1939 гг. на оз. Хасан и р. Халхин-Гол не только показали военную слабость Японии, но и вскрыли серьезные недостатки в разведывательном обеспечении подготовки и хода боевых действий. Генерал Ш. Акикуса прямо указал: «…особенно ярко выразилась слабость харбинской военной миссии в части сбора информационно-разведывательных сведений о Советском Союзе»187.
Конец 1938 и весь 1939 г. характеризовались усилением деятельности японских разведывательных органов. Подтверждением этому служила массовая выброска диверсионных банд и разведчиков из жителей Маньчжурии – русских, китайцев и корейцев. В этот период фиксировались новые разведывательные филиалы и резидентуры, организованные японцами почти во всех пограничных уездах, с большим штатом гласных работников.
Было совершенно ясно, что японская экспансия не ограничится только Китаем, а свои планы они устремят на Запад – в первую очередь на советское Забайкалье и Дальний Восток. Несомненно, что Забайкальем японцы интересовались не в меньшей степени, чем ДВК, и в этом разрезе развивали свою разведывательную деятельность.
Анализируя поражение своих войск после Халхин-Гола, японские спецслужбы пришли к выводу о необходимости усиления, кроме военной, и экономической разведки. При этом уделили внимание сбору информации о политико-моральном состоянии советского общества и личного состава Вооруженных сил Советского Союза. К 1940 г. это привело к появлению нового вида подрывной деятельности против СССР – политической разведки. Принимались решительные меры по улучшению разведывательно-подрывной работы против России.
Из докладной записки УНКВД СССР по Хабаровскому краю от 28 февраля 1941 г. следует, что в течение 1940 г. в пограничном округе задержано 1107 нарушителей государственной границы при переходе из Маньчжурии на территорию СССР и 4 чел. из Южного Сахалина (японская колония), а всего задержано 1111 чел. Из общего числа задержанных 243 чел. выдворены за кордон как случайно нарушившие границу, 267 чел. являлись партизанами и остальные 601 чел. относились к числу перебежчиков.
Задержанные на границе перебежчики по национальному составу распределялись следующим образом: китайцев – 576 чел., русских – 10, корейцев – 9, гольдов – 3, японцев – 2, цыган – 1. Из числа задержанных перебежчиков было разоблачено как агентов японских разведорганов – 245 чел.
В августе 1940 г. все ЯВМ в Маньчжурии стали подчиняться Информационно-разведывательному управлению КГВ, вновь созданному на базе харбинской ЯВМ. Оно же курировало разведывательную деятельность против СССР 3-го отдела управления политической службы жандармерии и особых отделов пограничных полицейских отрядов. К 1941 г. в Маньчжоу-Ди-Го насчитывалось около тридцати подобных миссий, включая отделения на местах188.
Для ИРУ КГВ, которое непосредственно замыкалось на командующего группировкой, был учрежден новый устав разведывательной службы, в котором подчеркивалось, что вся разведывательная работа против СССР сосредотачивается в руках ЯВМ. Документ запрещал в целях улучшения качества работы заброску агентуры на территорию Советского Союза органами жандармерии и полиции, которым предписывалось усилить контрразведывательную работу. Реорганизация была закончена к концу 1940 г., и ИРУ приступило к практической подрывной деятельности против СССР.
В спецсообщении УНКГБ СССР по Хабаровскому краю в марте 1941 г. отмечалась массовая заброска японской агентуры на территорию СССР. В течение декабря 1940 г., января, февраля и двенадцати дней марта 1941 г. погранохраной Хабаровского округа было задержано 497 нарушителей государственной границы. Большая часть из них задерживалась группами численностью от 2 до 20 чел.
Перестройка деятельности спецслужб Японии в годы Второй мировой войны
Одним из событий, заставивших ЯВМ перестраиваться в работе, явилось начало германо-советской войны. Внешними признаками преобразования являлось резкое увеличение штатов гласного состава ЯВМ и количества перебросок агентуры на советскую территорию.
После вероломного нападения фашистской Германии Генеральный штаб японской армии разработал в спешном порядке свой план агрессии на советском Дальнем Востоке, получивший кодовое наименование «Кантокуэн», что в переводе на русский язык означало «особые маневры Квантунской армии». В июле 1941 г. план «Кантокуэн» начальник Генштаба Х. Сугияма доложил военному министру Х. Тодзио, который утвердил его и передал командующему КГВ для приведения в исполнение. По нему предусматривалось начать военные действия против СССР в тот период, когда Советский Союз в войне с Германией окажется в наиболее трудном положении и будет вынужден перебрасывать воинские части с Дальнего Востока на Западный фронт и не сможет, как предполагалось, оказать должного сопротивления.
Разведывательно-диверсионное обеспечение плана командующим КГВ генерал-лейтенантом Ё. Умедзой было возложено на начальника ИРУ генерал-майора Г. Янагиду. Были разработаны конкретные мероприятия по разведывательному обеспечению подготовки вооруженного вторжения на территорию СССР и организации акций непосредственного подрыва в период боевых действий. Так, на разведку возлагалась обязанность по сбору сведений об укреплениях в советской пограничной полосе и сосредоточении советских войск у оз. Хасан, южнее Ворошилова, Нерчинска и Халхин-Гола. Диверсионно-террористические акции планировалось совершать в отношении железнодорожных и оборонных сооружений в Приморье, Забайкалье и Сибири, а также против командиров, политработников и представителей советской власти в приграничных районах СССР.
«ИРУ КГВ и отделения ЯВМ на местах в срочном порядке приступили к усиленной подготовке шпионов и диверсантов для предстоящей заброски в тыл советских войск. При миссиях в г. Харбине, Янцзы, Муданьцзяне, Сахаляне, Трехречье, Хайларе, Ванемяо стали укрупняться существовавшие ранее разведывательно-диверсионные отряды, насчитывавшие в середине 1941 г. более 1500 чел. Отряды формировались из русских белоэмигрантов, китайцев, монголов, корейцев, японцев, а также представителей народностей, населяющих советский Дальний Восток. Кроме того, штабом КГВ были созданы еще четыре новых диверсионных отряда общей численностью до 500 чел.»189.
Особое внимание спецслужбы Японии стали уделять вопросам проведения антисоветской агитации и пропаганды, методам управления при захвате в ходе боевых действий советской территории, организации там административных органов управления. Так, в октябре-ноябре 1941 г. было усилено 11-е (пропагандистское) отделение 8-го отдела 2-го управления Генштаба японской армии, которому поручалось разработать планы проведения антисоветской пропаганды и агитации и организации повстанческих отрядов в период нападения Японии на советский Дальний Восток. Предполагалась засылка на сопредельную территорию агентов с целью проведения пораженческой агитации, распространения антисоветских листовок и разного рода провокационных слухов.
Было отпечатано большое количество антисоветских листовок, брошюр, фальшивых советских денежных знаков с антигосударственными надписями, всевозможных этикеток, почтовых марок, открыток и календарей. Все эти материалы направлялись из Токио в ИРУ КГВ, которое рассылало их в отделения ЯВМ на места. К изготовлению антисоветской литературы было привлечено пропагандистское отделение ИРУ. Показателен пример, когда в августе 1945 г. из замурованного в стене сейфа сахалянской ЯВМ советскими органами госбезопасности было изъято 135 тыс. экземпляров фальшивых денежных знаков (червонцев советского образца 1937 г.), на обороте которых имелись антисоветские надписи на русском языке. Характерно, что все листовки и фальшивые денежные знаки имели идентичные номер и серию. По данному факту начальник отдела агитации и пропаганды сахалянской ЯВМ Х. Кандацу показал, что в 1941 г. харбинская японская военная миссия выпустила партию фальшивых советских денежных знаков с контрреволюционными лозунгами и разослала их по отдельным миссиям для распространения на территории СССР в качестве листовок в момент возникновения войны с Японией190.
Кроме того, в Харбине была сооружена мощная радиостанция, которая должна была во время боевых действий транслировать антисоветские передачи на захваченную территорию.
При планировавшейся оккупации советской территории японским командованием предусматривалось создание «поэтапных штабов» во главе с представителями ЯВМ, жандармерии и армии, которые должны были вести борьбу с партизанами, выявлять коммунистов и комсомольцев, сотрудников НКВД и контрразведывательных органов, осуществлять разведывательную и контрразведывательную работу.
На японские спецслужбы была возложена и задача по отработке других вариантов обоснования вторжения на территорию СССР, а также создания эффективно действующих органов управления оккупированных советских территорий.
Японские правящие круги, Генеральный штаб и руководство спецслужб решили подготовить запасной вариант действий на случай вооруженного вторжения на территорию СССР без участия белоэмигрантских войск. В такой ситуации предполагалось использовать опыт создания германскими войсками административных органов управления на оккупированных территориях. Для обобщения такого опыта в первой декаде июля 1941 г. Генеральным штабом японской армии был командирован в Берлин японский разведчик Ш. Акикуса, работавший еще в 1919 г. в разведывательных органах японских оккупационных войск в Сибири.
Впоследствии арестованный генерал-майор Ш. Акикуса191 на следствии показал: «Японским Генеральным штабом мне было поручено собрать материалы об организации административных органов на оккупированных территориях, предполагая использовать их в случае оккупации районов Советского Союза и других стран. С этой целью по заданию Генерального штаба японской армии я под видом секретаря посольства Маньчжоу-Го в Германии под вымышленной фамилией Хосино ездил в Берлин, откуда затем выезжал в Италию, Венгрию и Румынию, собирая сведения о постановке и организации немецкой администрации в оккупированных Германией странах… Когда я был в Берлине, японский военный атташе в Германии генерал-лейтенант И. Банзай проинформировал меня, что из японского Генерального штаба им получено сообщение о том, что Квантунская армия находится в состоянии боев