Родзаевский рассказал, что связь с японской разведкой в целях совместной борьбы против СССР он установил в 1931 г. через японского разведчика Осава, издававшего в Харбине газету на русском языке «Харбинское время».
После захвата Японией Маньчжурии Родзаевский в 1932 г. связался с главной японской военной миссией в Харбине, которая до 1945 г. направляла и контролировала всю деятельность РФС так же, как и других антисоветских белоэмигрантских организаций, существовавших в Маньчжурии. Подчинив себе всю маньчжурскую белоэмиграцию, японская разведка в лице главной японской военной миссии в Харбине и ее филиалов в других городах Маньчжурии делала все для того, чтобы использовать белоэмигрантов в антисоветских целях и в первую очередь подготовить из них кадры для военного нападения на Советский Союз.
О готовившейся Японией войне против Советского Союза и целях, которые она ставила перед собой в этой войне, Родзаевскому было известно из личных бесед с представителями японских военных кругов. Так, начальник ЯВМ в Харбине генерал Хигучи говорил, что Япония стремится к превращению советского Дальнего Востока в буферное государство между Японией и СССР. Это государство он назвал Дальневосточной Россией и требовал, чтобы РФС считал единственной своей целью борьбу за создание такого государства под руководством японцев. Примерно в сентябре 1939 г. в своей инструктивной речи, обращенной к служащим созданного японцами БРЭМ, Хата говорил, что Квантунская армия поможет белоэмигрантам осуществить их антисоветские чаяния. Аналогичные заявления в своих инструктивных речах, обращенных к служащим Бюро делали и последующие начальники ЯВМ в Харбине: генерал Янагита в 1940–1942 гг. и генерал Дой в 1943 г.
Некоторые руководители японской военщины планировали создание силами своей армии единой «национальной России», которая находилась бы под влиянием Японии. Вдохновителем таких планов являлся бывший военный министр Японии – генерал Араки.
Об агрессивных планах Японии в отношении СССР говорил также японский министр колоний генерал Коисо, который в период 1933–1935 гг. являлся начальником штаба Квантунской армии.
С началом войны Германии против СССР японцы стали говорить не только о планах нападения на СССР, но и о сроках своего выступления. Так, начальник 3 отдела ЯВМ в Харбине подполковник Ниумура в октябре 1941 г. в беседе по поводу сделанного предложения шире развернуть антисоветскую пропаганду по линии РФС заявил, что Япония имеет свои планы и несвоевременная активность может выдать эти планы. Япония выступит войной против Советского Союза после того, как германские войска возьмут Москву. Тогда же он пояснил, что целью Японии является отторжение от Советского Союза Дальнего Востока и создание на его территории нового государства под протекторатом Японии.
Отложила Япония свое военное выступление против СССР исключительно из-за того, что Красная армия разгромила германские войска под Москвой и Сталинградом. Однако от своих прежних планов территориального приобретения за счет СССР Япония не отказывалась до последнего времени.
Проживая в Харбине, Родзаевский неоднократно встречался с японцем Нагаока, являвшимся личным другом и советником бывшего начальника штаба Квантунской армии генерала Итагаки. Зимой 1938 г. при очередном посещении Харбина Нагаока по поручению генерала Итагаки поинтересовался соображениями о предстоящей реорганизации БРЭМ. Он заявил, что в подготовке и осуществлении оккупации Маньчжурии японскими войсками большую роль сыграл существовавший в Японии Союз молодых офицеров.
В начале 1932 г. вышеназванный Осава говорил, что он является членом японской фашистской организации Союз молодых офицеров, по инициативе которой было организовано вторжение Квантунской армии в Маньчжурию, и что о плане этого вторжения хорошо было известно военному министру Японии, генералу Минами. Рассказал, что руководитель этой организации полковник Хасимото принимал личное участие в спровоцированном им столкновении японцев с китайскими войсками в районе Мукдена. Ими был спровоцирован и захват города Харбина, который до февраля 1932 г. оставался в руках китайских войск.
Поскольку в Харбине находились многие иностранные консульства и колонии, то японцам важно было создать формальный повод для оккупации города. С этой целью Осава связался с Родзаевским как руководителем Российского фашистского союза, и белогвардейским генералом Косминым, являвшимся руководителем одного из отделов антисоветской террористической организации Братство русской правды, и дал задание создать в Харбине видимость беспорядков.
Косьмин по поручению Осавы в октябре 1931 г. через членов организации БРП, подложил несколько гранат в помещения японской военной миссии, японского консульства, японского гражданского общества и еще в одно из японских учреждений в Харбине. Когда эти гранаты были обнаружены, то японцы опубликовали в газетах и заявили дипломатическим путем протест против якобы имевших место попыток со стороны китайцев взорвать японские учреждения.
В декабре того же года Косьмин по поручению Осава организовал, с помощью членов РФС, беспорядочную стрельбу на центральных улицах Харбина в ночное время. После осуществления этой провокации японские газеты сообщили, что в Харбине царит полная анархия, китайские полицейские безнаказанно стреляют на улицах и грабят гражданское население. По этому поводу японским консульством в Харбине был заявлен протест китайским властям.
В первых числах января 1932 г., в одном из китайских магазинов города Харбина, произошла драка между русским покупателем и китайскими продавцами. Для того чтобы раздуть этот инцидент, Косьмин, по заданию Осавы, направил в указанный магазин несколько членов организации БРП, которые учинили там погром, результатом чего явилось массовое столкновение между русскими и китайцами. В итоге этой провокации несколько человек было убито.
Для того чтобы еще больше усугубить этот инцидент, Осава поручил Родзаевскому и японскому журналисту Накамуре отправиться на автомашине с японским флагом к месту происшествия. При этом он предупредил, что машина будет обстреляна. Близ места происшедшего столкновения машину действительно обстреляли неизвестные, после чего японцами снова был заявлен протест китайским властям и корпусу иностранных консулов по поводу того, что китайские полицейские будто бы обстреливают машины с японским флагом и, в частности, совершили покушение на Родзаевского и Накамуру.
После этих провокаций части Квантунской армии 5 февраля 1932 г. захватили Харбин и начали оккупацию Северной Маньчжурии.
Как только была завершена оккупация всей Маньчжурии, японцы приступили непосредственно к подготовке нападения на Советский Союз. К маньчжуро-советской границе была стянута большая часть Квантунской армии. В частности, в районе Хайлара была расположена целая японская дивизия. Другая дивизия находилась в городе Цицикаре. Командование и штабы частей, расположенные вдоль границы, были укомплектованы, как правило, бывшими участниками японской интервенции в Сибири в 1918–1922 гг., хорошо говорившими на русском языке.
Для ведения разведывательной работы против СССР и заброски агентуры на советскую территорию в большинстве приграничных городов Маньчжурии были уже в 1933 г. созданы ЯВМ, также укомплектованные главным образом участниками японской интервенции в Сибири.
Одновременно вдоль границы с Советским Союзом началось усиленное строительство военных укреплений и аэродромов. Мощные укрепления были сооружены в районе города Хайлара, ст. Хинган и ст. Пограничная. В эти районы доступ населения был строго запрещен.
В приграничных городах Маньчжурии – Хайларе, Сахаляне, Цзямусы, Лахасусу, Пограничная, Муданьцзян – были построены военные аэродромы.
Наряду с этим начиная с 1932 г. на территории Маньчжурии началось интенсивное строительство новых железных дорог, имевших стратегическое значение. К числу таких дорог относятся: Лафа-Гиринская, дававшая возможность японцам перебрасывать свои войска из Южной Маньчжурии и Кореи в Северную Маньчжурию к границам с СССР; дорога Харбин – Сахалян, ведущая к Благовещенску; железнодорожная линия Цицикар-Пейань, позволявшая перебрасывать войска из Цицикара в направлении Сахаляна; так называемая особо секретная железная дорога от гор. Таонань до Халун-Аршана, дававшая возможность перебрасывать войска из Южной Маньчжурии к границам с МНР. Была также создана сеть новых железных дорог, ведущих из Южной Маньчжурии к советскому Приморью.
Строительство различного рода военных сооружений и железных дорог, имевших военно-стратегическое значение, продолжалось в течение всего периода после создания Маньчжоу-Го и особенно усилилось в период войны Германии против Советского Союза. Так, даже в 1945 г. шло усиленное строительство железнодорожной линии от ст. Нанса (Харбин-Цзямусинской ж. д.) на север к Амуру.
В этот период времени были значительно усилены гарнизоны в районах, граничащих с Советским Союзом. Подготовка к войне против СССР шла и по линии идеологической обработки населения Маньчжурии. Кроме организации «Кио-Ва-Кай», антисоветскую пропаганду проводили через свою агентуру ЯВМ в городах Маньчжурии.
На русских белоэмигрантов, проживавших в Маньчжурии, японцы возлагали большие надежды в деле подготовки нападения на СССР и поэтому старались активизировать их антисоветскую деятельность. Руководство антисоветской деятельностью белоэмигрантских организаций непосредственно осуществлялось военными миссиями, которыми, в свою очередь, руководила главная японская военная миссия в Харбине.
Белоэмигрантские организации пользовались поддержкой и из самой Японии. Так, РФС поддерживала японская организация «Черный дракон», руководившаяся Мицуру Тоойямой. В 1935 году в Харбин приезжал представитель организации японец Томита, который привез в подарок самурайский меч и заявил, что Тоойяма желает успехов в борьбе с СССР.
Начальник харбинской военной миссии генерал Дой в декабре 1943 г. говорил, что созданное японцами БРЭМ должно считать себя будущим русским правительством. ЯВМ в Харбине взяла под контроль все действовавшие антисоветские белоэмигрантские организации. На первое время к каждой белоэмигрантской организации были приставлены советники из числа сотрудников японской военной миссии. При Российском фашистском союзе роль такого советника выполнял майор Акикуса.