В январе 1934 г. было установлено, что прибывший в Москву из Харбина в июне 1933 г. как перебежчик и находящийся под агентурным наблюдением П. Д. Барсуков, нигде не работая, располагал значительными суммами денег, в том числе и иностранной валютой. Было установлено, что он сгруппировал вокруг себя ряд харбинцев, работающих в Центральном институте авиамоторостроения (ЦИАМе), на предприятиях «Метростроя», железнодорожных служащих, на авиазаводах № 20, № 22 и др. Все они занимались сбором шпионских сведений, обсуждали устройство диверсионных актов по месту своей работы.
Установлено, что работавшая в Московском Управлении «Союзверфи» в качестве секретной машинистки А. Л. Бублик носила к себе домой копии печатаемых ею секретных материалов. На ее квартире был произведен обыск, во время которого был обнаружен ряд документов, касающихся постройки и отправки на ДВК судов и катеров.
На следствии арестованные сознались в том, что все они были завербованы разведкой японской военной миссии в Харбине и переброшены в СССР с диверсионными и шпионскими заданиями. Они показали, что их в Харбине инструктировал для диверсионной работы в СССР капитан харбинской военной миссии Уеда. Ряд арестованных по этому делу сознались в том, что подготавливали диверсионные акты на заводах и военных предприятиях, где они работали.
Показаниями арестованных подтверждалось, что ЯВМ в Харбине были организованы специальные автотракторные курсы «Интернационал», руководимые белогвардейцем Ядловским, являющиеся прикрытием и школой по подготовке квалифицированных диверсантов и разведчиков, посылаемых в СССР в течение нескольких лет. Выпуская шоферов, механиков, токарей и слесарей, эти курсы обеспечивали для японской разведки возможность проникновения их агентуры из числа окончивших их на промышленные предприятия в СССР в качестве технического состава, что облегчало диверсионную работу.
Коллегией ОГПУ все 14 участников ликвидированной диверсионной организации были приговорены к высшей мере наказания.
Агентурным наблюдением за группой перебежчиков из Китая, устроившихся в гор. Барнауле на строительстве мелтогжевого комбината, было установлено, что к одному из них Ненашеву, работающему бухгалтером на строительстве, прибыла в 1933 г. перебежчица из Маньчжурии Сергиенко, которая, завербовав Ненашева для шпионско-диверсионной работы, совместно с ним подобрала и устроила на комбинате группу харбинцев в количестве семи человек.
В конце декабря 1933 г. Ненашев одного из участников этой группы Столярчука направил нелегально через границу в Маньчжурию, который по дороге был арестован. При нем обнаружили доклад Ненашева в харбинскую разведку, содержащий сведения о дислокации частей Красной армии.
Ненашев и члены его группы были арестованы. Они сознались в том, что собирали военные сведения, а также вели подготовку к совершению диверсионных актов. Для устройства диверсий Ненашев нелегально приобрел от неизвестных 30 килограммов аммонала и 5,5 метра бикфордового шнура, обнаруженных у него при аресте.
Полномочным представительством ОГПУ ДВК были арестованы два красноармейца Благовещенского гарнизона ОКДВА: Новиков и Назаров, которые были переброшены японцами в конце декабря 1933 г. на территорию СССР. На следствии они сознались в том, что сообщили японцам подробные данные о составе и состоянии частей, в которых они служили, после чего были завербованы ЯВМ и переброшены обратно на советскую территорию под видом их выдачи властям СССР. Красноармейцу Новикову было дано поручение по прибытии в Благовещенск установить связь с секретарем японского консульства в Благовещенске Имаи Дзюро для дальнейшей шпионской работы. В качестве вознаграждения за будущую работу Назарову офицером японской разведки были выданы золотые часы, которые были при нем обнаружены.
Проводился шпионаж и с позиций японских дипломатических миссий в СССР.
Так в результате наблюдения за деятельностью сотрудников японского консульства в Благовещенске была ликвидирована шпионская сеть, созданная секретарем благовещенского японского консульства Имаи Дзюро. В качестве посредника при вербовке агентов и получении от них секретных военных сведений Имаи использовал свою сожительницу – уборщицу консульства, советскую гражданку Сухоносову Евгению – в прошлом дочь бывшего крупного лесопромышленника.
Практикант японского министерства иностранных дел японец Исида, находящийся в Ленинграде, завербовал врача Черепанову. Она нигде не работала, состояла на полном иждивении японцев. Через нее Исида получал подробные данные о положении в Таджикистане. Нужную информацию она черпала в кругу своих связей, установленных ею во время поездки с научной экспедицией в Среднюю Азию.
В процессе наблюдения за деятельностью японского военного атташе в Москве подполковника Кавабе было установлено, что его конспиративно посещает неизвестное лицо. Оно было установлено. Им оказался Семен Бирюков, 27 лет, редактор газеты Красковского силикатного завода под Москвой. В 1928 г. он был исключен из комсомола за троцкизм. После агентурной проработки в отношении него были добыты документальные материалы, подтверждающие факт его сотрудничества с японским военным атташе.
В ходе следствия Бирюков сознался в том, что в декабре 1933 г. был завербован японским военным атташе в Москве подполковником Кавабэ, после того как по своей инициативе предложил ему работать в пользу Японии. Бирюков передал Кавабэ информацию о заводах оборонного значения на Дальнем Востоке, данные о политическом и экономическом положении в ДВК, в частности в Уссурийском районе, а также сообщение о националистических настроениях среди населения Украины, куда Бирюков специально выезжал в январе 1934 г. За свою работу Бирюков получал от Кавабэ вознаграждение405.
4 апреля 1934 г. ОГПУ сообщило заместителю народного комиссара по иностранным делам Сокольникову, что 22 декабря 1933 г. на льду реки Амур напротив поселка Иннокентьевка (210 км восточнее Благовещенска), в 200 метрах от берега сторожевым нарядом пограничников был обнаружен неизвестный, производивший фотосъемку. Заметив приближение наряда, неизвестный бросил фотоаппарат и скрылся на территории Маньчжоу-Го. Фотоаппарат, несмотря на то что его занесло снегом, был найден. Установлено, что неизвестный, производивший фотосъемку и бросивший фотоаппарат, был японец Исигуро.
Японцы через своего консула в Благовещенске попросили возвратить фотоаппарат. О том, что он находится у пограничников, японцы знать не могли. Поэтому в этой просьбе японцам отказали. Сталин, прочитавший данное сообщение, посчитал это решение пограничников правильным406.
В этот же день, 4 апреля 1934 г., заместитель председателя ОГПУ Г. Е. Прокофьев сообщил Сталину о ликвидации на Камчатке диверсионно-повстанческой и шпионской организации. Были арестованы 9 японцев, проживавших постоянно на Камчатке. Из них двое – советские граждане407. Почти все сознались в активной диверсионно-шпионской деятельности. Кроме того, преступная деятельность обвиняемых была доказана не только показаниями самих обвиняемых, но и вещественными доказательствами. ОГПУ просило указаний передать дело для рассмотрения в суд или заслушать его во внесудебном порядке408.
Дело Лукашевкера.16 апреля 1934 г. ОГПУ сообщило Сталину, что, по агентурным данным, заместитель начальника управления Всесоюзного объединения текстильного машиностроения – Лукашевкер Леонид Давыдович, ранее работавший помощником начальника отдела кадров Наркомтяжпрома СССР, работает на японскую разведку409.
28 февраля 1934 г. он был арестован. На допросе показал, что, проживая в Харбине, был завербован для проведения военного шпионажа японским офицером Исига-Сан – резидентом японской разведки, работавшим под видом заместителя директора «Чосенбанка» в Харбине.
Перед отъездом в СССР Лукашевкер получил от него подробные указания и инструкции о технике и направлении его разведывательной работы, которая в основном сводилась к развертыванию военного шпионажа на территории Советского Союза в пользу Японии. Ему поручалось собирать сведения о вооружении и новейших достижениях в области технической оснащенности Красной армии, о работе военных заводов и заводов, выполняющих военные заказы.
В течение 1932–1933 гг. Лукашевкер создал агентурную сеть, от нее получал списки военных заводов, выполнявших военные заказы, с описанием цехов, а также секретные материалы о состоянии моторизации и механизации частей Красной армии, расположенных на Дальнем Востоке. Полученные сведения передавал резиденту японской разведки Накояма. За свои услуги получил в разное время 130 000 рублей из них 100 000 руб. были отданы завербованным им лицам и около 30 000 рублей оставил себе.
Лукашевкер занимался и политическим шпионажем. Он организовал получение секретных политических документов НКИД через специально прибывшую для этих целей в 1933 г. в Москву из Харбина артистку оперетты Грановскую Инну Васильевну. За эти материалы он уплатил ей в разное время 12 000 рублей.
По этому делу были арестованы: В. П. Саввин – преподаватель тактики Орловской бронетанковой школы, исключен из ВКП(б); Я. С. Ядров-Ходоровский – заместитель начальника Главного управления авиационной промышленности; исключен из ВКП(б); П. Д. Разгильдеев – инспектор Внешторгбанка в Москве и К. В. Грановская – артистка оперетты410.
Лукашевкер рассказал, что первая встреча и знакомство с Сан-Исига прошла в его служебном кабинете в Управлении КВЖД. Вначале разговор шел в отношении сделанного Сан-Исигой предложения, касающегося аренды земельного участка, но затем перешли к вопросам о Советском Союзе, о конфликте с китайцами, о хорошем вооружении Красной армии. При этом Сан-Исига высказывал хорошие знания советской экономики. Он хотел установить более тесное знакомство с Лукашевкер и пригласил его заехать к себе на квартиру. Тот принял это приглашение.