Установлено, что Западный, Шилов, Торопкин и Грузда были тесно связаны с участником организации Гуслицером (управляющим трестом Примзолото) и прекращали дела по его указанию. Арестованные сотрудники Примзолото А. Н. Забелин и И. М. Михайлов назвали участников организации: А. И. Гуслицера (рез. Сталина: арестовать), С. А. Кузьмицкого (рез. Сталина: арестовать), Г. П. Лыкова, Г. В. Армашева и Н. И. Усова.
В целях вскрытия всех связей организации также с участниками заговора в НКВД Люшков просил санкцию на арест вышеперечисленных лиц. А также арестовать и направить в его распоряжение Гуслицера. (Рез. Сталина: правильно)445.
«Дело Кисима». 11 апреля 1938 г. А. Я. Вышинский сообщил И. В. Сталину и В. М. Молотову, что 7 февраля 1938 г. пограничной охраной на Сахалине задержан японский подданный Кисима Исабуро446. На предварительном следствии он показал, что 1 февраля был завербован для шпионско-диверсионной работы начальником полицейского поста Асасы и направлен на территорию СССР. При обыске у него обнаружена банка со стрихнином, который был предназначен для отравления воинской части РККА.
Вышинский просил разрешения следственное дело о Кисима передать в военный трибунал ОКДВА для судебного рассмотрения с применением к нему высшей меры наказания – расстрела. Сталин в этот раз решил по-другому, он предложил «выслать мерзавца Кисима из пределов территории СССР с запрещением въезда в пределы СССР»447.
Однако Политбюро ЦК ВКП(б) не согласилось с предложением Сталина. 26 сентября 1938 г. было принято решение предать японца Кисима Исабуро суду за шпионаж и опубликовать об этом сообщение в печати448.
«Дела японских разведчиков». 21 августа 1938 г. Вышинский сообщил Сталину и Молотову, что 8 июня 1938 г. из Маньчжоу-Го в СССР в районе Благовещенска японцами была переброшена вооруженная группа лиц. Приставшая к советскому берегу р. Амур группа была врасплох захвачена погранотрядом, не успев оказать сопротивления.
Эта группа, созданная по заданию японской разведки в составе 16 человек (11 маньчжур и 5 корейцев), в ночь на 8 июня была погружена на шаланду, которую нанял начальник снабжения Сахалинского военного гарнизона японец Сязай. Хозяин шаланды Чан-Бао-Бан и 12 человек команды согласились на их переброску, полагая получить обещанное высокое вознаграждение.
9 июня на лодке через реку Амур переправился еще один участник этой группы Чен-Чжин-Шан, получивший от японской разведки задание поддержать версию, озвученную задержанными о переходе на территорию СССР, с целью якобы скрыться от преследования за убийство японца.
Однако все задержанные сознались в переходе на территорию СССР с целью диверсий и шпионажа.
Вышинский считал целесообразным рассмотреть дело в открытом судебном заседании с применением к 17 бандитам и владельцу шаланды Чан-Бао-Бан высшей меры наказания – расстрела, а к команде шаланды – длительных сроков тюремного заключения449.
Политбюро ЦК ВКП(б) 25 августа 1938 г. согласилось с этим предложением450.
О задержании нарушителей границы. 3 января 1939 г. Вышинский сообщил Сталину, что 21 октября 1938 г. на участке Кумарского погранотряда в 10 км от ближайшего населенного пункта села Сухотина, в таежной местности пограничным нарядом были задержаны 15 нарушителей границы, переправившихся на шаланде через реку Амур из Маньчжурии. В числе задержанных – 5 человек полицейских из маньчжурского поселка Хунхутун и одна женщина. Остальные 9 человек составляли команду шаланды. У нарушителей было 5 лошадей с седлами, 5 боевых винтовок «Росса», 2 берданы Ижевского завода, 245 винтовочных патронов, 39 берданочных патронов, компас, бинокль и др.
Установлено, что пятеро полицейских: У-Чун-Юн, Вы-Юин-Хэ, Вы-Сун-Ня, Вы-Гуй-Чен, Вы-Тону-Лин, и женщина Ман-Зе были специально подготовлены японской разведкой для сбора шпионских сведений на территории СССР. Они должны были собрать сведения о расположенных на этом участке воинских частях, о населенных пунктах, о топографии местности. Остальные 9 нарушителей во главе с владельцем шаланды Ен-Чин-Хуа выполняли роль переправщиков.
Предлагалось данное дело рассмотреть в закрытом заседании военного трибунала и приговорить 6 человек: У-Чун-Юн, Вы-Юин-Хэ, Вы-Сун-Ня, Вы-Гуй-Чен, Вы-Тону-Лин, Ман-Зе и владельца шаланды Ен-Чин-Хуа к расстрелу, команду шаланды на длительные сроки лишения свободы. Шаланду конфисковать. Приговор опубликовать в местной печати451.
В дополнение к предыдущему письму 24 января 1939 г. Вышинский сообщил, что по его поручению военной прокуратурой 2-й Отдельной краснознаменной армии была проведена специальная проверка всех следственных материалов этого дела. Первоначальные данные о принадлежности нарушивших границу полицейских к японской разведке, перебросившей эту группу на советскую территорию с заданиями шпионского характера, подтвердились. Осведомленность владельца шаланды и команды о намерениях переправленной группы следствием не доказана. В связи с этим Вышинский полагал целесообразным разрешить вопрос о мерах наказания лишь в отношении задержанных шпионов, а определение мер наказания обвиняемым по этому делу – владельцу и команде шаланды – предоставить на усмотрение суда452.
Разоблачение «японской агентуры» в органах НКВД
Особо ценным всегда считалось проникновение агентуры в разведывательные и контрразведывательные органы противника с тем, чтобы выявлять формы и методы деятельности противника, направления работы, выявление объектов заинтересованности. Особенно важно это было в преддверии военных действий для того, чтобы вскрывать истинное положение дел, особенно в части военных приготовлений и для снабжения противника дезинформацией.
Преследуя цели создания разведывательных позиций на территории советского Дальнего Востока, японцы смогли внедриться в спецслужбы СССР.
«Дело Кима». 21 мая 1937 г. НКВД СССР сообщило Сталину об аресте Кима Романа Николаевича. В ходе следствия было установлено, что в 1922 году Ким был завербован японским генеральным консулом во Владивостоке – резидентом японского Генерального штаба Ватанабе, по заданию которого он поступил на службу в органы ОГПУ – НКВД с разведывательными целями. Ким на протяжении последних двенадцати лет поддерживал в Москве связь с японскими разведчиками (военные атташе, работники посольства), которым систематически передавал шпионские материалы по вопросам, связанным с контрразведывательной работой ОГПУ – НКВД против японцев.
Было установлено, что Ким, участвуя с 1932 г. в технических операциях по выемкам документов из сейфов японского военного атташата в Москве, проводил их по предварительной договоренности с японцами и таким образом снабжал органы ОГПУ – НКВД дезинформационными материалами. Ким, по национальности японец, был сыном бывшего японского посла в царской России. Он скрывал это, выдавая себя за корейца453.
19 мая 1937 г. арестованный Ким Роман Николаевич454, 1899 г. р., уроженец Владивостока, гр. СССР, беспартийный, старший лейтенант государственной безопасности, подтвердил факт своего внедрения в органы ОГПУ – НКВД японским Генеральным штабом для ведения разведывательной работы.
Будучи агентом негласного представителя японского генерального штаба Ватанабе, осуществлявшего функции японского генерального консула во Владивостоке, Ким внедрился вначале в негласный, а впоследствии в 1932 г. и в гласный аппарат ОГПУ – НКВД. Таким образом, находясь на руководящей оперативной работе, он занимался разведывательной работой в пользу Японии вплоть до своего ареста.
Настоящая фамилия Кима была Мотоно Кинго. Ким был внебрачным сыном японского дипломата Мотоно-Ичиро, бывшим послом в России в годы империалистической войны и впоследствии министром иностранных дел при кабинете Ямомото. Мотоно-Ичиро умер в 1928 г.
Образование Ким получил в японском императорском лицее, который окончил в 1917 г. В этот лицей принимались только привилегированные лица (самураи и дети дворян). Благодаря влиянию своего отца – Мотоно, Киму удалось туда поступить, В лицее он официально значился как «Саори-Кинго», так как под фамилией Мотоно ему неудобно было фигурировать. Саори – это имя жены Мотоно. В 1917 г. по окончании лицея Ким по традиции семьи Мотоно должен был держать экзамен на дипломата, тем более что окончившие лицей могли держать экзамен с сокращенными требованиями. По окончании лицея Ким выехал в Россию, где получил высшее образование.
Во Владивосток он приехал в 1917 г., поступил в Восточный институт, впоследствии реорганизованный в университет, который окончил в 1923 г. Ватанабе, знавший Кима с детства, привлек его к разведывательной работе. Таким образом, желание специализироваться по филологии не осуществилось, Ким стал японским разведчиком.
При помощи японского консульства он освободился от военной службы у белых. Генконсул Ватанабе в одной из бесед сказал, что Ким теперь у него в долгу. В декабре 1922 г. Ватанабе встретился с Кимом и заявил, что он должен свои знания япониста использовать в целях внедрения в аппарат Приморского ГПУ, тем самым принеся пользу Японии и отплатив ему долг. Ватанабе, в свою очередь, обещал Киму свою помощь по части карьеры. Это предложение Ватанабе – негласного резидента японского Генерального штаба Ким принял.
В целях выполнения поручения генконсула Ватанабе Ким примерно в середине марта 1923 г. встретился с Богдановым – своим товарищем по университету, работавшим в Приморском ГПУ, и попросил его устроить на работу в органы государственной безопасности. Богданов предложил Киму взять на себя функции секретного агента Приморского ГПУ и заниматься освещением японской колонии во Владивостоке. Ким согласился. После переговоров на квартире у Богданова было оформлено его секретное сотрудничество соответствующей подпиской.