упнейших в истории советской военной разведки периода подготовки и начала Второй мировой войны.
Кстати, официальную жену Зорге – Максимову Е. А.,1904 г. р., проживавшую по адресу: Москва, Софийская набережная, д. 34, кв. 74. – 25 ноября 1942 г. арестовали. Дальнейшая ее судьба не известна.
Впоследствии деятельность Зорге на посту резидента советской разведки в Японии была оценена по достоинству. 6 ноября 1964 г. за выдающиеся заслуги перед Родиной и проявленные при этом мужество и геройство ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
Выселение иностранных граждан с территории ДВК
15 февраля 1937 г. народный комиссар внутренних дел Союза ССР Ежов за № 55820 сообщает в Политбюро, что Управлением НКВД по Западно-Сибирскому краю за последний год вскрыто ряд диверсионных шпионских и террористических организаций, созданных японской, германской и польской разведками на предприятиях Кузбасса, Томской железной дороге и прилегающих районах.
Так, в частности, по линии японской разведки на Осиновском руднике треста «Кузбассуголь» была ликвидирована организация в составе 25 человек, именовавшая себя Народной партией и подготовлявшая осуществление диверсионных актов в момент начала войны. Один из руководителей организации – бывший офицер-колчаковец Грунько непосредственно был связан с японской разведкой и действовал по ее заданиям.
Бывшим белым офицером Ридзель была организована диверсионная группа в количестве 16 человек для проведения диверсионных актов на главных магистралях Сибирской железной дороги и Турксиб в момент начала военных действий.
В Управлении Томской железной дороги была ликвидирована шпионско-диверсионная организация, действовавшая по заданию японской и польской разведок.
Эти факты свидетельствовали о том, что японские разведывательные органы вели активную работу на территории Западно-Сибирского края, широко используя для шпионской и диверсионной деятельности иностранцев, которые, помимо подрывной работы на предприятиях края, вели и контрреволюционную пропаганду среди рабочих и окружающего населения.
Практической ценности для народного хозяйства осевшие в крае иностранцы не представляли. В связи с этим Ежов предлагал выслать их из пределов СССР, а изобличенных в шпионской и диверсионной деятельности арестовать и предать суду468.
13 марта 1937 г. Политбюро соглашается с этим предложением. При этом принимает решение отказать проживающим в Западно-Сибирском крае иностранцам (при продлении вида на жительство) в праве дальнейшего проживания в Западно-Сибирском крае. В первую очередь предлагалось провести это мероприятие по отношению к германским, японским и польским подданным. Иностранных подданных, изобличенных в шпионской и диверсионной деятельности, разрешалось арестовать и предавать суду.
Вопрос о проживании в Западной Сибири иностранцев, членов компартии и политических эмигрантов, имеющих национальные паспорта, предлагалось рассматривать индивидуально комиссией в составе: Стасовой, Агранова и Москвина (ИККИ)469.
Депортация корейцев была одной из первых спланированных, организованных и тщательно контролируемых широкомасштабных акций.
До принятия постановления № 1428-32бсс СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 21 августа 1937 г. в Дальневосточном крае прошли несколько волн партийных чисток и репрессий, охвативших все эшелоны власти, включая партийный аппарат, армию, карательные и силовые органы, интеллигенцию и десятки тысяч простых трудящихся, а в ЦК поступали сведения о неблагополучном положении в корейских партийных организациях470.
Провел операцию по депортации начальник Дальневосточного управления НКВД Г. С. Люшков, который перед этим назначением получил от И. В. Сталина инструктаж о депортации корейцев.
Следуя этим указаниям, в НКВД был сфабрикован краевой корейский повстанческий центр, который якобы готовил вооруженное восстание с целью отторжения ДВК от СССР. В целях оправдания незаконной акции депортации корейцев в ДВК незадолго до ее начала на полную мощь заработала пропагандистская машина, нагнетавшая атмосферу шпиономании. Старт ей дали две статьи, опубликованные в газете «Правда» от 16 и 23 апреля, о японском шпионаже на советском Дальнем Востоке. В них подчеркивалось, что японские шпионы орудуют в Корее, Китае, Маньчжурии и Советском Союзе и что для шпионажа используются китайцы и корейцы, маскирующиеся под местных жителей.
Г. Н. Ким, исследуя процесс депортации корейцев в своих работах, отмечал, что меморандум № 516 от 24 августа 1937 г. за подписью Ежова, адресованный Люшкову, – первый документ, раскрывающий действия НКВД по реализации директивы Сталина – Молотова. Директива в адрес Хабаровского и Приморского обкомов ВКП(б), облисполкомов и УНКВД, подписанная секретарем крайкома Варейкисом и начальником УНКВД по ДВК Люшковым, в основном продублировала содержание меморандума, однако содержала ряд дополнений по организации выселения корейцев. Это касалось сроков исполнения, в меморандуме сказано: к выселению приступить немедленно и закончить к 1 января 1938 года, а в директиве – переселение начать с 25 октября и окончить 15 октября. Во-вторых, руководство по выселению корейского населения в районах возлагалось на «тройку» в составе: уполномоченного Далькрайкома ВКП(б), уполномоченного крайисполкома и уполномоченного УНКВД. В-третьих, конкретизировался порядок оценки оставляемого корейцами имущества и расчетов с ними. И в-четвертых, предписывалось все сведения о ходе выселения доносить крайкому и крайисполкому каждую пятидневку.
По образцу областных «троек» по переселению корейского населения были образованы районные «тройки» и кустовые «тройки» по месту проживания корейцев. Низовые «тройки» несли всю тяжесть исполнения операции, районные и областные регулярно проводили расширенные заседания, на которые приглашались руководители всех ведомств: армии, транспорта, сельского хозяйства, финансов, телеграфно-почтовой связи, общественного питания, здравоохранения, культуры, образования и т. д., однако среди них не было ни одного приглашенного представителя корейской национальности.
По плану депортации корейцев из ДВК устанавливались «три очереди», причем первая очередь указывалась уже в сталинско-молотовском постановлении от 21 августа 1937 г.: «Выселение начать с Посьетского района и прилегающих к Гродеково районов». Вторую и третью очередь краевое руководство определило после принятия в начале сентября ряда постановлений СНК СССР о «переселении корейцев» без упоминания о пограничных районах, руководствуясь при этом критерием удаленности районов выселения от внешних границ и хронологией исполнения.
Соответственно установленным очередям выселения краевая и областные «тройки» на своих расширенных заседаниях разработали план – график погрузки эшелонов и их отправки, утвердили пункты сбора выселяемых и ожидания эшелонов, железнодорожные станции и разъезды отправления.
Основная работа в исполнении операции осуществлялась на районном уровне и проводилась по следующим направлениям:
1. учет корейского населения и составление списков;
2. разработка и исполнение плана – графика выселения;
3. составление и обеспечение плана – графика мобилизации автомобильного и гужевого транспорта для подвозки в пункты сбора и отправки;
4. организация учета и оценки оставляемого имущества и подготовка документов для расчетов с корейскими колхозниками и единоличниками и т. д.
Каждому эшелону присваивался литерный номер, указывалось место погрузки и время отправки. Эшелоном руководил его начальник, которому подчинялись старшие по вагонам из числа проверенных корейцев. Анализ архивных документов дает следующие обобщенные сведения относительно технической стороны осуществления перевозки: эшелон состоял в среднем из 50 людских вагонов, одного «классного» (пассажирского), одного санитарного, одного кухни-вагона, 5–6 крытых грузовых и 2 открытых платформ. Товарные вагоны для перевозки груза и скота наспех оборудовались двухъярусными нарами и печкой-буржуйкой. В одном вагоне перевозились 5–6 семей (25–30 человек). Время следования в пути из ДВК до станций разгрузки в Казахстане и Узбекистане занимало 30–40 дней.
Подготовка и проведение депортации включали в себя строжайший, постоянный, всеохватывающий контроль как по вертикали партийных, карательных и других государственных органов, так и по территориальной горизонтали всего края. При учете корейского населения отнимали паспорта, конфисковали охотничье и другое огнестрельное оружие.
Слежка и надзор в ходе выселения устанавливались не только за корейцами, но и за всем населением ДВК, невзирая на национальную, партийную и социальную принадлежность.
В ходе выселения корейского населения с формулировками «мягкотелость, халатность, недисциплинированность, нераспорядительность, политическая близорукость, за срыв… проявленные ошибки» и пр. сотни коммунистов лишились партбилетов, номенклатурные чиновники своих должностей, из которых многие были арестованы и отправлены в ГУЛАГи. Вышеупомянутый Ким Г. Н. приводит пример решения бюро Далькрайкома от 10 сентября 1937 г.: «за срыв сроков первой очереди погрузки корейцев в эшелоны был снят с работы и предан суду первый секретарь Посьетского райкома партии Сенько», объявлены строгие выговоры ряду краевых и областных руководителей, предупреждены областные и районные «тройки» по выселению, что «в случае невыполнения в срок решений Цека о выселении корейцев и несвоевременной подготовки к переселению будут приняты суровые меры».
10 сентября 1937 г. из Хабаровска от Варейкиса на имя Сталина и Молотова была отправлена шифртелеграмма, в которой сообщался расчет необходимых средств для переселения 11 800 семей колхозников и единоличников-корейцев из ДВК. Всего для их переселения требовалось 42 150 000 руб.