Глава 4. Еврей-крестьянин
Однако праздновать победу еврейским коммунистам было явно рановато. Им досталось очень тяжелое наследство. Местечки Украины и Белоруссии и до революции были нищими, тогда как Гражданская война опустошила их еще больше. Помимо погромов и боевых действий, огромный ущерб местечкам нанес развал торговли, транспорта, хозяйства в целом. Нищета и безысходность населения местечек только усугубились, а в 1921 году они подверглись действию голода.
Конечно, евреи предпринимали все усилия, чтобы вырваться из нищего местечка, «пытали счастья» везде, где только возможно. Во время Гражданской войны и сразу после нее наблюдался значительный переток еврейского населения из местечек бывшей черты оседлости в крупные города Украины и РСФСР. В 1923 году, во время частичной переписи населения, стали понятны масштабы этого движения. На Украине, где проживало 1,4 млн евреев из 2,4 млн еврейского населения, учтенного в только что учрежденном СССР, из местечек ушло более чем 470тысяч человек. В Могилевском, Бердическом и Херсонском округах еврейское население в целом снизилось на 28–29 %. Куда же евреи пошли? Пошли они в крупные промышленные города: Киев, Мариуполь, Запорожье, Кривой Рог, Артемовск. Там еврейское население выросло на 94-280 %[49].
Такое же положение было и в России. Еврейское население РСФСР к 1923 году увеличилось до 443 тысяч человек против 252 тысяч человек в 1897 году. Максимальный рост пришелся на Московскую, Вологодскую, Самарскую и Ульяновскую губернии. В Москве оказалось 86,1 тысячи евреев, в Ленинграде — 52,3 тысячи[50].
Еврейское население БССР сократилось ненамного, с 324 тысяч в 1897 году до 300 тысяч в 1923 году. Это обстоятельство объяснялось тем, что в Белоруссии евреи занимали доминирующее положение в кустарной промышленности, обслуживающей деревни и мелкие города. В БССР 60 % рабочих в мелкой кустарной промышленности были евреями[51]. Они имели хоть и нищенский, но постоянный заработок и потому не были настроены срываться с обжитого места.
Подобное движение полностью определялось политической и хозяйственной обстановкой. Евреи покидали местечки, в которых было голодно и небезопасно, находили пристанище в крупных промышленных городах, где ремесленникам было проще устроиться на работу на заводах или фабриках, а торговцам открыть свое дело. Многие безработные поступали служащими в различные организации, что особенно было характерно для Москвы, Ленинграда, Харькова и Киева. Но далеко не всем удавалось устроиться на новом месте, очень многие терпели неудачи и возвращались обратно в свои местечки с пустыми руками. Движение еврейского населения только частично охватывается переписью населения, которая зафиксировала некую результирующую переселения из местечек в города. Однако для наблюдателей это движение больше напоминало хаотическое метание между местечками и городами в поисках пропитания.
В длинном ряде хозяйственных проблем начала 1920-х годов, которые должно было решить советское руководство, была и проблема еврейского местечка: нищего и перенаселенного. С этим наследием старого режима надо было что-то делать.
Из местечка в колхоз
Практически все 1920-е годы в СССР проходили под лозунгом вспашки земли. До первой пятилетки Советский Союз был по преимуществу крестьянской страной, в которой трудовые крестьянские ценности ставились на очень высокое место. Если читать газеты и публикации того времени, это хорошо заметно. В газетах, например, аграрная тематика занимала одно из ведущих мест: новости о запашке земель, сведения о семенных ссудах, о ценах на хлеб, обсуждение перспектив развития сельского хозяйства — вот обычная тематика средней местной советской газеты того времени.
Подобная крестьянская психология накладывала отпечаток на всю социальную политику в целом. В ней главное место занимал мотив превращения нетрудовых элементов в полезных членов общества, что-то производящих и способных себя прокормить. Добиться этого можно было превращением нетрудовых элементов в земледельцев, из чего следовало, что при должном усердии новообращенные крестьяне сумеют себя прокормить. Правда, это только одна причина такого настроения общества того времени. Другая причина состояла в том, что начало 1920-х годов было голодным, недостаток продовольствия ощущался везде, и возможностей прокормить чрезмерно большое неземледельческое население просто не было. Даже снабжение хлебом крупных заводов превращалось в нетривиальную задачу и было предметом особых забот в Госплане РСФСР. Первый план, который был составлен в этом органе, это был как раз план хлебофуражного снабжения.
Потому нетрудовые элементы должны были сами для себя вспахать и посеять, правда, им были готовы помочь из скудных возможностей: выделить землю, дать семенную ссуду, дать в аренду лошадей, плуги, жатки и так далее.
Это хорошо видно на примере «Трудовой коммуны им. М. Горького», которую в 1920 году А. С. Макаренко создал под Полтавой, кстати, в границах бывшей черты оседлости. Колония для перевоспитания малолетних уголовников занялась в первую очередь именно сельским хозяйством, в чем сумела добиться больших успехов.
Вот это господствующее мировоззрение общества предопределило главное направление разрешения «еврейского вопроса» в СССР в 1920-х годах — земледельческая колонизация. Под этим понималось переселение на неосвоенные участки земли, иногда вблизи от прежнего места жительства, иногда вдалеке, с целью создания нового крестьянского хозяйства.
Собственно, процесс возникновения еврейского земледелия пошел самопроизвольно еще в годы Гражданской войны, с 1918 года. Некоторые еврейские семьи «пытали счастья» в земледелии, для чего создавали артели или колхозы, как правило, на землях конфискованных имений. Например, в 1923 году в Гомельской губернии существовало 58 еврейских сельскохозяйственных поселений, в которых жило около 6 тысяч человек.
Что это было такое? Могилевский окрисполком в декабре 1925 года провел проверку всех артелей округа и составил описание приместечковых колхозов. Например, артель «Рахмиэль Вайнштейн» была создана в составе 7 семей с 42 едоками, имела 73 десятины земли, орудия труда, инвентарь и скот были обобществлены. Все работы делались совместно, продукты складировались вместе и распределялись по едокам. Каждому на 10 дней выдавалось 10 фунтов (4 кг) муки и 20 фунтов (8 кг) картофеля, овощи — по потребности. Одежда и обувь приобретались за счет артели и выдавались наиболее нуждающимся. В общем, это была довольно типичная потребительская коммуна.
Несмотря на то что количество приместечковых колхозов и артелей было очень невелико, как и количество вовлеченных в них людей, тем не менее этот опыт обратил на себя внимание. Всероссийский съезд совхозов и колхозов, состоявшийся в Москве в декабре 1921 года, в своей резолюции отметил, что «одним из средств продуктивизации еврейских масс является их аграризация».
Стихийная аграризация евреев в местечках привела к образованию довольной сложной и запутанной системы хозяйствования, в которой было множество переходных форм. Среди еврейских земледельческих артелей были и потребительские коммуны, и подсобные хозяйства, ведшиеся ремесленниками, не выезжавшими из местечка и не бросавшими свою работу, и попытки создать товарные хозяйства, и даже лжеартели. Существовали также и единоличные еврейские крестьянские хозяйства. В БССР в 1924 году было около 20 тысяч евреев-земледельцев из 300-тысячного еврейского населения республики.
Попытка созыва в конце 1924 года Всебелорусской конференции евреев-землевладельцев показала, что стихийный переход на землю не решает социальных проблем местечка. Евсекция Могилевского окружкома констатировала, рассмотрев итоги предварительных собраний колхозов и артелей, что самостоятельного еврейского земледелия, в сущности, не возникло, оно так и осталось подсобным промыслом для ремесленников-кустарей и рабочих. Очень остро стояла проблема земельных наделов. Очень многие артели получили небольшие земельные участки с плохой землей и низкой урожайностью, часто на лесных землях, которые не покрывали потребностей. Часто были конфликты с местными властями, которые старались не давать евреям землю, вплоть до ареста на поле во время работы и угроз оружием.
После партийного вмешательства в дело еврейского землеустройства в Могилевском округе, в 1925 году евреям было выделено 1423 десятины земли, создано 8 новых колхозов. В округе было 1272 семьи с 6716 едоками, которые возделывали 4640 десятин земли. В сельском хозяйстве было занято 18 % еврейского населения округа[52].
Приместечковое земледелие имело как своих сторонников, так и своих противников. Сторонники выступали за то, что это наиболее простой и доступный способ «продуктивизации» еврейства, особенно в местечках и малых городах, не требующий больших затрат и переселения. Противники же указывали на то, что значительная часть приместечковых колхозов была карликовой, имела 30–40 гектаров земли, не имела хозяйственных перспектив и не могла прокормить колхозников. Кроме этого, приместечковые колхозы не отрывали их участников от ремесла и торговли, находились под сильным влиянием религиозных общин и вообще «тащили» за собой весь груз еврейской старины, которая еврейским коммунистам казалась полным анахронизмом.
Тем не менее развитие приместечкового земледелия все же считалось успехом. В 1930 году в местечках проживало около 530 тысяч человек, или около 100–110 тысяч семей. Из них около 20 тысяч семей занимались приместечковым земледелием, в том числе 17,8 тысячи семей были объединены в колхозы. Насчитывалось 394 колхоза, которые располагали 90,3 тысячи гектаров земли[53]. В постановлении Президиума ЦИК СССР от 27 сентября 1933 года указывалось, что в приместечковом земледелии закреплено свыше 100 тысяч человек еврейского населения[54].
Самое главное, создание приместечковых колхозов выявило многочисленных желающих переехать на землю. К примеру, в том же Могилевском округе в 1924 году было еще около 1000 еврейских семей, подавших заявления на получение земли. Удовлетворить эти пожелания на месте было уже крайне затруднительно. Всего по СССР евреев, желающих перейти на землю, насчитывалось несколько десятков тысяч, и становилось понятно, что тут нужны более серьезные усилия и более крупные земельные фонды для их обустройства.
Здесь еще нужно упомянуть такой немаловажный факт, как правовое положение. Согласно Конституции СССР, принятой в декабре 1922 года, лица, занимавшиеся торговлей, посредничеством, не имеющие определенных занятий, а также те, кто нанимал рабочую силу, попадали в категорию лишенцев, чьи права были сильно ограничены. В частности, у них не было избирательного права. Кроме чисто формальных ограничений, в стране победителей в Гражданской войне в отношении лишенцев существовали многие неформальные ограничения и запреты. В категорию лишенцев попадала значительная часть трудоспособного еврейского населения. В УССР, например, доля евреев среди лишенцев в середине 1920-х годов составляла 44–45 %.
В переходе на землю был, таким образом, важный правовой плюс. Еврей, заведший крестьянское хозяйство, получал полные гражданские права. Это обстоятельство сильно подстегивало стремление к земледельческой колонизации среди еврейских масс.
Впоследствии, в 1930 году, в отношении евреев были сделаны существенные уступки по части статуса лишенцев. Некоторые категории, например, участники Гражданской войны, неимущие семьи и сироты погибших во время погромов (еврейских сирот насчитывалось около 100 тысяч человек), а также вся еврейская беднота, не нанимавшая работников, не относившаяся к служителям культа и купцам, получили избирательные права и возможность вступать в колхозы и кооперативы. Эти права также распространились на часть ремесленников и безработных. Это резко снизило остроту проблемы лишенцев среди евреев. Однако в середине 1920-х годов именно статус лишенцев, в сочетании с нищетой и безысходностью местечек, стал одним из наиболее веских факторов для развития еврейского земледелия.
Земля для евреев
Председатель ЦИК СССР М. И. Калинин был большим и активным сторонником еврейской земледельческой колонизации, всеми способами поддерживавший перевод евреев на землю. Действительно, приместечковые колхозы и единоличные хозяйства, при всех их многочисленных недостатках, тем не менее сыграли роль промежуточной формы для еврейского выхода из местечек к полноценным и продуктивным сельским поселениям.
Как только хозяйственная обстановка в СССР более или менее наладилась, начал восстанавливаться нормальный денежный оборот, введен червонец, стали бурно восстанавливаться промышленность и транспорт, возник вопрос о развертывании полноценной еврейской земледельческой колонизации. Государство уже могло оказать определенную финансовую и организационную помощь для обустройства еврейских хозяйств на новых землях.
Создание новых еврейских крестьянских хозяйств полностью отличалось от русского или украинского земледельческого переселения. Русские или украинские крестьяне обладали прежним земельным наделом и имуществом. Перед переездом они продавали дом и инвентарь на старом месте, сдавали старый участок в аренду (они имели право им пользоваться в течение 6 лет после переезда, специально на случай неудачи на новом месте) и имели с собой минимум 700 рублей, не считая лошадей и телег. На новом месте русские и украинские крестьяне на свои средства и на помощь по линии переселения быстро создавали хозяйство, которое за 2–3 года вставало на ноги.
Евреи же, как правило, таких денег и имущества не имели, не говоря уже о земельном участке. Это заставило вносить существенные коррективы в переселенческую политику. Затраты, которые вносил переселенец, были минимальными: 1 рубль он платил вступительного взноса в переселенческое товарищество и вносил 10 рублей в качестве паевого взноса на семью. Переселенцы по своему имущественному положению разделялись на шесть категорий, от совсем ничего не имеющих до тех, кто мог создать хозяйство на свои средства[55]. Но неимущих и малоимущих было большинство.
Государство не имело средств, чтобы обустроить еврейских переселенцев за свой счет, и тут на помощь пришли традиционные еврейские методы — благотворительные организации и комитеты, как советские, так и зарубежные. В обустройстве евреев на земле советское руководство сразу видное место отвело зарубежным еврейским организациям. С ними уже был опыт плодотворного сотрудничества. «Джойнт» оказал большую помощь в борьбе с голодом на Украине и в Поволжье, причем в пик голода организация поставляла продовольствие для 2 млн человек, в том числе 800 тысяч детей. Евреи среди них составляли абсолютное меньшинство.
29 августа 1924 года постановлением Президиума ЦИК СССР был создан Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР, более известный как «Комзет». Первым его председателем стал П. Г. Смидович. В декабре 1924 года Советское правительство и «Джойнт» подписали соглашение о создании корпорации «Агро-Джойнт» для устройства евреев на земле.
17 января 1925 года было учреждено Общество землеустройства еврейских трудящихся (ОЗЕТ) — общественная организация по содействию «Агро-Джойнту» и «Комзету», которая занималась пропагандой еврейской земледельческой колонизации, собирала средства для устройства евреев на земле и содействовала переселению, а также создавала еврейские сельсоветы. ОЗЕТ имело разветвленную сеть представительств в СССР и за рубежом. Первым его председателем стал Юрий Ларин, а потом пост занял Семен Диманштейн. В 1926 году членами ОЗЕТа были 60 тысяч человек, а к 1930 году численность членов выросла до 300 тысяч, причем в это общество вступали целыми коллективами. Хотя ОЗЕТ не смогло собрать сколько-нибудь значительные средства в порядке пожервований, все же оно сыграло большую роль в организации еврейского переселения на землю (через него подавались заявления) и в пропагандистской поддержке всего проекта.
Тут надо отметить, что в процесс земледельческой колонизации были втянуты не только евреи. Это был массовый процесс, затрагивающий сотни тысяч хозяйств, которые переселялись на новые земли, в том числе в Сибири, в Казахстане и на Дальнем Востоке, в котором основное место занимали как раз русские и украинские крестьяне.
Скажем, на Украине для колонизации было выделено до 1928 года 1900 тысяч гектаров, из которых евреям было отведено 164 тысячи гектаров, или 8 %[56]. Остальная часть была занята русскими и украинскими переселенцами. В 1925 году при ЦИК СССР был создан Всесоюзный переселенческий комитет, направлявший все потоки крестьян-переселенцев в новые земледельческие районы[57]. Так что Калинин занимался не только евреями.
Затрагивая еврейскую земледельческую колонизацию, мы сразу попадаем в целый клубок вопросов, которые волновали тогдашнюю общественность, как еврейскую, так и нееврейскую. Пожалуй, не было народа, в отношении которого не задавалось столько вопросов. Среди них главный был такой: могут ли евреи работать на земле. Сейчас, после 60 лет существования Израиля, острота этого вопроса несколько истерлась, но тогда он стоял ребром. Общество привыкло видеть еврея как мелкого лавочника или мелкого ремесленника, как врача, но не как крестьянина. До революции было несколько неудачных попыток посадить евреев на землю, а антисемиты рассказывали «смешной» анекдот про еврея-колхозника, хотя таковые уже существовали десятками тысяч человек.
Далее — наделение землей. Где бы евреям ни отводили землю: на Украине, в Крыму или в Биробиджане, всегда возникал вопрос: «А почему им?» и возникало подозрение, что евреям выделяют самую лучшую землю. Больше всего таких разговоров ходило о Крыме. Помимо самих по себе трудностей еврейской земледельческой колонизации, которые были весьма велики в силу того, что еврейские переселенцы в массе своей были совершенно неимущими, предстояло побороться еще и с антисемитскими стереотипами, бытующими в обществе. На эти вопросы ответить можно было только практикой, попробовав и посмотрев, что получится.
В качестве мест для еврейской колонизации рассматривались следующие. В Херсонской области существовали старые еврейские земледельческие колонии, созданные еще в начале XIX века и пережившие все пертурбации политики в отношении евреев. В 1927 году в ней было 19 тысяч гектаров старых наделов, и было добавлено 27 тысяч гектаров новых наделов. Всего в этом районе проживало 18,2 тысячи хозяйств, из которых 15,9 тысячи были еврейскими[58].
Для еврейского переселения выделялся также участок в Никопольском районе на 26,1 тысячи гектаров, куда можно было вселить 1774 хозяйства. Этот участок находился примерно в 80 км от Кривого Рога. Крупный участок для еврейской колонизации выделялся также в окрестностях Запорожья.
В 1927–1930 годах в окрестностях Херсона, Кривого Рога и Запорожья были созданы еврейские национальные районы: Калининдорфский, Новозлатопольский и Сталиндорфский. В них преобладало еврейское население: 86 %, 70 % и 73 % соответственно[59]. Потому в этих районах в соответствии с советской практикой того времени сельсоветы вели дела, а школы вели обучение на идише.
Наконец, в Крыму было выделено 227 тысяч гектаров для еврейского переселения, на земельных излишках, оставшихся после межселенного землеустройства[60]. В основном евреям выделялись земли в степной части Крыма, в восточной части полуострова, недалеко от Евпатории. Земли эти были очень тяжелыми для освоения и совершенно не имели никакой инфраструктуры. Из всех проектов еврейской земледельческой колонизации именно Крым получил наибольшую известность как в СССР, так и за рубежом.