нормы продуктов. Однажды в Куйбышеве, когда не было хлеба, его заменили шоколадом, хотя эксклюзивные продукты в целом были почти не доступны. Особое исключение составляли доноры крови. Им предоставлялся обед из трех блюд, карточка рациона рабочего на месяц и 500 граммов масла и сахара. Только в одной Москве было от 200 000 до 300 000 добровольных доноров61.
Но тяжелее всего приходилось жителям сельских местностей. Огромная часть действующей армии состояла из крестьян, призванных на службу, оставивших работу на полях и фермах на плечи женщин, которые в 1941 году составили половину всех сельскохозяйственных рабочих и четыре пятых – в 1945 году. Количество обязательных трудодней было увеличено до 150 в год, а также были введены суровые карательные меры за нарушение этого требования. Лошади были конфискованы для нужд армии, а трактора оказались поломаны или не могли работать из-за недостатка горючего. Бригады женщин и подростков тянули плуги, запрягшись в импровизированную упряжь. В 1942 году четыре пятых всего зерна было собрано серпами, а средний урожай на один гектар пашни составлял немногим более половины от довоенного уровня62. Сельскохозяйственным рабочим и крестьянам за их тяжелый каторжный и изнурительный труд практически ничего не платили, всего лишь немного картофеля и 200 грамм хлеба в день, иногда чуть больше. Режим относился с подозрением к возможности крестьян взять в заложники население городов и армию, поэтому отбирал почти все, что производили колхозы. Сельские жители получили 10 млн тонн зерна, произведенного ими в 1940 году, и лишь 2,24 млн – в 1942, и не более 3,79 млн в 1945, когда условия жизни в колхозах стали улучшаться. Предполагалось, что сельское население сможет прокормить себя за счет небольших участков земли, предоставленных им в 1930-х годах, но большая часть скота, выращенного им, реквизировалась, а на частную торговлю продуктами налагались высокие налоги63. В контексте советских военных усилий сельские работники и крестьяне были маргинальной частью населения. Некоторые из них зарабатывали, продавая продукты на черном рынке, другие – вступая в бартерный обмен с голодными жителями городов, но решимость режима избежать сползания в продовольственный кризис, который привел к падению монархии в 1917 году, сделало обогащение крестьян и создание тайных запасов продовольствия рискованным предприятием. Ключевой задачей в деле поддержания военных усилий было сохранение способности извлекать и распределять достаточное количество продовольствия, чтобы поддержать работоспособность рабочих и боеспособность солдат.
Исключительные усилия в деле трансформации остающейся территории Советского Союза в единую целостную экономику, столкнулось бы с непреодолимыми препятствиями, не будь иностранной помощи. Роль, которую сыграла экономическая помощь США и Великобритании, поступавшая по договору ленд-лиза, заключенному в 1941 году, всегда вызывала споры. Относительно небольшая ее часть поступала в форме готового боевого снаряжения и военного оборудования, в том числе и британские танки «Матильда». Она рассматривается, и не безосновательно, как второстепенная. От двух западных союзников поступило лишь 4 % всего советского вооружения, и это, как пишет официальная послевоенная советская историография, «не могло оказать решающего влияния»64. Однако большой объем помощи поступал в виде продовольствия, машин и промышленного оборудования. Ленд-лиз позволил советским заводам сконцентрироваться на широкомасштабном производстве военной продукции советского образца, а не производить другие типы оборудования. Соединенные Штаты поставили 409 500 единиц транспортной техники (преимущественно в виде известных грузовиков типа «Студебекер»), тогда как Советский Союз произвел лишь 265 000 машин. Вдобавок 43 % советских шин поступили из Америки, а также 56 % рельсов для советской железнодорожной сети. Америка поставила 1900 локомотивов, тогда как Советский Союз произвел за всю войну лишь 92 локомотива. Без ленд-лиза советская транспортная система превратилась бы в кризисный сектор. Поставки сырьевых материалов также имели жизненно важное значение. Хотя они были надежно обеспечены депозитами в виде сырой нефти, однако война прервала работу нефтеперерабатывающих предприятий и производства оборудования для них, что привело к резкому сокращению производства высококачественной нефти. Соединенные Штаты поставили 58 % высокооктанового горючего, необходимого для советских самолетов и примерно одну треть всех взрывчатых веществ, использованных Красной Армией, четыре пятых всей меди и 328 000 тонн алюминия, тогда как Советский Союз произвел 283 000 тонн этого металла, большая часть которого была произведена в 1944 и 1945 годах65. Было также поставлено достаточно консервированных продуктов, чтобы обеспечить каждого советского солдата ежедневным питанием, хотя сведения, поступавшие с фронтов, указывали на то, что солдаты не всегда были получателями этого продукта.
Военные усилия Советского Союза фокусировались прежде всего на проблемах войны. Вооружение производилось в том количестве, которое подразумевал Тухачевский, когда в начале 1930-х годов предлагал готовиться к технической войне и создавать военную промышленность. Любой, кто был неспособен трудиться, пренебрегал своими обязанностями или проявлял некомпетентность, терял право на получение продуктов или мог быть сослан в лагерь, чьи обитатели трудились по всему Советскому Союзу в качестве подневольных рабочих. И все же было бы ошибочным допускать, что принуждение было единственным средством создания и укрепления советского внутреннего фронта в тотальной войне. Работа означала выживание не только для отдельного человека, который в противном случае столкнулся бы с ослаблением из-за голода, но и для самого Советского Союза, или Родины-матери. Реальный враг в виде германского агрессора гальванизировал все советское общество, настроив его на усилия, казавшиеся практически невозможными в условиях, когда половина всей советской промышленной экономики и источников продовольственного снабжения была захвачена агрессором в 1941 году.
Разрыв, временно разделявший советскую и германскую экономики в середине войны, никогда не был сполна использован германской диктатурой. На протяжении всей войны германская промышленность продолжала производить оборудование очень высокого технического качества. По сравнению с Советским Союзом Германия обладала богатыми ресурсами и могла беспрепятственно и полностью эксплуатировать их до начала широкомасштабной бомбардировки ее в 1944 году. Более того, если у Советского Союза был ленд-лиз, то Германия к 1941 году имела доступ к ресурсам большинства стран Европы, оккупированной немецкими войсками, либо снабжалась ресурсами из нейтральных стран по специальным торговым договорам, включая огромное количество угля, железной руды, нефти и цветных металлов. Эта «экономика огромной территории», как немецкие плановики называли ее, обеспечивала потенциально неограниченную ресурсную базу. Некоторые из этих ресурсов эксплуатировались на местах, другие отправлялись обратно в Рейх.
Примерно 20 млн рабочих за пределами Германии работали на военные усилия Германии в 1943–1944 годах; около 6 млн рабочих были перемещены из оккупированных территорий, в большинстве своем насильственно, для работы на рейх66. В целом вся экономическая база, находившаяся в распоряжении Третьего рейха, за единственным исключением – нефти, была куда значительнее, чем то, что было доступно Советскому Союзу. И, тем не менее, в период между 1941 и 1945 годами в Европе, где доминировала Германия, было произведено 103 000 самолета, против 137 000 произведенных в Советском Союзе, 61 000 танков и самоходных орудий против 99 500 советских, 87 000 артиллерийских тяжелых орудий против 182 000 советских.
Главное объяснение этого парадокса кроется в явном нежелании Германского правительства осуществлять чрезмерную мобилизацию экономики, из-за страха перед коллапсом морального духа гражданского населения, как это предположительно произошло в 1918 году. Личная одержимость Гитлера иллюзорной идеей «ножа в спину» была использована, чтобы оправдать тезис о том, что военные усилия Германии представляют собой «похожую на мирную» военную экономику, по меньшей мере до 1942 года, поэтому она вплоть до 1944 года не была полностью мобилизована для ведения тотальной войны67. Этот аргумент плохо вяжется с исключительным уровнем боевой готовности и экономической направленности, достигнутым в ходе Четырехлетнего плана накануне 1939 года, или с реальностью широкомасштабной экономической и социальной мобилизации, введенной сразу в Германии и на оккупированных территориях осенью 1939 года. 4 сентября 1939 года был опубликован Закон об экономике военного времени, который обозначил направления стремительной мобилизации гражданских ресурсов и переход всей экономики на военные рельсы. В декабре 1939 года Гитлер отдал приказ о начале программы вооружений «с максимально возможными показателями». Армейское ведомство по материально-техническому снабжению сравнивало цели Гитлера с уровнем производства, достигнутым на пике военных усилий Германии в 1918 году: 15 550 легких артиллерийских орудий в 1918 году, текущая же цель составляла 151 780 орудий; 1903 тяжелых орудий в 1918 году, 3334 к 1942 году; 196 600 пулеметов тогда, 2 179 000 теперь; 26 000 тонн взрывчатых веществ в месяц в конце Великой войны, 37 800 тонн по плану Гитлера68.
Хотя эти цифры не были реализованы даже к 1942 году, конверсия гражданской экономики для достижения этих целей продолжалась, начиная с осени 1939 года, и была в основном завершена к началу осуществления плана «Барбаросса». В мае 1941 года 55 % рабочей силы уже было занято производством оборудования для нужд армии. Рост числа занятых в оборонном комплексе в период между 1939 и 1941 годами составил 149 %, но лишь 11 % – в период между 1941 и 1943 годами. Структура экономики под воздействием войны подверглась значительному изменению, так же, как это произошло и в Советском Союзе. Расходы на оборону в 1938–1939 годах составляли приблизительно 20 % национального дохода, но к 1941 году они достигли 60 %, и 73 % – к 1943–1944 годам. Потребительские расходы упали с 71 млрд марок в 1939 году до 57 млрд марок в 1942 году и 53 млрд к 1944 году, четыре пятых всего падения пришлось на период до 1942 года. Потребление на душу населения к 1941 году сократилось примерно на одну пятую часть. Отрасли промышленности, производившие потребительские товары, срочно переходили на производство военной продукции; к 1940 году большинство из них уже наполовину или больше производили продукцию военного назначения или для нужд правительства