8. Лозунги лагеря, намалеванные на плакатах, развешанных на стенах, лагерным политическим отделом, отражали сдвиг в акцентах: «Советское обществ вознаграждает за работу!»; «работа даст вам место в социалистическом обществе»9. В этом была суровая, но понятная марксистская логика; тот, кто совершил преступление не должен быть избавлен от полезного труда в то время как честные граждане за пределами лагерей героически строят социализм. Это могло быть насмешкой на революцию. Жестокий режим лагерного труда возник не только в силу экономической целесообразности, в ее основе лежала и коммунистическая мораль.
Под контролем ГУЛАГа находилась целая сеть различного рода лагерей. Северные лагеря оставались самостоятельными, хотя и подчинялись Управлению Соловецких лагерей (УСЛОН). В 1931 года была основана новая сеть лагерей в Восточной Сибири, Управление строительства Дальнего Севера НКВД СССР (Дальстрой), для разработки и добычи крупнейшего в мире месторождения золота в одном из самых малонаселенных районов мира. Бывший сначала автономным подразделением системы лагерей, в 1937 году Дальстрой был отдан под контроль ГУЛАГа. Именно здесь были созданы пресловутые Колымские лагеря, которые все двадцать лет оставались самыми страшными в империи ГУЛАГа. Остальные лагеря стали называться общим названием Исправительно-трудовые лагеря особого назначения (ИТЛ); некоторые из этих лагерей в 1943 году были преобразованы в каторжные лагеря для самых опасных преступников; в 1948 году были созданы Особые лагеря для политических заключенных, которые, наконец, были отделены от обычных уголовных преступников, с которыми они делили общие лагеря с 1920-х годов. В 1937 году появился один женский лагерь для заключения жен и дочерей осужденных и расстрелянных «врагов народа», но большая часть лагерей стала местом заключения и мужчин и женщин, которые жили в бараках, расположенных в отдельных зонах10. ГУЛАГ также был ответственен за так называемые «специальные поселения», находящиеся в наиболее отдаленных и необжитых частях Советского Союза, куда ссылали в 1930-х годах семьи кулаков. Это не были лагеря в прямом смысле этого слова. Во многих случаях поселенцев просто сгружали в лесах или степях без пищи и крыши над головой, предписывая им строить новое сообщество собственными руками. Такие поселенцы работали в сельском хозяйстве, тяжелой промышленности, занимались рубкой леса, и все это под не очень строгим надзором сотрудников ГУЛАГа. Более свободные, чем население лагерей, содержавшиеся без сторожевых башен и колючей проволоки, эти ссыльные все же были современными рабами: они не могли свободно перемещаться или уехать; их труд был обязательным и строго контролировался.
В июле 1934 года объединенный контроль над всей системой безопасности и системой тюрем перешел к НКВД. ГУЛАГ прибавил к своей империи лагерей и поселений третью категорию – исправительно-трудовые колонии, которые прежде, начиная с 1919 года, находились в ведении Народного комиссариата юстиции. Т. н. исправительно-трудовые колонии (ИТК) были созданы для заключенных, осужденных за мелкие правонарушения и приговоренных к менее чем трем годам заключения. В них тюремный режим был менее строгим; колонисты трудились бок о бок с преступниками, приговоренными к трудовой повинности, а не к тюремному заключению.
Ресурсы охраны были столь ограниченными, что побеги стали обычным делом, и именно по этой причине все колонии были переданы в руки НКВД. То, что в действительности было открытой тюрьмой, теперь стало сильнее напоминать строгую лагерную структуру. Охрана колоний была военизирована, а безопасность лагерей серьезно усилена. Число побегов из ГУЛАГа, которые были обычной рутиной до 1934 года, сократилось до сущей струйки. Колонии стали не многим лучше лагерей, хотя труд здесь был менее смертельным, чем в деревянных лагерях за полярным кругом или в Колымских рудниках, и заключенных освобождали из них более регулярно. ИТК также были более многочисленны, а география их расположения более разнообразна, их обитателей распределяли согласно программе экономического строительства по предприятиям, которые требовали труда заключенных. К 1940 году в стране было 53 исправительных трудовых лагерей (в действительности, каждый из них представлял собой сеть лагерей или «пунктов», построенных вокруг центральной администрации), организованных по региональному принципу центральными органами ГУЛАГа в Москве. Исправительных трудовых колоний, которыми управляли местные отделения НКВД, было 42511.
Ранняя история германской лагерной системы отличалась от своего советского аналога в одном существенном отношении. В Германии лагеря рассматривались в первую очередь и главным образом как места заключения политических оппонентов режима, и их функции состояли в том, чтобы концентрировать и изолировать политических противников в целях защиты Германского общества и диктатуры. Понятие «концентрационный лагерь» как инструмент колониальной войны был широко распространен в Германии до 1914 года. Идею использования концентрационных лагерей в качестве временной меры против политических беспорядков в Германии можно проследить, по меньшей мере, с момента революции 1919 года. Именно в годы послевоенного кризиса этот термин вошел в германский политический лексикон. Коммунистов арестовывали и помещали в т. н. «сборные лагеря» под неусыпным надзором местной милиции и демобилизованных солдат. В 1923 года на пике инфляционного кризиса, коммунистов снова стали сгонять в бывшие лагеря для военнопленных в ответ на угрозу восстания. Лагеря были расположены в Пруссии и Гановере; в Сеннелагер вблизи Билефельда, были внедрены известное сегодня оборудование из колючей проволоки, сторожевых башен и жесткий контроль12. Все эти лагеря были сразу же закрыты, как только политический кризис стих. Но идея использования концентрационных лагерей против политических противников укоренилась и распространилась в политическом сознании. Первый раз Гитлер письменно упомянул лагеря в марте 1921 года; на съезде партии в сентябре 1922 года он объяснил, что «ноябрьские преступники» – евреи и марксисты, «должны почувствовать, что значит жить в концентрационном лагере»13. Спустя десять лет, когда национал-социализм стал массовым движением, требуя своей доли политической власти, партия не скрывала своих намерений исполнить эту угрозу. В августе 1932 года нацистская газета откровенничала, что в тот день, когда партия возглавит правительство, она арестует всех коммунистов и социал-демократов и отправит их концентрационные лагеря.
Партия оказалась верна своему слову. Уже через нескольких дней пребывания Гитлера на посту канцлера, СА начали хватать политических противников и отправлять их в наспех созданные тюрьмы. Так же, как и лагеря ЧК в 1918 году, это были импровизированные, плохо контролируемые и намеренно брутальные учреждения. Но в отличие от Чека, СА действовали самостоятельно от своего имени, своевольно игнорируя государственный аппарат. Только постепенно, в течение первой половины 1933 года местные власти, в конце концов, начали прибирать лагеря к своим рукам. Незаконный режим террора со стороны СА был взят под контроль. Число лагерей неуклонно сокращалось, а заключенные были сконцентрированы в нескольких более крупных лагерных центрах. В течение 1933 года было создано в целом, по крайней мере, 157 лагерей. Некоторые из них представляли собой не многим более, чем переполненные тюрьмы; другие, подобно печально известному Ораниенбургскому лагерю в окрестностях Берлина, были основаны на территории больших заводов; но другие, однако, разместились в заброшенных бараках. Между маем и октябрем 1933 года были закрыты 34 лагеря. В течение 1934 года были закрыты почти все остальные лагеря, по мере того как политических заключенных перестали откровенно терроризировать14. Чрезвычайный характер этого периода истории лагерей совершенно очевиден.
Основой будущей системы лагерей стала небольшая группа лагерей, которые были признаны государством и в течение 1933 года стали субсидироваться. Ими управляли местные органы Министерств юстиции или внутренних дел. Одним из самых важных был лагерь, основанный в фабричных бараках в окрестностях Мюнхена в Дахау. Этот лагерь, впервые открытый в марте 1933 года главой Баварской политической полиции Генрихом Гиммлером, стал образцовым для будущей системы лагерей. Он охранялся не регулярными полицейскими силами, а охранниками СС, которые подчинялись Гиммлеру, а не государственным органам юстиции – очевидная аномалия, позволявшая охране терроризировать заключенных как им заблагорассудиться. В июне 1933 года Гиммлер назначил первого коменданта лагеря, эсэсовского офицера по имени
Теодор Эйке, который до этого помогал управлять отделом безопасности крупнейшего в стране химического комбината ИГ Фарбендустри.
Эйке был человеком, у которого в плече был осколок. Одиннадцатый ребенок в семье станционного мастера, сорока однолетний комендант имел за собой длинную историю агрессивного поведения. Гиммлер вырвал его из психиатрической клиники, куда его насильно отправил лидер местных наци для прохождения теста на трудоспособность. После армейской карьеры в рядах казначейской службы он поступал и покидал работу в полиции, откуда его увольняли за крайне правые взгляды, пока он не обосновался в ИГ Фарбен. Он вступил в партию в 1928 году, а в СС – в 1930-м. У него был жестокий нрав и он питал брутальную ненависть к левым. С его фотографии смотрит лицо, без капли юмора, с крупными чертами, мрачным, суровым взглядом, эдакий образцовый комендант лагеря. Свою работу он воспринимал со всей серьезностью. Дахау функционировал с военной точностью и расчетливой жестокостью. Именно Эйке составил правила, регулировавшие функционирование всей системы лагерей. Он ввел режим жестких, безжалостных работ; он составил подробный дисциплинарный кодекс, и стал обучать охранников технике ежедневных притеснений, в том числе, деликатному искусству расстрелов заключенных, когда они пытались бежать. «Терпимость, – говорилось в инструкциях Эйке, – означает слабость»