В то же время следует иметь в виду еще одно обстоятельство. В информационном потоке разведки нередки случаи, когда информация по тем или иным соображениям вызывает подозрения, а не дезинформация ли это. Как правило, это обусловлено либо подозрениями в отношении источников информации, либо самой обстановкой, в ситуации которой и была добыта та или иная разведывательная информация. Последнее, как правило, имеет место накануне особо крутых изменений, в частности, в международной обстановке, например накануне войны, так как агрессор максимально заинтересован в продвижении уже намеченной жертве своей агрессии дезинформации о своих подлинных намерениях. Нередки случаи, когда под эту же ситуацию подверстывают свои дезинформационные акции и разведки третьих стран, правительства которых нахально занимают позицию «третьих радующихся» по отношению к назревающему вооруженному конфликту, о чем еще предстоит детальный разговор. Что же касается иногда возникающих подозрений в отношении самих источников информации, то это бывает обусловлено, как правило, следующими обстоятельствами. Либо сами эти источники вызвали у центрального аппарата разведки подозрения в свой адрес, как, например, наш легендарный Р. Зорге, о чем будет сказано отдельно. Либо в связи с тем, что разведка вынуждена пойти на превентивные подозрения, так как источник информации был известен тому или иному предателю, сбежавшему к противнику. Вследствие этого достаточно продолжительное время сохраняется угроза или расшифровки источника противником и соответственно игры под диктовку противника, или же использование противником этого источника «втемную» для продвижения своей дезинформации. И перед войной для советской разведки сложилась очень непростая ситуация. Прежде всего, из-за побегов на Запад в конце 30-х гг. XX в. нескольких в прошлом видных разведчиков, в том числе и нелегалов, включая также и резидентов, знавших сотни агентов, доверенных лиц и оперативных контактов, прежде всего на основных направлениях разведывательной деятельности.
Столь непростое положение дел вынуждало по меньшей мере с изрядной долей скепсиса и подозрительности относиться к информации ряда источников, которые ранее ничем себя не скомпрометировали. Увы, это жестокая, но необходимость, которая является специфической реальностью разведывательной деятельности, которую надо априори воспринимать и не пытаться ёрничать на эту тему. Тем более недопустимо выдвигать облыжные обвинения. Ибо во всех подобных случаях руководство разведки вынуждено с большой настороженностью относиться к информации таких источников и докладывает ее руководству страны только после тщательной проверки. Подчеркиваю, что это жестокая, но сурово диктующая свои правила специфика разведки.
Как видите, всего лишь за одним едва приметным словом «почти» в устах многолетнего главы ГРУ скрывается гигантский пласт неповторимой, нередко отчаянно не понимаемой и не воспринимаемой различными исследователями специфики разведывательной деятельности. Сам же предвоенный начальник ГРУ Ф.И. Голиков на одной из послевоенных встреч с сотрудниками военной разведки лет сорок пять назад прямо заявил, что вся информация, которая докладывалась Сталину, в копиях направлялась Молотову, Ворошилову, Тимошенко и Жукову{162}. Об этом же свидетельствует и расчет рассылки, указанный на каждом таком документе{163}. Все это означает, что Голиков ни при каких обстоятельствах не мог обойти своего непосредственного начальника и не доложить ему поступившую по разным каналам разведывательную информацию. Более того. Он этого и не делал. Он действительно докладывал всю поступавшую и более или менее проверенную информацию по инстанциям, в том числе, естественно, и Жукову.
Такое количество разнообразной разведывательной информации просто физически не могло не перерасти в достаточно высокое ее качество. И оно действительно переросло. Но именно поэтому-то в еще большей степени обязательному сокрытию, по мнению творцов перечисленных выше мифов, подлежало то обстоятельство, что вскрытие уже конкретного стратегического намерения, а затем и факта наличия утвержденного Гитлером плана его командования по нападению на СССР и далее его сути и ряда наиболее важных деталей этого плана и мер по его реализации было осуществлено советскими разведывательными службами также заблаговременно, своевременно и качественно. Так что же конкретно хотели скрыть?
ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОМУ СОКРЫТИЮ — МЕТОДОМ ЛЖИВОЙ МИФОЛОГИЗАЦИИ — ПОДЛЕЖАЛИ НЕОСПОРИМЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ ТОГО ВРЕМЕНИ.
Глава 2.РАЗВЕДКА СВОЕВРЕМЕННО ВСКРЫЛА ФАКТ ПЕРЕОРИЕНТАЦИИ АГРЕССИВНЫХ УСТРЕМЛЕНИЙ ГИТЛЕРА ПРОТИВ СССР
Если, как говорится, на принцип, то самый первый сигнал со стороны разведки о том, что в условиях развязанной им Второй мировой войны в Европе Гитлер уже всерьез и конкретно стал подумывать о нападении на СССР, поступил еще в марте 1940 г. от незаслуженно обойденного славой военного разведчика-нелегала Кента — Анатолия Марковича Гуревича. Но, как говорят технари, сигнал был слабый, недостаточно аргументированный.
Так что отсчет придется начать с 5 июня 1940 г., когда под грифом «Совершенно секретно. Особой важности. Немедленно» резидент ГРУ в Болгарии полковник И.Ф. Дергачев направил в Москву сообщение о том, что через несколько месяцев после капитуляции Франции Германия намерена напасть на Советский Союз в коалиции с Италией и Японией{164}. Проще говоря, доложенная Сталину, Молотову и Тимошенко информация свидетельствовала о том, что Гитлер и далее намерен быть столь же «принципиальным» в деле реализации своих агрессивных планов, о которых было достаточно хорошо известно.
Однако, как показали последующие события, в этой информации была неточность, касавшаяся временных рамок агрессии. Хотя, если честно, как сказать. Дело в том, что такая мысль действительно посещала коричневые мозги фюрера (впоследствии это признал плененный советскими войсками генерал-фельдмаршал Паулюс, который принимал активное участие в разработке плана агрессии), но немецкие генералы его быстро осадили и он вынужден был быстро отбросить ее, так как за столь короткий период времени невозможно было ни подготовиться к нападению на СССР, ни тем более перебросить необходимые для этого войска к границам Советского Союза. Особенно если учесть, что на военные действия того времени сильнейшее воздействие оказывал сезонный фактор. А ведь с момента окончания западного похода вермахта (5 июня он еще не был завершен) на горизонте замаячила бы ежегодная перспектива осени, когда нападение, тем более в режиме блицкрига, стало бы трудно осуществимым.
Что же касается состава агрессоров, то здесь практически все было названо точно. И если у итальянского дуче Муссолини (как, впрочем, и других шакалов — прихвостней Гитлера) не хватило ума не ввязываться в войну с СССР, то тому, что Япония так и не рискнула напасть на СССР, хотя Гитлер очень сильно давил на Токио, Советский Союз был обязан как дальновидной дипломатии лично Сталина, сумевшего заключить такой договор о ненападении с Японией в противовес всем ее антисоветской направленности письменным договоренностям с Берлином, который обеспечил Токио возможность все-таки не пойти на поводу у Третьего рейха[21], так и советской внешней разведке, которая своевременным добыванием актуальной информации и искусно проведенной акцией стратегического влияния (операция «Снег»)[22], сочетавшейся с планомерными усилиями нелегальной резидентуры ГРУ во главе с Р. Зорге по отведению угрозы нападения Японии на СССР, гарантированно ее отвела, канализировав агрессивные устремления Страны восходящего солнца на юг, против англосаксов, прежде всего против американцев.
С указанного выше хронологического рубежа советские разведывательные службы уже в непрерывном, особо интенсивном режиме обеспечивали высшему политическому и военному руководству (включая и руководства ГШ) страны возможность быть в курсе буквально всего того, что крайне необходимо знать при подготовке к отпору агрессии. Уже 4 июля 1940 г. аналогичная сообщению Дергачева информация прошла и по каналам разведки НКВД СССР. А 9 июля 1940 г. из внешней разведки ГУГБ НКВД СССР за № 5/8175 в ГРУ поступила одна из самых первых информации, которая так и называлась — «О подготовке Германии к войне против СССР»!{165} Одно название этого сообщения более чем красноречиво.
И вот еще что. Официально Гитлер отдал приказ о разработке плана нападения на СССР 20 июля (по другим данным, что не столь уж и принципиально, — 21 июля), а советская разведка просигнализировала о конкретно намечающемся развороте его агрессивных устремлений на восток, против СССР, уже в начале июня, а первые сообщения о начавшейся подготовке Германии к войне против СССР пошли уже с 9 июля.
Комментарий. Явно именно информация Дергачева, а также факт молниеносного разгрома Франции (и других европейских государств) в сочетании с другими данными, которыми располагала Москва, привели высшее руководство СССР к мысли о необходимости форсирования возвращения превращенных в зависимые от Запада государства ранее незаконно отторгнутых прибалтийских территорий в состав пускай и называвшегося тогда СССР, но Российского государства. Главная в тот момент цель — лишить Гитлера удобного для нападения на СССР с северо-восточного направления плацдарма, о чем, точнее о попытках Англии дать Гитлеру возможность занять этот плацдарм, Сталин знал еще до подписания договора о ненападении. Аналогичные соображения имели место и в отношении возврата также незаконно отторгнутой Бессарабии. Естественно, что сработали и другие политические факторы. Но главный был тот, что указан выше.