«Наш телефон оказывается занят – и «Власть Народа» неожиданно подслушивает чей-то разговор с Кремлем:
– У меня пятнадцать офицеров и адъютант Каледина. Что делать?
– Немедленно расстрелять».
Римляне ставили на лица своих каторжников клейма… На эти лица ничего не надо ставить – и без всякого клейма видно».
«Грузинскому рассказывал в трамвае солдат: «Хожу без работы, пошел в совет депутатов просить места. Мест, говорят, нету, а вот тебе два ордера на право обыска, можешь отлично поживиться. Я их послал куда подале, я честный человек…».
О взятии немцами Харькова, газетчик: «Слава Тебе, Господи. Лучше черти, чем Ленин».
«В городе говорят: они решили перерезать всех поголовно, всех до семилетнего возраста, чтобы потом ни одна душа не помнила нашего времени».
«Как злобно, неохотно отворял нам дверь швейцар! Поголовно у всех лютое отвращение ко всякому труду».
«Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то… жили, которую мы не оценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…».
«Тогда же появился впервые и «министр труда» – и тогда же вся Россия бросила работать… Да и сатана Каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода».
«Теперь даже на Большой Фонтан проехать – и то безумная мечта: и нельзя без разрешения, и убить могут, как собаку».
«Какая у всех свирепая жажда их (большевиков) погибели! Нет той самой страшной библейской казни, которой мы не желали бы им. Если б в город ворвался хоть сам дьявол и буквально по горло ходил в их крови, половина Одессы рыдала бы от восторга».
«…на углу стоит старуха и… плачет так горько, что я… начинаю утешать… спрашиваю: «Родня, верно, покойник-то?»… с трудом выговаривает: «Нет… Чужой… Завидую…».
«И на полпути извозчик неожиданно сказал мне то, что тогда говорили уже многие мужики с бородами: «Теперь народ, как скотина без пастуха, все перегадит и самого себя погубит».
«И все время страх, что кто-нибудь остановит, даст по физиономии или облапит».
«Вообще, очень страшно по улицам ходить».
«Но в том-то и сатанинская сила их, что они сумели перешагнуть все пределы, все границы дозволенного…».
«Да, конечно, это что-то нечеловеческое. Люди недаром тысячи лет верят в дьявола…».
В Харькове «принятые чрезвычайные меры»… сводятся к одному – к расстрелу «на месте».
«Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга… Пьяные врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребенком. Она молила, чтобы ее пощадили ради ребенка, но матросы крикнули: «Не беспокойся, дадим и ему маслинку!» – и застрелили его. Для потехи выгоняют заключенных во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи».
«Неистовым криком о помощи полны десятки миллионов русских душ. Ужели не вмешаются в эти наши «внутренние дела», не ворвутся наконец в наш несчастный дом, где бешеная горилла уже буквально захлебывается кровью?»
Иван Бунин. «Окаянные дни». Каково название! – Дневник 1918–1919 гг.
И. И. Жежерун Сетевой журнал «Православное Христианство», 2005 г.
Приложение IДокладная записка председателя Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпова И. В. Сталину о переменах в церковной жизни
8 сентября 1950 г.
Секретно
Совет докладывает о некоторых новых и, по мнению Совета, вполне закономерных явлениях, отмечаемых за последние два-три года в жизни Русской православной церкви.
По данным большинства уполномоченных Совета как в городе, так и в деревне наблюдается ослабление интереса к церкви и снижение ее влияния на верующих.
Эти явления прежде всего объясняются тем, что тот религиозный подъем, который по ряду причин, в том числе и по психологическим причинам, был в годы Отечественной войны, стал с 1947 года спадать, и год от году заметнее. Кроме того, это явилось прямым следствием улучшения материального благополучия трудящихся, укрепления положения и трудовой дисциплины в колхозах, коллективизации в западных областях УССР и БССР, известного подъема идеологической и культурно-просветительной работы, а также тех мероприятий, которые проводил Совет в 1948–1950 гг. – через церковный центр по ликвидации нежелательных форм воздействия церкви на население и через своих уполномоченных – по известному ограничению деятельности церкви.
Прежде всего, в ряде областей РСФСР, УССР и БССР отмечается определенное уменьшение посещаемости церковных служб. Даже в такие церковные праздники, как Рождество, Крещение, Успение, Преображение и другие двунадесятые переходящие и непереходящие праздники, посещаемость церквей уменьшается, и в 1949–1950 гг. была значительно ниже прошлых лет.
О заметном снижении посещаемости церквей могут быть приведены следующие примеры:
Крымская область.
Посещаемость церквей в дни Пасхи в 1950 году по отношению к 1949 году в среднем по церквам области имела уменьшение до 30 %.
Ставропольский край.
Заметное снижение посещаемости церквей наблюдалось в селах: Ладовская Балка, Благодатное, Лиман, Покойное, Родыки и других. По этим причинам священник церкви села Родыки Дмитриевского района Чмутов заявил о нецелесообразности существования в этом селе прихода.
Представители верующих села Малые Яруги Петровского района обратились к епископу с просьбой не назначать к ним на приход священника, так как община разваливается, а в поселке 2-я Гражданка Суворовского района религиозная община распалась и молитвенный дом закрыт.
Подтверждающим это положение является следующее высказывание Ставропольского архиепископа Антония: «Нам вообще осталось существовать недолго, не сегодня-завтра, а вынуждены будем свернуть свою деятельность».
Чкаловская область.
Напосещение верующими церковных служб в летний период 1949 г. служители культа объясняли занятостью верующих полевыми работами. Однако, когда с наступлением осени в церквах в поселках Ак-Булак, Кувандык, Саракташ, в городах Сорочинск, Соль-Илецк и других были возобновлены ежедневные церковные службы, положение не изменилось, и духовенство вынуждено было перейти на богослужения только в дни субботы и воскресенья.
Калининская область.
В двенадцати церквах из девяносто четырех действующих церковные службы не проводятся от трех до восьми месяцев, и общины не проявляют особого интереса к возобновлению их деятельности, а в двадцати церквах службы совершаются совсем редко (несколько раз в год), так как посещения их верующими почти прекратились.
Священник церкви в селе Суходол Кесовогорского района Калининской области Ильинский заявляет епископу: «Народ здесь в церковь совсем не ходит, хоронят без священника, свадеб нет, жить здесь больше невозможно, прошу перевести в другой приход».
Аналогичные заявления имеются и от священников церквей в селах Раевское, Кожино, Бошарово.
Горьковская область.
Члены церковного совета села Красный Бор Шатковского района и села Георгиевского Княгининского района заявляют, что население не стало ходить в церковь даже в большие праздники. В праздник Николы (зимнего) церковь села Красный Бор посетило около сотни человек, главным образом старухи.
Такое же положение имеет место в ряде приходов Херсонской, Одесской, Николаевской, Черновицкой и других областей УССР, Минской, Гомельской и других областей БССР.
Отдельные служители культа вынуждены открыто заявлять: «Странное какое-то отношение стало у людей к церкви – заскочила в церковь, перекрестилась и побежала на базар. Церковь пустая, а не базаре тысячи людей». (Священник церкви в селе Голая Пристань Херсонского района Херсонской области Сахаров).
«Церковь отживает свой век вместе со старухами и стариками, что касается молодежи, то она в церковь не ходит. Даже мои три сына считают церковь уделом стариков и старух и сами от нее отошли далеко». (Священник церкви села Орлово Херсонского района и области Дудкин).
«Квартиры не дают, в церковь не ходят, на требы не зовут; доходов нет, жить невыносимо трудно». (Священник церкви села Романовки Тальновского района Киевской области Шиманский).
«Я одинокий и старый человек, мне немного надо, но пропитаться не могу, и квартиры не дают. Если раньше общины буквально гонялись за священниками, удовлетворяли все их запросы, оплачивали квартиру и налоги, всячески старались удержать священника на приходе, то сейчас не стали заботиться о нем, квартиру и налоги не стали оплачивать». (Священник церкви села Бзова Барышевского района Киевской области Куленко).
«Хотя люди уже от полевых работ освободились, но посещение церквей в моем благочинии не увеличилось. Заходят всего несколько человек, преимущественно старушек. По воскресеньям молящихся бывает немного больше, и то благодаря базару». (Благочинный Николаевской области Константинов).
Несколько устойчивей держится как в городе, так и в деревне обрядность, и особенно обряды крещения новорожденных и отпевания покойников, резко снижается обряд венчания. При этом очень часто, и особенно в сельской местности, обряды крещения детей и церковные свадьбы приурочиваются к нерабочим, праздничным дням (май, ноябрь).
Уменьшение посещаемости церковных служб влечет за собою снижение доходов как церквей, так и духовенства, чего нельзя сказать о городском духовенстве и епископате. Увеличилось число церквей, не имеющих возможности вносить государственные платежи и производить отчисления епархиальным управлениям.
Например:
В Сталинской области многие сельские приходы прекратили отчисления на содержание епархиального управления, в связи с чем епископ увеличил в три раза денежные взимания с городских приходов.
Священнику церкви села Музычи Киево-Святошенского района Киевской области община заявила: «Содержать вас, батюшка, не можем».