Но, ведь, не напишешь же, что сидели и смотрели в небо? Когда немцы отбомбились по Мурманску, около четырех утра, тут уж, и дураку ясно стало, что надо стрелять, пока жив. А почему «бесполезный огонь по самолетам»? Это была уже стрельба вдогонку. Немцы-то, свое дело сделали, нанесли бомбовый удар по городу. Стрелять-то, нашим, сначала запретили. А уж, когда поняли, что немцы не шутят, тут и наша истребительная авиация, видимо, подоспела. Поэтому и получилась суматоха в воздухе. И немецкие самолеты в воздухе, и наши.
«На телефонные запросы нам отвечают из Главморштаба, что началась война, однако ничего другого пока сказать не могут».
Изумительная по значимости фраза Головко. Ну, прислали сообщение из Москвы, что Германия напала на страну. Дальше-то, что? Боевой тревоги по флоту — нет! Приказа о вскрытии «красных» пакетов — нет! Стрелять по немцам — видимо, по своему усмотрению? Слепо выполнять указания ранее присланных директив Главного морского штаба: все, что может нанести урон немцам — в глубокий тыл. Что же прикажите делать в таком случае командующему флотом?
Теперь-то, читателю, станет более понятной ситуация на Северном флоте. Это ему не Главморштаб «ничего другого пока сказать не смог», а товарищи из Ленинграда, где обосновалось Главное командование Северо-Западного направления. Теперь им, должен был подчиняться Арсений Головко. А те ответят, когда получат указание из Москвы. Куда спешить? Войны на всех хватит.
Головко думает, что товарищи из Ленинграда поймут его положение и отменят московский приказ по подводным лодкам. Дудки! Они сошлются на указание москвичей. Головко заставят плутать в трех соснах. Вот так мы отбивали первый натиск врага. В каждом начальственном кабинете — по «патриоту», с карандашом в руках.
«Тогда я запрашиваю относительно плана использования подводных лодок. И вдруг начинается перепалка. Главморштаб категорически настаивает, чтобы к входу в Белое море, вернее в горло Белого моря, были направлены большие лодки, то есть „щуки“, а не „малютки“. Никакие мои доводы не принимаются. Переговоры насчет лодок возобновляются несколько раз. Дело заканчивается тем, что Главморштаб категорически предписывает мне послать к горлу Белого моря „щуки“, ссылаясь при этом на личное указание И. В. Сталина. Проще говоря, не сумев доказать свою правоту, мотивировали таким образом».
Ясно, что и повышенную боевую готовность на Северном флоте пытались свернуть, оставив повседневную. Да, но что делать при начале войны? Можно ли стрелять? Как, видите, ответа из Москвы нет. К тому же, по поводу использования подводных лодок — видимо, данное указание высокого начальства шло вразрез с мобилизационным предписанием, которое известно Головко. А вскрывать пакеты, о чем сказал выше, разрешения не давали.
Наверное, вместе с Жуковым утром Сталину звонил, еще и нарком Кузнецов? Если, как говорит Головко, было «личное указание И.В. Сталина» по поводу подводных лодок. (Шутка).
Понятна и реакция Головко на подобную присланную чушь. А как озлобились в Москве (а в Ленинграде?) на строптивого командующего Северным флотом! Фактически играют в пользу фашистов, позволяя тем безнаказанно перебрасывать морскими транспортами военные грузы и подкрепление на Мурманское направление. Это уже не саботаж высокого начальства, а нечто иное, за что, в военное время полагалось «к стенке». Тут же обозначился «товарищ Сталин со своим указанием». Чувствуете, иронию Арсения Григорьевича? Он же прекрасно понял, что никакой Сталин и близко не стоял около Главного морского штаба ВМФ.
Зная о созданных главных направлениях, с высокой степенью вероятности можно предполагать, что подобная «глупость» скорее всего, могла исходить и из Ленинграда, где обосновалось Главное командование Северо-Западного направления, во главе с Мерецковым. Оно и блокировало вскрытие мобилизационных пакетов на Северном флоте, а совокупи с Мазепами из Главного Морского штаба, срывало выход на боевые позиции подводных лодок «щук», отправляя их в тыловые районы.
После войны в 1948 году группу военных из высшего состава ВМФ передали Суду чести Министерства Вооруженных Сил СССР. Суд признал их виновным и постановил ходатайствовать перед Советом Министров СССР о предании виновных суду Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Одним из осужденных был В.А. Алафузов, который на тот момент (22 июня 1941 года) был заместителем начальника Главного Морского штаба, а фактически, выполнял функции самого начальника.
Фигуранты послевоенного уголовного дела были осуждены по ст. 193 (Преступления воинские), за преступную халатность в отношении своих служебных обязанностей. Но это могло быть представлено, как бы, для широкой общественности, не более того. А что там было, на самом деле, «подчищала» реабилитационная комиссия, приступившая к работе, вскоре, после смерти Сталина.
Хрущевцы, чтобы замазать свои «темные» делишки во время войны, после взятия власти в свои руки в 1953 году, со временем «пересмотрели» и Уголовный Кодекс РСФСР. Они убрали ряд статей, а некоторые просто изменили. Короче, внесли определенную путаницу, чтобы было трудно понять, за что же были наказаны те или иные лица в, условно говоря, Сталинское время? Если бы в Уголовный Кодекс просто бы внесли дополнения, то взяв в руки УК РСФСР, изданный, например, после 1960 года, можно было бы, довольно легко определить, например, степень вины того же Алафузова. Но из Уголовного Кодекса изъяли главу «Преступления воинские» и был изменен ряд статей. Поэтому статья 193 в новом Кодексе уже содержит другое наполнение. По Алафузову, чуть позже, я приведу один «интересный» момент.
Но, снова, возвращаемся к трагическому дню 22 июня 1941 года на Севере. С болью в сердце Головко пишет:
«Не теряя времени, приступаем к массовой эвакуации детей и женщин из Полярного, а также из других гарнизонов. Когда пароход „Ост“, переполненный женщинами и детьми, отвалил от причала, послышался гул самолетов и на гавань из облаков посыпались бомбы.
Четвертое приказание наркома(?) Военному совету принято в десять часов тридцать пять минут — выслать подводные лодки в район Варде с задачей вести решительную борьбу против боевых кораблей и транспортов противника, не допуская их к Варангер-фиорду».
«Четвертое приказание наркома» — а, где три предыдущих? Убрали из текста мемуаров, как несоответствующие действительности, так что ли? Время, уже 10–30 утра. Уже 7 часов прошло с начала войны, а из Москвы поступает «тупое» указание по выдвижению, всё тех же «малюток», на коммуникации врага. Много они навоюют с двумя торпедами на борту. К тому же неясно, какое количество подлодок приказали высылать? Неужели, для смеха — всего, две?
О какой «массовой эвакуации детей и женщин из Полярного» ведет речь командующий флотом Головко? Разумеется, это семьи командно-политического состава, которых наша «пятая колонна» подставила под удар немцев. Даже у Арсения Григорьевича написано, что когда переполненный пароход с семьями «отвалил от причала, послышался гул самолетов и на гавань из облаков посыпались бомбы». О судьбе парохода «Ост» автор тактично умолчал. Как и о том, чьи же семьи были погружены на пароход.
При переходе военного округа (или как в нашем случае флота) на полную боевую готовность из приграничных областей начинают вывозить в глубокий тыл семьи командно-политического руководства. Нечего им там делать под бомбами и снарядами противника в начинающейся войне. Хорошо знакомый нам Матвей Васильевич Захаров так описывал эту ситуацию, находясь в должности начальника штаба Одесского военного округа.
«В апреле (или мае), рассматривая план мобилизационных перевозок округа, я обратил внимание на то, что в плане нет расчетов на вывоз семей начсостава из приграничной зоны.
На мой вопрос, чем это вызвано, начальник ВОСО округа полковник П.И. Румянцев сослался на то, что в изданном в 1941 году Наставлении по мобилизационной работе раздел по эвакуации семей из приграничной зоны отсутствовал (в ранее имевшемся наставлении такой раздел был)».
Захарову ли не знать, что было в документах Генштаба, в бытность его заместителем начальника данного военного ведомства. Как вам нравится такая ситуация с семьями начальствующего состава? О них, вообще, преднамеренно забыли! Это наивысшая подлость мерзавцев из военных верхов по отношению к семьям военнослужащих командного состава Красной Армии и Военно-Морского флота. Население — из приграничной зоны эвакуируется до начала военных конфликтов вглубь страны — как бы ни пострадало! А здесь подставить под удар врага жен и детей своего же брата военного?
Впрочем, о чем мы говорим? На предателей Родины подобные нравственные принципы, как известно, не распространяются. Матвей Васильевич попытался «выкрутиться» из такой щекотливой ситуации.
«Этот пробел в плане был срочно ликвидирован. Начальникам приграничных гарнизонов немедленно были даны распоряжения о порядке вывоза семей в случае объявления мобилизации или начале боевых действий. В них указывались железнодорожные станции, к которым приписывались гарнизоны, порядок прибытия семей военнослужащих к месту посадки в эшелоны, какие гарнизоны куда эвакуировать. Главные пункты эвакуации намечались в районах Кировограда, Днепропетровска, Запорожья».
Не во власти было товарища Захарова отменять действия установленных воинских законов. Кроме того, из Москвы поступила отмена введенного в действие указания о приведении войск в полную боевую готовность. Как следствие, намечаемая эвакуация семей была свернута. А то, о чем пишет Матвей Васильевич — это размеренное течение жизни. Помните, когда была объявлена мобилизация по стране? Только 23 июня!? Целый день давали врагу издеваться над беззащитными женщинами и детьми, которые остались в военных городках вблизи границы. Счастьем было то обстоятельство, что на советско-румынской границе, поначалу, не было столь активных военных действий со стороны противника.