Использую, модную сейчас на телевидении для ряда случаев, текстовую заставку: без комментариев.
Глава 37. О флотах, адмиралах и их делах
Так как, в процессе исследования появляются новые документы, автор вправе внести соответствующие дополнения, в ранее опубликованные материалы. Поэтому в данную главу, по сравнению с предыдущей публикацией, внесены некоторые уточняющие поправки. Это ни в коей мере не удаляет от основной направленности данной публикации. Мазепы из «пятой колонны» как были, так и остаются на своих местах. Просто, более яркими и четкими стали выглядеть. Только и всего!
Часть 1. Как Северный флот встретил войну?
В главе посвященной Черноморскому флоту читатель познакомился с обстановкой в Севастополе, с командующим флотом Ф.С.Октябрьским, с морскими минами лежащими под открытым небом и прочими безобразиями, как всегда сопутствующими предвоенным и первым дням войны. Но давайте перенесемся в, то же, самое время, с юга из Крыма, на север Кольского полуострова в Мурманск, штаб Северного флота во главе с контр-адмиралом А.Г.Головко. Как там, на Севере развивались события по началу войны?
Арсений Григорьевич в книге «Вместе с флотом», изданной еще в 1958 году (все ли сохранилось в последующих изданиях?), вспоминает:
«Когда было получено официальное сообщение о начале войны, в моем кабинете находились член Военного совета А. А. Николаев, начальник штаба флота С. Г. Кучеров, начальник управления политической пропагандыН. А. Торик. Не помню, кому пришла мысль спросить о возрасте присутствующих, но выяснилось, что среди нас нет никого старше тридцати пяти лет и ни один из нас не имеет опыта управления флотом в военное время на таком обширном и трудном морском театре. В этот момент — так показалось мне тогда — мы прочли в глазах друг друга невысказанное вслух: по-настоящему осознанное беспокойство за все, что нам было поручено возглавлять и за что мы с тех пор больше, чем когда-либо, должны были ежечасно, ежеминутно в самых тяжелых условиях держать ответ».
После всего того, что читатель узнал о начале войны, он должен был бы поинтересоваться у адмирала Головко, что тот имел ввиду говоря об официальном сообщении о начале войны? То ли знакомое нам всем выступление Молотова по радио 22 июня, то ли оперативная директива, полученная из Москвы от Главного морского штаба, то ли какую иную бумагу Тимошенко с Жуковым прислали?
Так как этот вопрос был деликатным и в то время, в конце 50-х, то на этом моменте воспоминания автора по времени вдруг прерываются, и начинается рассказ о том, как Арсений Григорьевич попал в командующие Северным флотом. Несколько страниц посвященных его деятельности по прибытии на пост командующего флотом завершают первую главу его книги.
Но наш герой, несмотря на все препоны военно-партийной цензуры, пытается все-таки довести до читателя сведения о том, как в действительности встретил врага наш Северный флот. Насколько ему это удалось, читатель убедится, познакомившись с продолжением воспоминаний прославленного флотоводца. Как всегда мы поправим и дополним по тексту представленные мемуары, сравнив, к тому же, поведение командующих Черноморского и Северного флотов.
Разумеется, автор испытывает определенную симпатию к своему герою. И естественно, хочется верить в искренность его рассказа, но суровая действительность, в лице упомянутой цензуры, затрудняет проявление этих чувств. Если по первым публикациям, порою, где-то и бывал снисходительным к написанному Арсением Григорьевичем, то, в последующем, чем больше раскрывались проделки наших Мазеп, тем более жесткие требования пришлось предъявлять к тексту Головко. Ведь его книга с дополнениями издавалась, и после смерти адмирала. Поэтому пришлось по необходимости часть воспоминаний флотоводца еще более внимательно пересмотреть, особенно по части боевой подготовки флота к войне.
«Популярная всюду в нашей стране песня «Если завтра война» отзвучала на Севере уже 17 июня 1941 года, за пять суток до официального сообщения о нападении гитлеровцев. Именно в тот день всем на флоте стало ясно, что война из растяжимого понятия «завтра» переходит в область конкретного «сегодня». В тот же день всем стало ясно еще одно: мы не зря торопились с боевой подготовкой; не зря отрабатывали многое, что приучало людей быть собранными, бдительными в любой момент. В частности, не зря воспользовались возможностью, которую предоставили условия перевода всего флота из одной оперативной готовности в другую».
Арсений Григорьевич делает второй заход, чтобы снова подвести читателя к тем трагическим дням начала войны. Обратите внимание на дату: 17 июня. Значит, и на флота ушла Директива из Комитета Обороны при СНК, о приведении наших морских вооруженных сил в полную боевую готовность. Снова Головко ссылается на официальное сообщение, но сказать, откуда и от кого, именно, получил сообщение — не может. В то время, имя Сталина было — табу. Да и об известных нам теперь Главных направлениях, что тогда, что теперь, никто, особо не распространялся.
«Дело в том, что на всех флотах к весне 1941 года была введена система разных степеней оперативной готовности, очень продуманная и досконально разработанная. Каждая степень (всех насчитывалось три) предусматривала свои мероприятия, которые обеспечивали готовность той или иной части боевых сил флота к немедленным действиям. Такая система сыграла весьма положительную роль в боевой подготовке: она приучила командиров и личный состав обходиться без дополнительных распоряжений и приказов, всегда отнимающих лишнее и всегда драгоценное время. Короче говоря, система оперативных готовностей была подобна автоматическому переключению, предусматривавшему в конечном счете комплекс определенных действий всего флота.
Вот почему и не захватили нас врасплох действия гитлеровцев. Тем более что у себя на флоте мы напряженно присматривались к обстановке по ту сторону границы: и в море и на берегу. Особенно с тех пор, когда немецко-фашистские войска с помощью предателя Квислинга и его сообщников вторглись в Норвегию, оккупировали ее и захватили северные порты этой страны — Варде, Вадсе и Киркенес, расположенные в непосредственной близости к нашему Заполярью».
Как видите, Арсений Григорьевич не обошел молчанием «пятую колонну» предателей в Норвегии. Местный Квислинг со товарищами неплохо помогли немецким фашистам с меньшими потерями захватить страну. Это же было их прямое предназначение.
Кстати, адмирал Головко пытался рассказать нам о степенях боевой готовности на советском флоте, но бдительная цензура военных ведомств не позволила автору развить эту тему. Быстрый переход из одной боевой готовности в другую, это конечно, хорошо, особенно, когда речь идет в сторону повышения мощи обороняющейся стороны. Но может быть и другая сторона дела. Это когда наивысшая боевая готовность флота сходит по нисходящей линии на прежний уровень. А правильнее сказать — когда сверху приказывают это сделать. В этом и заключалась трагедия 1941 года начала войны.
Арсений Григорьевич, как мог, пояснил, что от тревожно развивающихся событий на германско-советской границе менялась и степень оперативной готовности вверенного ему флота. Но нам теперь известно, что такое положение дел было характерным не только для Северного флота, но, и всех остальных, как Балтийского, так и Черноморского флотов. К тому же оперативная готовность менялась, как в сторону ее повышения, так и возвращалась на прежние позиции.
Интересно, конечно узнать, а как военная советская энциклопедия, трактует такое понятие, как боевая готовность? Ознакомьтесь с этим шедевром военной мысли энциклопедистов в погонах.
«Боевая готовность, состояние, определяющее степень подготовленности войск к выполнению возложенных на них боевых задач.
Боевая готовность предполагает определенную укомплектованность соединений, частей, кораблей и подразделений личным составом, вооружением и боевой техникой; наличие необходимых запасов материальных средств; содержание в исправном и готовом к применению состоянии оружия и боевой техники; высокую боевую и политическую подготовку войск (сил), прежде всего полевую, морскую и воздушную выучку личного состава; боевую слаженность соединений, частей, подразделений; необходимую подготовку командных кадров и штабов; твердую дисциплину и организованность личного состава войск и флота, а также бдительное несение боевого дежурства».
Написано таким унылым языком, словно заповедь на скрижали. Не из архивов ли царского Морского ведомства позаимствовали? Может поэтому при Николае, и потерпели поражение при Цусиме? Да и в Первую мировую особых побед на море не снискали.
Конечно, эти записи не тех, прошедших предвоенных лет, а уже семидесятых годов, но дух формализма и казенщины ощущается в полной мере. И как же в послевоенное советское время звучал вопрос о степени боевой готовности в армии и на флоте? Для военной бюрократии нет проблем: слова есть — напишем.
«Степень боевой готовностивойск в мирное время должна обеспечивать их своевременное развертывание и вступление в войну, успешное отражение внезапного нападения противника и нанесение по нему мощных ударов».
Почти по Г.Жукову. Если в то, предвоенное время, сразу предлагалось окружить противника, то есть немцев — в Польше, и уничтожить без промедления, то в советское послевоенное время, что собирались делать после мощных ударов по потенциальному противнику, которым являлось НАТО?
Кстати, никто не возражает, что боевая готовность «должна», вопрос лишь требует конкретики, что это такое«степень боевой готовности»?
«С нарастанием угрозы войны степень боевой готовности повышается путем увеличения количества войск (сил), способных немедленно начать военные действия, а также сокращения времени, необходимого для подготовки остальных войск (сил) к выполнению боевых задач. С началом боевых действий