«Вся обстановка располагала здесь к отдыху, успокаивала. (Еще бы, в санатории носящим имя Ворошилова. — В.М.). Но можно ли было отвлечься от мыслей о делах? Тем более что на следующий день после приезда я встретил Матвея Васильевича Захарова. Мой давний и очень уважаемый знакомый после назначения из ЛВО на должность помощника начальника Генштаба около двух лет проработал в Москве. В прошлом году его направили начальником штаба в Одесский военный округ. Почти все время мы теперь проводили вместе, и наши разговоры неминуемо возвращались к одному: к тревожной обстановке, предвещавшей близкую войну, к тому, что сделано и не сделано для отпора врагу».
И чего переживали? Ведь в Генштабе же остался «пламенный патриот» Отечества маршал всех времен и народов Георгий Константинович Жуков. Уж он-то, вместо них даст «настоящий» отпор Гитлеру! Ни пяди родной земли врагу!
К сожалению, не знали они истинных чувств «полководца», особенно, Аркадий Федорович. С грустью вспоминает он свою службу в Генштабе, как бы подводя итоги прошедшему.
«Служба на посту начальника ГВИУКА дала мне очень многое как специалисту и руководителю, расширила кругозор. Но главное не в этом. Что я сам сумел отдать службе? Этот вопрос я не однажды мысленно задавал себе. Далеко не все из задуманного удалось претворить в жизнь.
И все ж было немало такого, что приносило законное чувство удовлетворения. Само создание ГВИУКА значило многое, и было лестно сознавать, что разработка его структуры проходила при моем участии. Появилась директива, предусматривавшая увеличение глубины строящихся УРов. Были созданы новые документы по инженерной службе, отражавшие боевой опыт; утверждены реальные нормы снабжения армии инженерным имуществом и минно-взрывными средствами. Шагнула вперед выучка инженерных частей, происходило “осаперивание” всех родов войск. На испытательных полигонах появились опытные образцы облегченных окопокопателей, траншейных, дорожных и прочих специальных; машин. И разве мог я без теплого чувства вспоминать о М. П. Воробьеве, Л. З. Котляре, М. Н. Нагорном, И. А. Петрове, В. В. Яковлеве и других сослуживцах по наркомату, чья помощь была поистине неоценима? Трудились мы дружно, с полной отдачей, жили душа в душу».
Пару слов об опытной технике. Кто бы ее стал внедрять, если, во-первых, в Уставе бойцу Красной армии того времени, было предоставлено право самостоятельно выкапывать для себя небольшую ячейку, а здесь речь будет идти о траншеях. Помните Рокоссовского по лету 1941 года, и его требование при обороне отрывать окопы полного профиля? И, во-вторых. Как это соотносилось бы с действиями наших заговорщиков? Судя по результатам с укрепленными районами на границах, вряд ли бы они способствовали проталкиванию в серийное производство подобные опытные образцы. Непроходимая оборона рубежей Советского Союза — не их удел.
Теперь, что касается грустной тональности в изложении нашего героя.
Отчего это он стал петь себе отходную? Ведь, вроде, отдыхал от повседневных забот? Наверное, сердцем чувствовал приближение перемен в своей военной жизни. Так оно и произошло.
«…Работа в ГВИУКА неожиданно закончилась. Теперь предстояло отправляться к новому месту службы: был получен приказ о моем назначении начальником инженерных войск Московского военного округа».
Часть 3. Московский свидетель
Вот наконец-то и добрались до интересующего нас вопроса: «Как там было по началу войны в Московском округе?» С Тюленевым разобрались. Цензура сильно постаралась. Теперь на очереди воспоминания товарища Хренова. Что же дали сказать «душители свободы слова» Аркадию Федоровичу?
Ну, то, что его взашей вытолкали из Генштаба с ответственной должности связанной со строительством укрепительных сооружений на границе, повторяться не будем. Итак, все понятно. Сейчас нас интересует, как Аркадий Федорович описал события, предшествующие началу войны, находясь в Московском округе.
«С трудом дождался конца отпуска. Не терпелось скорее взяться за дело на новом месте.
Командующий войсками МВО Маршал Советского Союза С. М. Буденный встретил меня приветливо.
— Тут звонок от Главного был, — сказал он. — Велел, чтобы тебя не обижали. Да мы и не собирались обижать…».
Непредсказуема наша История. Особенно по периоду Великой Отечественной войны. Читатель уже видел, что сотворили с мемуарами Тюленева. У данного мемуариста ситуация не легче. Так, когда же его попросили из Генштаба, если еще Семен Михайлович Буденный был на посту командующего округом? Это надо полагать произошло еще до августа 1940 году, коли «Буденный …встретил приветливо»? Вот тебе раз! Понятно, что доклад пылился на столах начальников Генерального штаба Мерецкова и Жукова. Но может, поэтому нашего автора и «переместили» пораньше, чтобы не бросалось в глаза, чрезмерно растянутая волокита по его докладу?
Мутят воду по поводу нахождения Хренова на посту начальника Главного военно-инженерного управления. Он в этом качестве, значится в списках высшего руководящего состава РККА на совещании в конце декабря 1940 года. Да и Тюленев фигурирует в качестве командующего Московским округом в тех же самых списках, приглашенных на совещание в Москве. Зачем, тогда, приплели Семена Михайловича, да еще, почти в мае месяце 1941 года в качестве командующего Московским округом? Видимо, чтобы скрыть, что он в тот момент был 1-м заместителем наркома обороны. Их и так, его и Ворошилова, изображают тупыми кавалеристами эпохи Гражданской войны.
Как обычно, содеянное прикрывают именем Сталина. Дешево и сердито. Поди, проверь: беспокоился тот, лично, за Аркадия Федоровича или нет? Это чтобы читатель подумал, что в Генштабе товарища Хренова по головке гладили и восхищались его инженерными талантами, а Московском округе на него, якобы, заранее точили зубы.
«Маршал коротко рассказал о внешнеполитических событиях последнего времени (после отпуска эта информация была для меня особенно интересной), о делах в округе. Перечислил главные мои задачи.
— Надеюсь, — заключил Семен Михайлович, — в обстановку вы врастете быстро. Обо всех трудностях незамедлительно докладывайте лично мне…»
Будем считать так, что товарищ Хренов, по делам службы был на приеме у 1-го заместителя наркома обороны товарища Буденного и тот обещал ему поддержку, имея виду его новое назначение. Только и всего.
«Но докладывать ему не пришлось: в конце мая в командование округом вступил генерал армии И. В. Тюленев. Да и с особыми трудностями я, по правде говоря, не встретился. Коллектив окружного инженерного управления принял меня очень радушно. Я сразу нашел общий язык со своим заместителем по боевой подготовке полковником А. Ш. Шифриным, с начальниками отделов. Все командиры и военные инженеры управления хорошо знали свое дело, отличались завидной исполнительностью — в столичном округе и кадры были соответствующие. Словом, с первых дней я почувствовал себя так, словно давно служил здесь, и с удовольствием окунулся в работу, позволявшую быстрее видеть плоды своих усилий».
У самого Тюленева упоминание о его назначении командующим Московским военным округом в мемуарах напрочь отсутствует. Но это, конечно же, не означает, что он вступил в должность командующего в мае 1941 года. Вопросы к нему: когда? при каких обстоятельства? и вместо кого? — остались, к сожалению, без ответов. Почему? Да потому что, сделал что-то нехорошее хрущевцам. Вот они и искажают его в Истории.
Что же касается служебной деятельности Аркадия Федоровича, то он ясно дал понять, что может быть, хоть в Московском округе ему удастся в полном объеме увидеть результаты своей деятельности.
«В начале июнякомандующий собрал руководящий состав штаба округа и сообщил, что нам приказано готовиться к выполнению функций полевого управления фронта. Какого? Этот вопрос вырвался у многих.
— К тому, что я сказал, ничего добавить не могу, — ответил Тюленев.
Однако когда он стал давать распоряжения относительно характера и содержания подготовки, нетрудно было догадаться, "что в случае войны действовать нам предстоит на юге».
Тут и комментировать особо нечего. «Аркадий Федорович» опередил по мыслям самого командующего Тюленева. Как помните, у Ивана Владимировича в воспоминаниях, его назначение командующим Южным фронтом было для того, полной неожиданностью. Здесь же, заранее, за несколько дней до начала войны, выстилается ковровая дорожка на юг. А что же тогда было 22 июня? Сейчас узнаем.
«Кажется, ни один автор военных мемуаров не избежал соблазна хотя бы коротко рассказать о первом дне войны…
Не обойду и я в своем рассказе день 22 июня. На понедельник в штабе планировалась поездка для отработки организации и взаимодействия в составе полевого управления фронта. Поэтому в субботу, отпустив пораньше всех командиров инженерного управления, я задержался на службе: готовил документы и карты к предстоящей поездке. Домой вернулся далеко за полночь. Собрал все необходимое, что могло понадобиться в поле, и быстро улегся спать. С утра пораньше я собирался отправиться за город, в Жуковку, — там, на даче у родственников, жила семья».
Всё, как и везде. Отдыхаем, товарищи военные, до понедельника. До кабинета Тимошенко в Москве, не доносился гул немецких танковых моторов, а Жуков не знал дислокацию немецких группировок у границы. Они же не посещали Мерецкова, чтобы послушать доклады генерала Дубинина из Разведуправления. Поэтому решили собраться (надо же когда-нибудь это сделать) в кабинете Семена Константиновича, чтобы обсудить, как там дела у Гитлера, и что он планирует предпринять в ближайшие часы? Почему не поехали отдыхать домой к семьям, разрешив, это делать другим? Видимо проявляли трогательную заботу о своих подчиненных. О них же некому было побеспокоиться. Не Сталину же? К тому же, в скором времени, будет звонок из Севастополя от Октябрьского, и Жукову надо подумать, что ему ответить.