Советская реформа проводилась на уравнительной основе. В Узбекистане в ее ходе было ликвидировано 4801 байское хозяйство, отрезаны излишки земли у 23 036 зажиточных хозяйств. Земельный фонд в размере 474,3 тысячи десятин позволил наделить землей 89 729 безземельных и малоземельных хозяйств[142]. К огромному изумлению дехкан, землю получили и женщины. Их было немного, всего 706 женских хозяйств по всему Узбекистану. Но для узбеков, привыкших, что женщины землей владеть не могут, это было настоящим потрясением устоев.
Вслед за этим началось наступление на паранджу. Первыми паранджу сбросили жены рабочих-узбеков в 1924 году, после выхода декрета Туркестанского ЦИК о запрете калыма. Но масштабный натиск стал возможен только после земельно-водной реформы. Он так и назывался – «худжум», то есть наступление. Идея принадлежит первому секретарю Средазбюро ЦК ВКП(б) И.А. Зеленскому. Он в сентябре 1926 года предложил провести кампанию по снятию паранджи. Атака была намечена на 8 марта 1927 года. В этот весенний день в Ташкенте, Самарканде и Коканде состоялись митинги. В древнем Самарканде площадь Регистан перед знаменитым медресе Улугбека была заполнена женщинами. Эта площадь была цитаделью старых порядков, здесь в старину провозглашались ханские указы, здесь проводились публичные казни, и здесь по приказу Тимура выставлялись головы казненных. Место для худжума было выбрано знаковое.
Собравшийся народ кипел. На площади толпой стояли женщины, а в соседних переулках скопились мужчины, недовольно взиравшие на происходившее действо. После зажигательных речей ораторов женщины стали снимать с себя паранджу, а потом сложили покрывала в огромную кучу и подожгли[143]. Это был исторический момент.
8 марта 1927 года 10 тысяч женщин избавились от покрывал и еще 90 тысяч женщин сняли паранджу в течение трех последующих месяцев. Для улемов это было вопиющим нарушением привычного порядка, настоящим бунтом. В мечетях муллы и ишаны[144] исходили красноречием в проповедях против невиданного попрания традиций. Против женщин развернулся настоящий террор. Мужья их избивали и выгоняли из дома, нападали на улицах и убивали. По весьма неполным данным, с ноября 1927 года по март 1928-го было убито 235 узбечек, снявших паранджу. Комсомольцы создавали специальные дружины, охранявшие на улицах женщин, отказавшихся от покрывал. Но этого было явно недостаточно, и очень многие женщины, запуганные волной террора, снова обряжались в покрывала. Это было даже в семьях членов партии.
Худжум, конечно, дал свои плоды, но на короткое время. В июле 1927 года ЦК ВКП(б), рассмотрев положение, признал кампанию неправильной и постановил начать методичную осаду паранджи во всех районах Востока. В принципе можно было решить вопрос силой, взять и декретировать запрет паранджи, чадры и тому подобных покрывал. Это предложение даже обсуждалось, но против него выступили женотделы, которые доказали, что таким методом можно лишь поднять волну возмущения, вполне способную вылиться в рецидив басмачества. Пришлось пойти на отступление.
Поэтому упор был сделан на разъяснительную работу. Пропаганда велась не только среди женщин, но и среди мужчин, которых убеждали поддержать отказ от паранджи. Для коммунистов отказ от паранджи был просто обязательным. При поддержке мужчин дело пошло веселее, и уже в 1929 году в Узбекистане отказ от паранджи стал массовым, а в Бухарском округе Узбекской ССР даже поголовным.
В Азербайджане, где женщины, снявшие чадру, также столкнулись с избиениями и преследованиями, действовали не только убеждением, но и тем, что устраивали женщин на работу. В Баку был построен Дом трудящейся матери, дававший приют и убежище женщинам, пострадавшим за эмансипацию[145]. Азербайджанские активистки подметили и классовый момент: «Кто в Азербайджане носит чадру? Богатое население, жены торговцев и нэпманши не носят чадры. Чадру носят нуждающиеся тюрчанки, беднячки», – говорила на совещании ответственных секретарей комиссий по улучшению труда и быта женщин представитель Азербайджана М. Миркадырова[146]. Поддержка женщин также возымела успех, в 1929 году от чадры избавились 290 тысяч женщин.
Наконец, в ход были пущены и силовые методы. В Узбекистане в 1927 году к суду за насилие над женщинами, снявшими паранджу, только по самым крупным и громким делам было привлечено 47 человек, из которых семеро были приговорены к расстрелу[147]. В 1929 году Верховный суд СССР принял решение о том, что убийства женщин на почве раскрепощения являются контрреволюционным деянием, карающимся расстрелом. Эта угроза остудила немало горячих голов.
В борьбе против паранджи и чадры наступил решающий перелом. В начале 1930-х годов подавляющее большинство женщин Востока избавилось от этого символа своего прежнего угнетенного положения. Ношение их стало редкостью. Женщины в мусульманских районах СССР стали носить длинные платья, иногда европейского покроя, но чаще национального, а голову обычно покрывали косынкой (это требовалось на фабриках и заводах для безопасности, во избежание попадания волос в станки). Узбечки, как это видно по многочисленным фотографиям, стали после отказа от паранджи носить длинное национальное платье, дополняемое тюбетейкой.
После этой победы над старым бытом основная тяжесть работы среди женщин Востока была перенесена на женскую молодежь. До этого считалось, что никаких особых мер по воспитанию женской молодежи не требовалось. С.П. Смидович считала, к примеру: «Женская трудящаяся молодежь, растущая в новых условиях и получающая воспитание наравне с парнями, должна мало чем в своем развитии отличаться от мужской молодежи»[148]. Но на деле оказалось, что девушки довольно легко подвергаются влиянию старого быта и смены привычек со сменой поколений не происходит. Поэтому ЦК ВЛКСМ в 1935 году создал специальные сектора по работе с женской молодежью в Туркмении, Узбекистане, Казахстане, Таджикистане и Азербайджане. В остальных районах были выделены секретари по работе с женской молодежью. Тем более что перед девушками, и особенно комсомолками, вставали новые, гораздо более сложные задачи.
Глава 12Комсомолка, спортсменка и трактористка
В 1930-х годах обстановка в мире стала ощутимо нагреваться. В Европе к власти рвались фашистские режимы, не особенно скрывавшие свое враждебное отношение к СССР. В печати появлялись сообщения о различных агрессивных планах, вынашиваемых фашистами в отношении Советского Союза. К примеру, в 1933 году стало известно, что идеолог НСДАП Альфред Розенберг выдвинул план расчленения Советского Союза и отторжения от него Украины. Он состоял в общих чертах в последовательном поглощении Германией Австрии и Чехословакии, отторжении у Польши коридора к Балтике и обширных территорий на юге: Познанского, Плоцкого и Каминского воеводств, поглощении Прибалтики. После этого целью германской экспансии должна была стать Украина, которую Розенберг рассматривал как самый прямой доступ к Кавказу и Персидскому заливу – источникам нефти[149].
Еще более угрожающие планы были изложены в книге Эрнста Генри «Гитлер против СССР», которая выдержала два издания в СССР и три в Великобритании. Под этим псевдонимом скрывался человек, много раз менявший имена: Лейб Абрамович Хентов (он же Леонид Аркадьевич Хентов, он же Семен Николаевич Ростовский), с 1920 года занимавшийся разведкой по линии Коминтерна, а с 1933 года – по линии НКВД. Он был офицером связи с нелегальными агентами и работал с Кимом Филби и Дональдом Маклейном из «кембриджской пятерки». Эти советские агенты занимали высокие посты в британской разведке и контрразведке и в Министерстве иностранных дел. Хентов-Ростовский-Генри очень хорошо разбирался в европейской политике того времени и имел, очевидно, самые надежные сведения об агрессивных планах германских нацистов.
Генри обращал внимание в своей книге на целую череду фашистских заговоров и путчей, охвативших страны Восточной Европы, подчеркивая неслучайность процесса и его связь с планами восточной германской экспансии, выработанными генерал-майором Максом Гофманом, служившим в германском Генеральном штабе во время Первой мировой войны. Планы эти должны были вылиться в крупномасштабное нападение на СССР коалиции фашистских государств, главной целью которого было бы взятие Ленинграда, создание там русского фашистского правительства, а затем взятие Москвы и ликвидация Советского Союза как государства.
Он весьма много внимания посвящал военному анализу и сделал впечатляющий прогноз будущей войны, предсказав немецкий «блицкриг» и, что более всего удивительно, грядущее поражение Германии. По мнению Генри, война будет развиваться в пять стадий. На первой Гитлер будет наступать. На второй стадии фашистские армии столкнутся с жесткой обороной и будут отброшены. На третьей стадии Советская армия разовьет решительное контрнаступление, которое выльется на четвертой стадии в антифашистскую революцию в Германии и далее, на пятой стадии, в бегство и гибель Гитлера и его сообщников[150]. Генри сделал также категоричное предсказание: «Гитлер никогда не увидит Москвы, разве только как пленник»[151].
Это поразительно, особенно если учесть, что книга была написана в 1935 году, за десять лет до исхода Великой Отечественной войны, действительно закончившейся гибелью Гитлера и его сообщников. Надо было иметь изрядное мужество, чтобы такое заявить печатно. Разумеется, его прогноз не сбылся в точности и в реальности война началась с нападения Германии на Польшу, которая в прогнозах Генри была союзником Германии. Не было и предсказанной им концентрации атакующих сил фашистов на Ленинграде, в реальности произошло фронтальное нападение по всей западной советской границе. Однако думается, что эти изменения во многом были вызваны влиянием его книги на советское руководство и лично на Сталина, который существенно скорректировал свою политику и добился весьма существенного ослабления фашистской коалиции.