Физкультурой партия занялась в октябре 1929 года, когда вышли постановление ЦК ВКП(б) о физкультурной работе и приказ Реввоенсовета СССР о физической подготовке войск. В 1930 году был утвержден знаменитый комплекс «Готов к труду и обороне СССР» – ГТО, вскоре разделенный на пять возрастных ступеней: от 10 до 60 лет для мужчин и от 11 до 55 лет для женщин[160]. К 1941 году ГТО первой ступени сдали около 6 млн человек, из них 700 тысяч женщин[161]. По другим данным – 310 тысяч женщин[162].
Обучение стрелковому делу также было поставлено с большим размахом. В 1932 году было введено звание «Ворошиловский стрелок» первой и второй степеней, которое получили, по разным данным, от 6 до 9 млн человек, в том числе 100 тысяч женщин, по другим данным – 396 тысяч женщин[163]. Вторая степень с 1936 года присваивалась после выполнения нормы стрельбы из боевой винтовки.
Вскоре появились и другие аналогичные комплексы, такие как «Готов к санитарной обороне СССР» – ГСО, введенный в 1934 году, включавший правила оказания первой медицинской помощи, гигиены и санитарно-химической защиты. Знаки ГСО получили до начала войны около 700 тысяч женщин[164]. По другим данным – 859 тысяч женщин[165]. В 1935 году появился еще один комплекс, «Готов к противовоздушной и химической обороне СССР» – ГПВХО, которым занимались местная противовоздушная оборона, созданная в 1927 году, и «Осоавиахим». Этот комплекс включал весьма обширные сведения об авиации, авиационном вооружении, химическом оружии, борьбе с пожарами и другие навыки гражданской обороны. Знак ГПВХО получили 717 тысяч женщин[166].
Как видим, и этой, чисто оборонной работе среди женщин был присущ тот же самый недостаток, что и женскому профессиональному обучению, – женщины составляли меньшинство среди награжденных знаками ГТО, ГСО, ГПВХО и «Ворошиловский стрелок». Скажем, среди сдавших нормы ГТО женщины составляли 11,6 %, а среди обладателей звания «Ворошиловский стрелок» – только 1,6 %. Но все же этот вид подготовки женщин к войне дал куда более весомые результаты, чем профессиональное обучение. ГТО и ГСО сформировали женский мобилизационный контингент, по крайней мере его костяк.
Итак, комсомолок, спортсменок и трактористок, то есть женщин, в полной мере воспользовавшихся возможностями профессионального образования и военно-спортивной подготовки, было мало: несколько сотен тысяч человек по всему Союзу, на огромную массу женского населения численностью 101 млн человек в 1940 году. Но они были, во-первых, женской элитой, примером и образцом для других, в особенности девушек. Более наглядной агитации о том, что советской женщине доступны все дороги, невозможно было придумать. Во-вторых, они ощутимо влияли на отношение мужчин к женщинам. Комсомолок и активисток, добившихся высоких профессиональных или военно-спортивных результатов, уже невозможно было зажать только потому, что они женщины. С ними приходилось считаться и учиться уважительному отношению к ним.
Часть четвертаяВремя платить за заботу
Начало войны резко изменило положение советских женщин. Патриотические лозунги «Все для фронта, все для Победы!» не должны затмевать того простого факта, с которым столкнулась каждая советская девушка и женщина летом 1941 года. Теперь настало время платить за всю заботу советской власти в течение 24 лет после революции и положить свою молодость, здоровье и жизнь на защиту советского государства. Лозунги, что женщина должна заменить мужчин на производстве и взять в руки оружие, стали в 1941 году реальностью.
Говорят, что у войны не женское лицо (у войны скорее нет лица, а есть оскал полуистлевшего черепа), и в военное время женщинам пришлось столкнуться с целым рядом проблем и трудностей, живописать которые не хватит никакой книги. К сожалению, это не слишком известная страница истории, поскольку женщины – что работницы тыла, что фронтовички – по самым разным причинам не горели желанием делиться воспоминаниями и рассказали о войне гораздо меньше, чем воевавшие мужчины.
В годы войны отношение к женщинам, если говорить о политике, весьма радикально изменилось по сравнению с довоенным временем. Эпоха, когда женщин всячески тянули, привлекали к производительному труду и к общественной деятельности, что характерно для 1920-х и 1930-х годов, со всеми поправками на трудности, закончилась. Женщины превратились в трудовой ресурс, который весьма нещадно использовался для военно-хозяйственных нужд. Этот подход был столь жестким, что трудно представить, как женщины вынесли и вытерпели все многочисленные тяготы военного времени и работы в тылу.
Одновременно произошло зримое изменение взглядов на женское равноправие. Формально никто юридическое равноправие не отменял, но на деле ценность женщин серьезно упала в глазах и руководства, и мужчин, и общественности. Свое право защищать страну с оружием в руках им пришлось доказывать и добиваться этого, да и не у всех это получилось. Вооруженные женщины оказались немногочисленным меньшинством среди связисток, врачей и санитарок. Возникло также остронегативное отношение к женщинам в армии как искательницам мужского общества и разврата, как к «походно-полевым женам», хотя и разделяемое далеко не всеми, но исключительно стойкое и дожившее до наших дней. Судя по всему, подобное отношение стало формироваться задолго до войны, но в мирное время прикрывалось пропагандой женского равноправия, а в войну расцвело самым пышным цветом. Экстремальные условия выступили катализатором.
После окончания войны женские заслуги замалчивались, и лишь спустя десятилетия мнение о них стало меняться, правда в противоположную сторону – в патриотическую риторику и всяческое приукрашивание. Да, женщины сделали немалый вклад в победу, только это не повод представлять так, будто бы их путь был усыпан цветами и они помышляли только и исключительно о лозунгах. У них была тяжелая, трудная и неоднозначная судьба.
Глава 13Женская мобилизация
О вкладе советских женщин в победу в годы Великой Отечественной войны написаны не то чтобы горы книг, но достаточно. Обозревая их, нетрудно заметить, что в них есть некоторое традиционное деление этого женского вклада на трудовой и фронтовой. В первом случае имеются в виду работницы тыла, а во втором – санитарки, зенитчицы, снайперы.
Отчасти это деление имеет объективные причины, поскольку так удобнее писать диссертации, тема в которых должна быть конкретизирована. Но поскольку так вышло, что большинство работ по истории участия женщин в войне было составлено на основе диссертаций, то оказалось, что это разделение укрепилось. Об этом бы не стоило говорить, если бы не то обстоятельство, что такое деление сильно затрудняет понимание участия женщин в войне, и нелегко понять, что женский вклад в войну, как трудовой, так и фронтовой, начался практически одновременно.
С началом войны женщины вовсе не встали массово под ружье или к станкам на замену мужчинам, несмотря на начавшуюся в колоссальных масштабах мужскую мобилизацию в армию, по всей видимости, подготовленную заблаговременно, еще до начала войны. Масштаб изъятия кадров из народного хозяйства был впечатляющим. Если в июне 1941 года в нем работало 31,5 млн человек, то в декабре 1941 года рабочих осталось 18,5 млн человек. Крупнейшие предприятия союзного и республиканского подчинения, имевшие в июне 1941 года 7 млн рабочих, утратили больше половины своих кадров. Рабочих осталось только 4 млн, или 57 %. Эти предприятия имели ключевое значение для военного производства.
Как следствие, уже в июле 1941 года отмечается резкое падение производства по целому ряду промышленных наркоматов. Л.М. Кантор приводит следующие данные снижения производства в июле 1941 года:
Наркомат электротехнической промышленности – 17 %,
Наркомат пищевой промышленности – 39 %,
Наркомат лесной промышленности – 28–30 %,
Наркомат черной металлургии – 25 %,
Наркомат электростанций – 20 %[167].
Иными словами, из-за массовой мобилизации советская промышленность лишилась примерно 25 % мощностей, при том что подавляющее большинство заводов и фабрик располагалось в сотнях километров от линии фронта. Впрочем, кадры выгребались отовсюду, из всех отраслей народного хозяйства, и чем хуже становилась обстановка на фронтах, тем настойчивее армия требовала мобилизации и пополнения.
Тем не менее при таком оттоке кадров из народного хозяйства не было сразу же объявлено о трудовой мобилизации женщин, а также не было объявлено о мобилизации женщин в армию. Все это произошло несколькими месяцами позже. В первые недели и месяцы войны привлечение женщин в промышленность было весьма скудным и основывалось главным образом на испытанных уже методах – привлечении домохозяек из числа жен рабочих. Скажем, Кировский завод в Ленинграде в первые же дни войны принял 500 домохозяек на работу. Магнитогорский металлургический комбинат после мобилизации 5 тысяч работников в первые недели войны до конца 1941 года принял 3636 женщин, ранее на производстве не работавших. Да, эта идея нашла широкое понимание у жен уходивших в армию мужчин, и многие женщины охотно и добровольно шли на работу вместо них, однако этот приток работниц явно не покрывал возникшего дефицита кадров. До конца 1941 года в промышленность было вовлечено около 500 тысяч домохозяек[168]. Этого было ничтожно мало даже для крупнейших и важнейших оборонных предприятий. В начале 1942 года дефицит кадров в оборонных отраслях составлял 248,4 тысячи человек