Аллилуева: Это ты к товарищу Сталину?
Яков: Ну, допустим.
Аллилуева: Товарищ Сталин очень занят. У него важное совещание.
Яков: Ничего, я подожду.
Аллилуева: А ты, собственно, кто?
Яков: Я?
Аллилуева: Ну да, ты. Из сирот, что ли?
Яков: Даже не знаю, что вам ответить. Ну, не совсем чтоб из сирот, но и не при родителях. Мать моя умерла, отца не помню. То есть поставлен в известность об его существовании, но воочью убедиться не имел возможности. Тетя меня воспитывала, а теперь вот послала сюда. Езжай, говорит, в Москву, иди в Кремль и попроси товарища Сталина. Он все устроит.
Аллилуева: А тетя твоя где живет?
Яков: Как где, на Красноармейской. Раньше Николаевская называлась.
Аллилуева: Да, но в каком городе?
Яков: В Тбилиси, конечно.
Аллилуева: Так ты, случайно, не Яков Джугашвили?
Яков: Случайно? Может, и случайно. Но что Яков, и что Джугашвили — тут вы попали в точку.
Аллилуева: Яшка, миленький! (Обнимает его.)
Яков: Здравствуйте, здравствуйте, гражданочка.
Аллилуева: Я не гражданка, а жена отца твоего. Бедный Яшка, товарищ Сталин так по тебе скучал. Подожди, я схожу и попробую его вызвать. (Уходит.)
Яков(один): Однако мачеха ничего. Сносная. (Достает папиросу.)
Выходят Ленин и Троцкий.
Ленин: И кого же нам выбрать на пост генсека, Лев Давидович?
Троцкий: Да кого угодно. Работа эта чисто техническая, нудная. Там главное ягодицы побольше, днями ведь сидеть, и спина крепкая, чтобы многочасовое корпение над бумагами выдерживать.
Ленин: Тогда, может, Сталин подойдет? Он усердный, дотошный, и с конституцией именно такой, как вы описали. Я знаю, вы ему не симпатизируете, но…
Троцкий: Да можно и Сталина. Умного человека на такую работу поставить жалко.
Уходят обратно.
Яков: Однако, это же сам Троцкий! И тот, другой, как будто Ленин. Ну и в компанию я попал великосветскую. Да и о папане они не очень плохо отзывались. Усердный, дотошный…(Закуривает.)
Выходят Сталин и Аллилуева.
Аллилуева: Вот, это он, приехал.
Сталин: Во рту что у тебя торчит, щенок! (Дает Якову пощечину, папироска падает на пол, Сталин наступает на нее сапогом.)
Яков: Больно! (Плачет.)
Сталин: Еще раз курящим увижу, больнее будет! Помни: твой отец выдвинут на ответственную должность генсека партии. Срамить его не позволю. (Аллилуевой.) Отведи этого болвана в квартиру, угол найди и накорми. (Уходит.)
Яков: Мой папа — самасшедший.
Там же. Ленин, Сталин.
Сталин: Не помешаю вам? Всего две подписи.
Ленин: Новый союзный договор? Все переделали, как я вам сказал?
Сталин: Как же иначе! Ваш авторитет для меня непоколебим, товарищ Ленин.
Ленин подписывает.
Сталин: Спасибо.
Ленин: До свидания.
Сталин: Да, все хочу спросить. Почему у вас в кабинете так холодно? Может, истопник ленивый попался? Или и вовсе пьяница горький? Скажите, мы его накажем.
Ленин: Не надо никого наказывать, я сам просил тут не топить.
Сталин: Но почему? С дровами проблем давно нет. Ваш НЭП дает прекрасные результаты.
Ленин: Честно признаюсь вам, товарищ дорогой, в теплой комнате работать не могу. Голова болит, спазмы.
Сталин: Вот не подумал. В последнее время вы заметно лучше выглядите, глаз, конечно, продолжает дергаться, да и почерк — раньше за вами таких каракулей не водилось, но в остальном почти что прежний Ильич.
Ленин: Благодарю за комплимент. Теперь извините, работа…
Сталин: Я вас настойчиво прошу не перенапрягаться. Пару часов в день, и не минутой больше. Что будет со страной, если ваш организм откажет? Умри я, мир потеряет немного, но если вы… Это была бы катастрофа. Достойного преемника у вас ведь нет! Кругом одни клеветники, готовые во имя своей популярности даже великого Ленина облить грязью.
Ленин: Ну-ну, не преувеличивайте.
Сталин: Вы слишком добры, слишком благородны и потому считаете, что остальные — такие же. Но нет! О, знали бы вы, что про вас говорят…
Ленин: Что же?
Сталин: Лучше я промолчу.
Ленин: Ну и молчите. Хотя… Хорошо бы знать, в чем меня можно упрекнуть?
Сталин: Ну, во-первых, вы Прибалтику отдали, а это земли исконно русские.
Ленин: Так другой возможности не было, пришлось идти на жертвы. Да и ненадолго это, ясно ведь.
Сталин: Еще шепчутся о том, кто вам помог из далекой Швейцарии домой добраться, и на чьи деньги делалась революция. Есть даже люди, напрямую называющие вас немецким шпионом.
Ленин: Меня — шпионом? Да что это за шпион, который хозяина так обслужит, что тот сам в ящик сыграет?
Сталин: А чего же вы мировую революцию не хотели продолжить?
Ленин: Ах вот оно что…
Сталин: Еще говорят, что нельзя доверять человеку, который в интимных делах нечистоплотен. Поминают, как вы открыто сожительствовали одновременно с двумя женщинами, как даже, перебравшись в Кремль, товарища Инессу тут же рядышком пристроили, несмотря на недовольство товарища Крупской…
Ленин: Вот это действительно противно.
Сталин: Вы и не представляете себе, товарищ Ленин, как подлыми бывают люди. Я-то поклясться могу, что после вашей смерти ни одного дурного слова про вас не скажу, но разве от меня что зависит? Придет к власти некто, желающий укрепить свой авторитет за ваш счет и…
Ленин: Благодарю вас, товарищ Сталин, за откровенный разговор. Теперь извините, устал.
Сталин: Всего хорошего и крепкого вам здоровья! (Уходит.)
Ленин(один): Не человек, а сатана. Как будто рентгеном просветил, каждое пятнышко видно. Надо срочно предупредить товарищей… (Берется за колокольчик, но вдруг хватается за голову.) Ох, моя голова! (Падает на пол.)
В Кремле. Поздно вечером. Ягода.
Мимо идет Сталин.
Ягода: Товарищ Сталин!
Сталин: Кто тут?
Ягода: Это я, Ягода.
Сталин: А, Генрих. Что нового? Как твой подопечный себя чувствует?
Ягода: Товарищ Ленин все еще наполовину парализован. И словно в детство впал. Лепечет что-то, бессмысленно улыбается. Иногда, наоборот, становится раздражительным, без причины повышает голос, даже матерится. Только изредка разумом светлеет, тогда требует ручку и левой рукой что-то пытается нацарапать.
Сталин: Где эти бумаги?
Ягода: Кое-что удалось отложить. (Достает пачку, передает Сталину.)
Сталин: Молодец. Продолжай в том же духе.
Ягода: Полной гарантии дать не могу. Гражданская жена и сестра чуть не все время у постели его сидят.
Сталин: Убрать нельзя?
Ягода: Попробовал, устроили скандал. Грозились пожаловаться в ЦК.
Сталин: А врачи что говорят, как долго он может продержаться?
Ягода: Консилиум к единому мнению не пришел. Одни говорят, дело нескольких месяцев, другие — что есть даже надежда на выздоровление.
Сталин: Вот что, Генрих. Последний раз, когда я ходил к Ленину, он у меня яду просил.
Ягода: Яду?
Сталин: Да, утверждал, что очень страдает и больше такого своего состояния вынести не может. Я ему, конечно, отказал. Но не исключено, что он с такой же просьбой обратится к кому-нибудь еще.
Ягода: Все понял.
Сталин: Товарищ Троцкий скоро в отпуск собирается, на Черное море. Почему-то мне кажется, что именно тогда жизни Ильича будет угрожать наибольшая опасность.
Ягода: Понял.
Сталин: Понял, так действуй. Я тебе в Кремле работу найду, достойную, не то, что горшки за паралитиком выносить.
Ягода: Премного благодарен. (Расходятся.)
На берегу Черного моря.
Троцкий.
Троцкий: Насколько же жизнь моря похожа на историю человечества. Долго-долго оно хранит спокойствие, тихо плещется, облизывая берега, и вдруг — шторм. Все приходит движение, словно проснулся зверь и хочет есть. Не дай бог попасть ему в лапы, разорвет на куски и сожрет… Что ж это получается — не мы делали революцию, а она сделалась сама? Возможно. Но, по крайней мере, мы сумели ею воспользоваться. (Записывает что-то в блокнот.)
Входит Мальчишка.
Мальчишка: Товарищ Троцкий, вам телеграмма!
Троцкий: Что ж так плаксиво?
Мальчишка: Ленин умер.
Троцкий(вскрывает телеграмму): Действительно, умер. Конечно, можно было ожидать. Он болен был. И все же странно, что так внезапно. Ну и когда же похороны? (Читает.) Уже завтра. Чего ради так торопиться? (Читает.) Сталин рекомендует мне не прерывать отпуск, все равно не успеваю. Наверно, он прав. Потом схожу на могилу, возложу венок. К тому же, теперь я нескоро смогу уединиться, чтобы поработать над книгой о своих свершениях. В последнее время из-за хвори Ленина образовался вакуум власти. Надо с этим кончать, взять бразды правления в свои руки. Больше некому. (Комкает телеграмму, бросает в море.)…
Мальчишка: Товарищ Троцкий!
Троцкий: Ну что тебе еще?
Мальчишка: Что теперь будет?
Троцкий: В каком смысле — что будет?
Мальчишка: С революцией.
Троцкий: То есть как, что будет? Революция продолжается.