оеначальников, пусть даже и выдающихся, а по воинским уставам и наставлениям, которые никто не отменял. Как правило, из инструкций, руководств и наставлений просто изымали титульные листы или замазывали подписи репрессированных лиц, и до нового издания все эти документы продолжали действовать и использовались в войсках»{156}. На место репрессированных люди пришли новые, но это были, как правило, узкие специалисты с ограниченным кругозором. Как подмечают авторы «Судьбы и стратегии», в войсках «вде заметнее становились новые люди, такие, как Рычагов, бесстрашные, дерзкие, с кругозором узких специалистов»{157}.
Рычагов П.В. (02.01.1911—28.10.1941). В 1938 г. летчик-истребитель. В 1938 г. за бои в Испании присвоено звание Героя Советского Союза, по возвращении на Родину получил звание генерал-лейтенанта авиации и в 29 лет назначен начальником Главного управления ВВС РККА, заместителем наркома обороны СССР. Перед самой войной на совещании у Сталина публично нагрубил ему не по делу, был снят с должности, направлен на учебу в Академию Генерального штаба РККА. 24 июля 1941 г. арестован. 28 октября 1941 г. расстрелян в числе других военачальников.
События в районе оз. Хасан советская пропаганда подала как яркую победу над японской военщиной. Были созданы кинофильмы об этой победе, сочинены песни, роздано большое количество государственных наград. Но японское правительство и международные специалисты оценили эти события не в пользу советских вооруженных сил. Сухие цифры эти выводы подтверждают. По самым последним данным, СССР в ходе военных действий потерял 960 погибшими и 2752 ранеными. Япония потеряла 650 погибшими и 2500 ранеными.
С самого начала конфликта странную позицию занял командующий Краснознаменным Дальневосточным фронтом маршал В. Блюхер. Когда японские войска атаковали наших пограничников на вершинах двух сопок, Безымянной и Заозерной, пограничное командование приказало отбросить японцев и создать укрепления. Профессиональный военный маршал Блюхер, вместо того чтобы тут же подкрепить пограничников военной силой, создал инспекционную комиссию и направил ее в район военных действий. Проинструктированная Блюхером комиссия вынесла скоропалительный вердикт: советские пограничники «нарушили маньчжурскую границу на 3 метра и несут полную ответственность за возникновение конфликта». Блюхер шлет телеграмму наркому Ворошилову с требованием немедленного ареста начальника погранучастка за провоцирование военного конфликта с японцами.
Пока продолжалась завязанная Блюхером бюрократическая волокита, японцы вытеснили наших пограничников и заняли указанные сопки.
Потрясенный этим известием Сталин приказывает соединить его с Блюхером, но того в течение трех дней нигде не могут обнаружить. Когда же командующего, наконец, находят и подводят к телефону, Сталин разражается длинной тирадой:
— Скажите, товарищ Блюхер, честно. Есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту. А если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедленно».
Узнав о недовольстве Москвы действиями (а точнее, бездействием) Блюхера, в дело вмешивается НКВД и окончательно дезорганизует действия советских военных. Находящийся в этот момент в Хабаровске заместитель наркома НКВД М. Фриновский накануне наступления приказывает арестовать командира 2-й механизированной бригады, начальника штаба бригады и командиров всех батальонов. В результате бригаду в бой повел командир роты и, как позже вспоминал маршал И. Конев, «засадил ее в болото».
31 августа и 4 сентября 1938 года в Москве в присутствии Сталина прошло заседание Главного военного совета РККА, посвященного разбору событий в районе оз. Хасан. В решениях ГВС и в последовавших затем приказах наркома обороны СССР маршала Ворошилова с предельной откровенностью отмечалось, что во время этих событий проявилось, что «все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности, что… является азбукой боевой и тактической выучки войск». ГВС пришел к выводу, что «виновными в этих крупнейших недочетах и понесенных нами в сравнительно небольшом боевом столкновении потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней ДКФронта, и в первую очередь командующий ДКФ маршал Блюхер»{158}.
Совещание ГВС проходило под руководством наркома Ворошилова, но все его выводы один в один повторяют аналитическое выступление Сталина на заседании ГВС.
В мае 1939 года грохнули события на р. Халхин-Гол, которые только подтвердили непрофессионализм РККА в командном звене. Реорганизацию армии надо было продолжать. 1 сентября 1939 года Сталин пошел на принятие Закона о всеобщей воинской обязанности, но тут грянула 12-дневная польская кампания.
Войны с Польшей в сентябре 1939 практически не случилось: занятое сопротивлением германской агрессий польское правительство отдало приказ своим войскам не открывать военных действий против Красной Армии. Как позднее признал Сталин, эта кампания сослужила плохую службу Красной Армии: вскружило голову советским генералам мнимыми победами.
А потом была финская война, с ноября 1939 по март 1940 года, в ходе которой с новой силой всплыли те же самые провалы в организации Вооруженных сил СССР и которая выявила профессиональную неспособность советских генералов вести современную войну.
Командующий Ленинградским военным округом командарм 2-го ранга К. Мерецков попросил у Сталина на всю финскую операцию 2 недели и силы одной (7-й) армии, состоящей из двух корпусов, усиленных танками. После польской кампании Сталину очень хотелось поверить Мерецкову, и он, несмотря на возражения опытного маршала Шапошникова, который Мерецкову не поверил, план командующего ЛВО утвердил.
На деле война продлилась 105 дней (с 30 ноября 1939 г. до 13 марта 1940 г.). Началась военная операция силами 21 дивизии, а заканчивали военные действия 62 дивизии.
Финская зимняя военная кампания стала позором для РККА и подорвала военный авторитет СССР в мире. Именно после этой кампании Гитлер принял принципиальное решение о нападении на Россию.
Ответственность за военный провал в зимней финской кампании, за огромные за жертвы этой кампании ложится лично на Сталина. Перед началом военных действий начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников предложил свою идею финской кампании: создать специальный Северо-Западный фронт, нарастить группировку советских войск так, чтобы она в несколько раз превосходила финскую армию. Шапошников сослался на пример воюющего в Европе гитлеровского вермахта, а также — на опробованный в 1935 и 1936 годах на военных учениях опыт РККА. И предложил, с учетом опыта действий вермахта в Европе, ввести в действие все эти силы сразу.
Однако Ворошилов, опираясь на выкладки только что освобожденного из тюрьмы Мерецкова, убедил Сталина, что победить финнов будет сверхдостаточно сил одного только Ленинградского военного округа. Командующий ЛенВО генерал-лейтенант К.А. Мерецков был назначен командующим 7-й армией, которая и начала военные действия. Наступления не получилось. Советские войска очень быстро получили по зубам и перешли к обороне, а потом и вовсе побежали.
Бездарное командование Мерецкова едва не привело вообще к поражению в финской кампании. В конце концов Сталин исправил ситуацию, вернувшись к идее Шапошникова. Был создан кулак из семи общевойсковых армий, который в лобовых атаках большой кровью взломал финскую оборону и вынудил финнов запросить мира.
После подписания перемирия с финнами 12 марта 1940 года Сталин, прикрывая свою собственную стратегическую ошибку, обвинил Генеральный штаб в плохой подготовке к финской войне. Шапошников был смещен с должности начальника Генерального штаба и назначен заместителем наркома обороны СССР по сооружению укрепленных районов на западной границе. Но сам-то генсек отдавал себе отчет в том, что не Шапошников несет ответственность за позор финской войны и, чтобы подсластить пилюлю, присвоил Шапошникову звание Маршала Советского Союза.
Надо сказать, что война эта и в России, и в Финляндии до сих пор во многом остается неизвестной войной. Обе стороны до сегодняшнего дня стремятся приуменьшить свои людские потери и преувеличить чужие. Так, в финских публикациях цифра их безвозвратных потерь называется в 26 тысяч человек, хотя на самом деле есть и публикации, в которых на основе архивных данных называется цифра в 48 300 человек.
Ничуть не лучше ведут себя и российские авторы. Так, Святослав и Екатерина Рыбас, сильно занижая наши потери, пишут: «Потери Красной Армии — 131476 убитых, пропавших без вести и скончавшихся от ран»{159}. Потери финнов не дают вовсе.
Между тем в целом потери финнов составили от 20 до 25% в живой силе, а потери СССР — около 40%.
Сталин стремился скрыть от народа горькую правду о финской войне, потому как понимал, что в финской катастрофе виновен прежде всего он сам.
После Финской кампании Сталин понял, что реорганизацию Вооруженных сил необходимо вести в форсированном темпе. Нужно было срочно возвращать в войска тех краскомов, кто еще оставался живым в лагерях и тюрьмах. Частично Сталин на эту меру пошел. Как только Берия сменил Ежова на посту руководители НКВД, в течение года более четверти военных, арестованных при Ежове, из лагерей было выпущено. Но сделано это было потихоньку, что называется под сурдинку. И освобождены были люди, занимавшие невысокие командирские должности. Из числа генералов свободу получили единицы (например, в марте 1940 года Рокоссовский и А.В. Горбатов). Большинство же арестованных генералов были расстреляны: по-видимому, генсек опасался возвращать в войска арестованных, подвергшихся пыткам и унижениям военачальников, боялся, что не простят они ему перенесенных унижений. Никогда не хотел Сталин признаться даже самому себе в совершенной ошибке. Это видно хотя бы из рассказа маршала Конева о том, как в октябре 1941 года Сталин позвонил ему на передовую и в состоянии сильнейшего душевного волнения выкрикнул: «Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин честный человек, вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам, товарищ Сталин сделает все, что в его силах, чтобы исправить сложившееся положение».