– Потерпим их до его похорон, – процедил Сталин и тоном, не терпящим возражения, распорядился: – За операцию головой отвечаешь! Подбери самых надежных. О конечной цели они не должны знать. Работу начнешь одновременно через американцев и японцев. Операцию завершить к концу года. Ты меня понял, Лаврентий?
– В Японии выполнить эту задачу в указанные сроки очень сложно. Там нет агентов такого уровня. В Америке такие возможности… – и Берия осекся под взглядом Сталина.
– Стареешь, Лаврентий, теряешь хватку, – холодно произнес он.
– Я выполню вашу задачу, Иосиф Виссарионович! Я кину на это все силы НКВД!
– Все не надо, не тот случай. На Рузвельта необходимо найти выход по нетрадиционному каналу, через людей, которым он абсолютно доверяет, «ушей» НКВД там близко не должно быть.
– Найдем, товарищ Сталин! Найдем, и к весне задачу выполним.
– Поздно, надо поторопиться, особенно тебе, Лаврентий.
Берия переменился в лице. Это не укрылось от внимания Сталина, и он с сарказмом произнес:
– Говорят, у тебя с местами в тюрьмах стало плоховато, но одно-то найдется?
– Товарищ Сталин, для чекиста не существует невыполнимых задач. Если потребуется, я готов отдать за вас жизнь! – поклялся Берия.
– Оставь, Лаврентий, лучше думай, как выполнить задачу. Мне кажется, надо использовать старые коминтерновские связи. Среди них полно евреев, хватает их и в окружении Рузвельта.
– Проработаем, товарищ Сталин! – заверил Берия и, помявшись, спросил: – А решение политбюро по данному вопросу будет?
– Зачем? Партия тебе и так доверяет.
– Спасибо за доверие. Я могу идти?
– Да.
Берия шагнул к двери.
– Погоди, Лаврентий, а как продвигается работа по этой гадине-Люшкову?
Он остановился и, нервно сглотнув, ответил:
– Ведем активный поиск, товарищ Сталин.
– И сколько это будет продолжаться?
– Установили, что мерзавец скрывается в Харбине. Через харбинскую резидентуру ищем к нему подходы.
– Долго ищите, Лаврентий, долго. Пора уже раздавить эту гадину! С учетом обстановки на Дальнем Востоке она становится вдвойне опасной.
– Мы ее раздавим, товарищ Сталин! – заверил Берия.
– Старайся, Лаврентий, очень старайся, незаменимых у нас нет. Ладно, иди, – махнул рукой Сталин и снова склонился над картой.
Возвращаясь на Лубянку, Берия ломал голову над тем, как выполнить эти сверхзадачи Сталина. Поднявшись в кабинет, он приказал помощнику вызвать начальника разведки Павла Фитина и начальника Особой группы при наркоме НКВД СССР Павла Судоплатова. Они находились на местах и через несколько минут предстали перед ним. В их глаза была тревога, в приемной брошенная вскользь фраза Саркисова о поездке в Кремль и встрече со Сталиным наводила на мысль: впереди ждало ответственное задание. В своих предположениях Фитин и Судоплатов не ошиблись. Поздоровавшись, Берия сразу перешел к делу:
– Товарищ Сталин высоко оценил информацию токийской резидентуры и в развитие ее поставил перед нами ответственнейшую задачу, – здесь он сделал многозначительную паузу; лица Фитина и Судоплатова затвердели, и продолжил: – На ее основе нам предстоит разработать важную и особо секретную операцию. Ее конечная цель, столкнуть лбами двух империалистических хищников Японию и США.
Глаза Фитина и Судоплатова округлились, и они в один голос воскликнули:
– Как?!
– А вот так! – и Берия предложил схему операции, которая возникла у него в голове по дороге из Кремля: – На основе донесения Зорге обобщить материалы, поступившие из харбинской и шанхайской резидентур, касающиеся состава и боевых возможностей Кантунской армии, флота и авиации Японии. Затем через нашу агентуру в окружении друга президента Рузвельта – Гопкинса очень тонко довести информацию о подготовке к нападению на США японской военщины. Реализовать этот замысел необходимо в течение месяца!
Фитин и Судоплатов опустили глаза, и в кабинете воцарилась гробовая тишина.
– Ну, чего как воды в рот набрали? – повысил голос Берия.
– Товарищ нарком, Лаврентий Павлович! Но это же за гранью возможного! – воскликнул Фитин.
– За гранью возможного? Павел Михайлович, о чем ты, идет война! – не принял его аргументов Берия и отрезал: – Завтра представить мне окончательный вариант замысла операции, – и, обращаясь к Судоплатову, спросил: – Павел Анатольевич, как продвигается работа над планом спецмероприятий по Москве на чрезвычайный период?
– План готов, товарищ нарком! – доложил Судоплатов, достал из папки документ и передал Берии.
Он пробежался взглядом по первому листу и не удержался от упрека:
– Ну и почерк! Кто писал?
– Зам – Эйтингон.
– Что, не мог найти кого получше?
– С учетом особой секретности…
– Ладно, изучу, – перебил Берия и потребовал: – А сейчас коротко доложи, что сделано и какие есть проблемы.
Судоплатов достал из папки вспомогательные материалы и, сверяясь с ними, приступил к докладу:
– Работа над «Московским планом» смецмероприятий велась Особой группой совместно с 3-м секретно-политическим управлением, начальник товарищ Горлинский и транспортным управлением, начальник Синегубов. Цель план: подготовка групп сопротивления и подполья для осуществления боевой, разведывательной и диверсионной деятельности в случае прорыва в Москву противника.
К настоящему времени на нелегальное положение переведено 243 человека, из них 47 кадровых сотрудников. Все они имеют тщательно отработанные легенды прикрытия, обеспечены подлинными документами, устроены на работу в зависимости от профессии, социального происхождения, подлинной или легендируемой биографии.
Так, 1-я группа – «ЗР» – диверсионно-террористическая. Состоит из трех подгрупп по три человека в каждой – двух боевиков и одного хранителя оружия для каждой подгруппы…
– С этим понятно, Павел Анатольевич! – остановил его Берия и уточнил: – А каково обеспечение групп?
– Товарищ нарком, я пока готов доложить по своей – Особой группе. Товарищи Горлинский и Синегубов представят эти данные позже.
– Хорошо, докладывай.
– Особая группа располагает в Москве 59 складами с оружием, зажигательными и взрывчатыми веществами. В них уже заложили: 3,5 тонны тола, 700 гранат, большое количество оружия и боеприпасов. Для поддержания связи с Центром резидентуры снабжены 21 переносной рацией, шестью мощными стационарными приемо-передающими рациями.
– Неплохо, очень даже неплохо, – похвалил Берия, – А как обстоят дела с работой по главной цели – Гитлеру?
– Подготовка группы Книппера для проведения теракта против него вышла на завершающий этап. В ближайшие дни я представлю полный отчет.
– Что сделано в плане ее дублирования?
– Проводится минирование залов гостиниц Метрополь, Националь, Большого театра и особняка НКИДа на Спиридоновке, где наиболее вероятно появление Гитлера и его ближайшего окружения.
– Хорошо, – одобрил Берия и напомнил: – Но при этом, товарищи, прошу не забывать и про другую цель.
– Какую именно, товарищ нарком? – спросил Фитин.
– А ты что забыл, Павел Михайлович? Товарищ Сталин снова помянул мне про эту гадину – Люшкова!
– Так вы же знаете товарищ нарком, нами…
– Знаю, Павел Михайлович, но терпение товарища Сталина не безгранично! – оборвал его Берия и с раздражением бросил: – Все, идите и выполняйте!
– Есть! – приняли к исполнению Фитин и Судоплатов, подхватились со стульев и поспешили покинуть кабинет. Берия проводил их тяжелым взглядом, снял трубку телефона ВЧ-связи и потребовал соединить с начальником НКВД СССР по Дальневосточному краю комиссаром госбезопасности 3-го ранга Гоглидзе.
Глава 10
Начальник управления НКВД СССР по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 2-го ранга Сергей Арсеньевич Гоглидзе только что закончил оперативное совещание и, оставшись один, занялся просмотром сводок и донесений, поступивших из периферийных подразделений.
Факты говорили о том, что, несмотря на снижение числа диверсионных и террористических актов, положение на границе и в прилегающих к ней районах оставалось тревожным. Разведывательная активность японцев и белогвардейцев сохранялась на прежнем уровне. Мелкие группы из амурских казаков и китайцев, руководимые офицерами-японцами, проникали в районы расположения воинских частей и занимались сбором секретной информации.
Местная тюрьма, временный изолятор управления были забиты шпионами. Их допросы шли днем и ночью, а судебные «тройки» с «двойками» «клепали» приговоры по десятку в день. Несмотря на потери, разведка японской пограничной охраны и 2-го отдела штаба Квантунской армии, стремясь любой ценой добыть материалы о боеспособности Красной армии, продолжали засылать агентов.
Недавнее задержание резидента лейтенанта Мацумото было тому подтверждением. Следствие только началось, и первые же материалы показали, что ему и его подручному Цою под видом бригады искателей женьшеня удалось создать разветвленную разведывательную сеть. Ее агенты сумели проникнуть в штаб мотострелкового полка и военную комендатуру на железнодорожной станции Бикин.
«С такими материалами не стыдно выйти наверх, – листая протоколы допросов, отметил про себя Гоглидзе. – Это тебе не доморощенная группа террористов и вредителей из числа деревенских артельщиков, доведенных до отчаяния нищетой и самоуправством местных начальников. В последнее время Центр от них просто отмахивался».
В деле Мацумото просматривалась классическая разведывательная сеть. В нее входило восемь агентов, но особый «вес» материалам придавали арестованные предатели – капитан из штаба полка и старлей-железнодорожник.
«Старлей? Капитан? Нет, мелковато, чтобы материалы «заиграли» в Москве, не хватает парочки-другой полковников, – посетовал в душе Гоглидзе и пометил в блокнот: – Проработать шпионские связи капитана и старлея в штабе фронта!»
Зуммер телефона нарушил ход его мыслей. Заработала ВЧ-связь. Он снял трубку.
– Здравствуй, Серге