– Знаю, на своей шкуре испытал. Оселедец, сволочь, все нервы измотал!
– Ну так что, решили, Рома?
– Да, – подтвердил Головко.
– Тогда готовь ребят, а я организую встречу с партизанами, – закончил рискованный разговор Миклашевский.
На следующий день он был на явочной квартире Осадчего и сообщил ему о готовности части власовцев перейти на сторону партизан. В РДР «Сокол», а еще больше в Москве это сообщение не вызвало восторга. Инициатива Миклашевского ставила под угрозу дальнейшее продолжение операции «Ринг», но дело было сделано, и теперь все усилия Лаубэ и Дырман сосредоточили на подготовке группы Головко к выводу в лес и зашифровке Миклашевского.
Ждать пришлось недолго. Первый же выход второй роты 437-го батальона РОА для участия в карательной операции против партизан закончился тем, что из леса не вернулись два взвода. Это был пусть маленький, но вклад Миклашевского в ту титаническую битву, что готовилась под Курском и Орлом.
Глава 6
После разгрома гитлеровских войск под Сталинградом и на Северном Кавказе на Восточном фронте наступило временное затишье. Оно напоминало затишье перед бурей. Несмотря на поражение, враг – вермахт оставался еще невероятно сильным и жаждал реванша. Рассчитывая вернуть себе стратегическую инициативу, фашистская верхушка бросила на чашу весов войны все резервы рейха и использовала последние достижения науки. На секретных заводах, в обстановке глубочайшей тайны создавалось германское «чудо-оружие» – танки «тигр» и «пантера» – бронированный «зверинец», который, как полагали в Берлине, должен был порвать в клочья советские войска. Одновременно в немецких штабах особая группа офицеров и генералов занялась разработкой плана стратегической операции «Цитадель» – генерального наступления вермахта под Курском и Орлом.
Несмотря на эти беспрецедентные меры безопасности, командованию и спецслужбам Германии так и не удалось предотвратить утечку информации. Советская разведка сумела проникнуть за завесу тайны, окутывавшую операцию «Цитадель».
В середине апреля ею был добыт и затем представлен Сталину текст директивы № 6 «О плане операции «Цитадель» немецкого Верховного командования». Он был завизирован высшими военными руководителями вермахта, но еще не подписан Гитлером. Эту информацию лондонская резидентура НКВД получила от одного из самых ценных своих агентов из знаменитой Кембриджской пятерки – Джона Кернкросса (оперативный псевдоним Лист), занимавшего важный пост в сверхсекретном подразделении – отделе ИСОС (ISOS – Intelligence Source Oliver Srtachey, что можно перевести как «Источник разведданных Оливера Стрейчи») британской службы радиоперехвата и дешифрования. Ее специалисты с помощью специальной программы «Ультра» проникли в тайну немецких кодов. Так, благодаря Кэрнкроссу Сталин мог читать материалы радиоперехватов едва ли не раньше премьер-министра Черчилля.
Очередное важное сообщение об операции «Цитадель» поступило в Москву из Лондона в начале мая 1943 года. Ее источником являлся все тот же Кэрнкросс. Она содержала более подробные данные о составе сил и направлениях главных ударов вермахта. 7 мая 1943 года в Государственный комитет обороны (ГКО) из Наркомата госбезопасности (НКГБ) СССР за № 136/М было направлено спецсообщение.
В нем говорилось:
«…Резидентура НКГБ СССР в Лондоне сообщает полученный агентурным путем текст телеграммы, отправленной 25 апреля из Южной группы германских войск за подписью генерал-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела верховного командования армии…
Далее раскрывалось ее содержание: «Для противодействия осуществлению плана «Цитадель» противник – Красная армия – располагает приблизительно 90 соединениями… Наступление частей группы армий «Юг» встретит упорное сопротивление в глубоко эшелонированной и хорошо подготовленной оборонительной зоне с многочисленными зарытыми в землю танками, с артиллерийскими и местными резервами. Основные усилия по обороне будут сосредоточены в главном секторе Белгород – Томаровка…»
Эту информацию подтвердил легендарный разведчик-боевик Николай Кузнецов из РДР «Победитель». Более подробные данные о составе сил на направлениях главных ударов вермахта и о технических характеристиках танка «тигр» в 4-е управление поступили от агента Святого, внедренного в абвер. Он сообщил:
«…7 или 8 мая ко мне в бюро прибежал зондерфюрер лейтенант германской армии, сотрудник разведки Центрального фронта абверкоманды-103 «Сатурн» (фамилия неизвестна), с картой обстановки разведотдела штаба Восточного фронта по состоянию на 5 мая с.г. и заявил, что решено наступать с Орла в направлении на Елец и дальше на Пензу. С Курска, со слов зондерфюрера, наступление должно развиваться в направлении на Воронеж, с Белгорода – на Малоярославец, с задачей окружить и уничтожить группировку советских войск, находящихся на этом участке фронта.
Зондерфюрер также заявил мне, что, по имеющимся у него данным, в район Орла стянуто девять армий, из которых половина – танковые.
В составе танковых армий, по словам зондерфюрера, в основном находятся танки прорыва типа «тигр». Это средние танки с утолщенной броней, повышенной маневренностью…»
Получив радиограмму с сообщением Святого, Судоплатов немедленно отправился на доклад к наркому. Прочитав, Берия озадачил его вопросом:
– А почему Святой, Павел Анатольевич?
– Этот псевдоним он выбрал сам, Лаврентий Павлович, – пояснил Судоплатов.
– Я понимаю, что не Христос дал. Он что, из поповичей?
– Нет, комсомолец.
– И все-таки почему Святой. Что за этим стоит?
– Как он пояснил: в том гадюшнике, где он находится, надо быть святым, чтобы остаться человеком.
– Однако он с фантазией. Ну да ладно, святой или черт, это без нас на том свете разберутся. Насколько надежен?
– Пока сомнений не возникало. В трудных ситуациях не теряет оптимизма, действует смело, но с головой, – встал на защиту Святого Судоплатов.
– А этот оптимист не мог нафантазировать? – все еще сомневался в достоверности информации Берия.
– Не думаю, Лаврентий Павлович. Предыдущие его данные находили полное подтверждение.
– Павел Анатольевич, а ты не думаешь, что гитлеровцы через Святого подсовывают нам дезу?
– Исключать этого нельзя, – согласился Судоплатов.
– Вот потому, Павел Анатольевич, доверяй, но проверяй.
– Безусловно, такое указание мною будет дано в резидентуру.
– Сообщение Святого необходимо проверить как можно быстрее. Оно заслуживает серьезного внимания и может оказать существенное влияние на наши операции под Курском и Орлом.
– Я отдаю себе отчет, Лаврентий Павлович.
– Гитлеровцы очень рассчитывают на новый танк «тигр». Поэтому все, что раскрывает его боевые характеристики, для нас важно. Святой, если верить сообщению, располагает такими данными.
– Частью из них, точно. Кроме того, разведчикам резидентуры удалось сфотографировать «тигр».
– Даже так?! Молодцы! – похвалил Берия и распорядился: – За Святым отправить самолет, доставить сюда и подробно опросить о планах гитлеровцев и танке «тигр».
Воля наркома была выполнена. Как только выдалось погодное окно, за линию фронта вылетел спецрейс и возвратился всего с одним пассажиром – им был Святой. После бесед-опросов, проведенных с ним Маклярским, а потом Судоплатовым, на стол наркома легла подробная докладная записка. 19 июня 1943 года она была представлена Верховному Главнокомандующему – Сталину.
И таких сообщений, поступавших в ГКО из органов госбезопасности и разведуправления Красной армии, становилось все больше. Они не оставляли сомнений у Сталина в том, что в ближайшие дни вермахт перейдет в решительное наступление, мощь которого не поддавалась описанию. В полосе фронта протяженностью 65 и 75 километров планом «Цитадель» предусматривалось сосредоточить до 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, более 10 тысяч орудий и минометов, 2700 танков и самоходных орудий, свыше двух тысяч самолетов и около 900 тысяч солдат и офицеров.
С приближением 5 июля, дня начала Курской битвы, казалось, что сам воздух стал взрывоопасным. По обе стороны линии фронта сосредоточилось такое количество личного состава и боевой техники, что как среди советских, так и немецких солдат и офицеров не возникало сомнений в скором начале невиданного по своим масштабам и накалу сражения. В канун Курской битвы гигантская пружина войны сжалась до предела, чтобы через несколько часов разорвать предрассветную тишину громом десятков тысяч орудий.
Короткая ночь подходила к концу. Предрассветный полумрак рассеялся. Алая, напоминающая открытую рану полоска рассекла горизонт на востоке. Через мгновение она померкла, и небо слилось в объятиях с землей. Природа, словно противилась наступлению дня. В кустах ивняка робко пискнули и испуганно затихли птицы. В реке и в прудах перестала плескаться рыба. Даже неугомонные мыши-полевки и те забились в норы. Воздух стал недвижим. Все живое замерло в предчувствии Апокалипсиса, порожденного человеком. И когда из-за гряды холмов показалась багровая кромка солнца, на земле разверзся настоящий ад.
5 июля 1963 года в 2 часа 20 минут, за десять минут до начала артподготовки вермахта, артиллерия 13-й армии Центрального фронта нанесла упреждающий удар. Казалось, само небо обрушилось на землю и под ураганным огнем не уцелеет ничего живого. Участник тех событий маршал Советского Союза Георгий Жуков, которого трудно заподозрить в излишней сентиментальности, был потрясен тем, что происходило на передовой. Позже в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления» он писал:
«…Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот – началось величайшее сражение в районе Курской дуги. В этой адской «симфонии» звуков слились воедино удары тяжелой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-1 «катюш» и непрерывный гул авиационных моторов. Вражеские войска от нашей штаб-квартиры находились по прямой не более, чем в 20 километрах. Мы слышали и ощущали ураганный огонь, и невольно в нашем воображении возникала страшная картина на исходном плацдарме противника, внезапно попавшего под ураганный удар контрподготовки».