– Сейчас нет, после того, как насмерть разругался с его замом – Жиленковым, носа туда не кажет.
– Понятно, он знаком с Ольгой Чеховой и Зарой Леандер?
– Это те, что рядом с Гитлером и Герингом трутся?
– Да.
– Говорит, что знает, но я не верю, он соврет и дорого не возьмет, тем более в его положении.
– И каково оно?
– Как у дерьма в проруби. В министерстве пропаганды в его услугах уже не нуждаются, а с власовцами он разругался. Сидит, как сыч, за забором зондерлагеря Восточного министерства и шнапс хлещет.
– Короче, Блюменталь-Тамарин – отыгранная карта, – сделал вывод Лаубэ и вернулся к началу разговора: – Игорь, а как ты познакомился со Шмелингом и в каких отношениях сейчас находишься с ним?
– Через связи Блюменталь-Тамарина – в министерстве пропаганды. Кстати, Макс, хоть и наци, а хороший человек.
– Какой он хороший, без нас разберутся те, кому положено. А вот Андрея интересуют…
– Павла Анатольевича? – забыв о конспирации, воскликнул Миклашевский.
– Тише ты, а то точно гестапо появится! – предостерег Лаубэ и уточнил: – Кто еще, кроме Шмелинга, может представлять интерес?
– Мой бывший командир генерал Кестринг. Это он вытащил меня из гестапо. Кстати, генерал не фанатик наци.
– Так, может, его завербовать? – сходу предложил Курт.
– Да погоди ты с вербовками! Сначала надо… – Лаубэ вынужден был прервать разговор.
К столику подошел официант и принес заказ. На трех сковородках аппетитно шкворчала яичница, над чашками вился ароматный запах настоящего, а не эрзац кофе. Щедрые чаевые Курта сделали свое дело, и хозяин кафе открыл тайные запасники. В них оказался даже такой редкий деликатес, как тарталетки с печенью трески. Перед таким изобилием невозможно было устоять, и Миклашевский, Лаубэ и Курт, отложив профессиональный разговор, отдались во власть поварского искусства. Тарелки быстро опустели, и Лаубэ продолжил опрос. Не меньший интерес, чем связь с генералом Кестрингом, у него вызвали отношения Миклашевского с советником МИДа Германии Штрекером и промышленником Альбрехтом. А когда Игорь завел речь о своих связях с сотрудниками вустрауской разведывательно-диверсионной школы капитаном Лемке и оберлейтенантом Ланге, Лаубэ вцепился в него, как клещ.
– И все-таки, Игорь, что стоит за их подходом к тебе? – допытывался он.
– Да ничего особенного, ими движет обыкновенный человеческий интерес, – предположил Миклашевский.
– Что-о?! О чем ты говоришь, Игорь?! В том змеином гнезде, где сидят Лемке и Ланге, по определению не может быть ничего человеческого! – отмел это предположение Курт.
– Не буду спорить, и все-таки, если говорить о Лемке, то здесь присутствует чисто спортивный интерес.
– С чего ты взял?
– Он тоже занимается боксом, кстати, неплохой боксер и вполне адекватный человек.
– Ха, – хмыкнул Курт и с сарказмом заметил: – Адекватным он будет в гробу и в белых тапочках.
– Но ты же его не знаешь, зачем так говоришь? – возразил Миклашевский.
– A-а, все они сволочи и садисты. Вспомни про Смоленск и про Шрайбера. Гад конченый, а стишки пописывал!
– К черту, Шрайбера, его только не хватало! – отрезал Лаубэ, вернулся к разговору о Лемке и уточнил: – Чем он занимается в школе?
– Ведет физическую и огневую подготовку у курсантов.
– Понятно. А как ты оказался в школе?
– Лемке предложил провести показательные занятия по рукопашному бою с курсантами. Я подумал, что для Андрея это будет интересно, и согласился.
– Молодец, правильно сориентировался! – похвалил Лаубэ: – А как часто?
– Один-два раза в неделю.
– Вот это да! И что, в самой школе?
– По-разному, иногда Лемке привозит курсантов сюда, в клуб.
– Неплохо, очень даже неплохо. А у тебя есть возможность закрепиться в школе?
– В каком качестве? – уточнил Миклашевский.
– Нас устроит любое.
– Ну, если только инструктором по рукопашному бою. Лемке как-то намекал.
– Так это же классный вариант внедриться в школу! Если удастся, то мы получим на этих сволочей всю подноготную! Это же… – от такой перспективы у Лаубэ дух захватило.
– Не все так просто. Есть одна проблема.
– Какая проблема, если тебя приглашает Лемке?
– Лемке не начальник, но дело не в нем и даже не в Рейхере.
– А это кто такой?
– Исполняющий обязанности начальника школы.
– Ты что, с ним знаком?
– Да, Лемке представил.
– Так в чем дело? Я что-то тебя не пойму, Игорь!
– А в том, Арнольд, что кандидаты на должность инструктора должны пройти проверку в гестапо. А там снова вылезет мой смоленский хвост, и чем все кончится, одному богу известно.
– М-да, проблема, – признал Лаубэ и, подумав, предложил: – Ладно, не будем пороть горячку. Я доложу Андрею, а он решит, как быть.
– Хорошо, – согласился Миклашевский и поинтересовался: – Сейчас мне что делать?
– Вживаться и еще раз вживаться, расширять и расширять свои связи среди этого зверинца, чтобы потом, когда они забьются в норы, вытаскивать за хвосты.
– Ясно. И еще один вопрос: как и где будем встречаться?
– Пока здесь, через неделю, после твоей утренней тренировки. За это время мы с Куртом определимся с явочной квартирой.
– А если понадобится срочная явка, как быть?
– А вот над этим подумаем вместе.
– Хорошо.
– Вот и договорились, а теперь расходимся, – подвел итог встрече Лаубэ.
– Да, пора, а то прохиндей официант глаз с нас не сводит, – поддержал его Курт.
– Вы с Игорем уходите первыми, а я с парнями после вас, Проследим, чтобы хвост за вами не увязался, – распорядился Лаубэ и вернулся к своему столику.
Расплатившись с официантом, Миклашевский и Курт покинули кафе. До станции метро их сопроводили разведчики резидентуры «Арнольд», а там они затерялись в толпе. Опасения Лаубэ, что за Ударовым велась слежка, не подтвердились. В ту же ночь из пригородов Берлина в Москву ушла радиограмма. В ней Арнольд сообщал Андрею:
«…21 января восстановил связь с Ударовым. Он готов к выполнению задания в отношении Блюменталь-Тамарина и ждет приказа. Блюменталь-Тамарин с Ольгой Чеховой и Зарой Леандер не знаком.
Опросом Ударова по его связям установлено: он имеет выходы на окружение Ворона, но они носят неустойчивый характер. Интерес представляют следующие связи Ударова:
1. Макс Шмелинг – чемпион мира по боксу, вхож в высшие военно-политические круги, находится в приятельских отношениях с Ударовым и протежирует ему.
2. Генерал Кестринг – командир дивизии. Ударов познакомился с ним во время службы, к настоящему времени сохранил хорошие отношения и периодически встречается на вечеринках.
3. Советник МИДа Германии Штрекер и промышленник Альбрехт. С ними Ударов познакомился через Шмелинга и также встречается на вечеринках.
4. Капитан Лемке и оберлейтенант Ланге. Оба служат инструкторами в вустраусской разведывательно-диверсионной школе. С ними Ударов познакомился во время боксерского турнира. Инициатива знакомства принадлежит немцам. Ланге – сам боксер, тренируется в спортклубе и на этой почве общается с Ударовым».
Через несколько часов расшифровку донесения резидента Арнольда доложили Судоплатову. В ответной радиограмме он распорядился:
«…Ударова к операции по Ворону не привлекать. Основное его внимание сосредоточить на закреплении отношений с Кестрингом, Штренером и Альбрехтом в интересах получения информации о замыслах и планах германской военно-политической верхушки.
В оперативном плане наибольший интерес представляют контакты Ударова с офицерами разведывательно-диверсионной школы в Вустрау капитаном Лемке и оберлейтенантом Ланге. Ему необходимо активно развивать отношения с ними в направлении получения установочных и характеризующих данных на командный состав разведшколы, а также о системе охраны и допуска на ее территорию. Предложение Лемке проанализируйте совместно с Ударовым и с учетом всех обстоятельств решение принимайте на месте.
Выполнение задания по Блюменталь-Тамарину отложить до особого указания.
В отношении Ворона активизировать исполнение».
Получив эти указания от Андрея – Судоплатова, Лаубэ первым делом провел явку с Миклашевским. На ней он довел до него задание, а затем основные усилия резидентуры сосредоточил на акции по ликвидации Ворона – Власова. Досадные промахи, допущенные 23 декабря, когда ему чудом удалось выскользнуть из западни, были учтены. Теперь все участники операции знали его в лицо. Особое внимание было уделено тщательной проработке перемещений Ворона по Берлину и выявлению уязвимых мест в организации охраны. Их анализ позволил Лаубэ и Дырману составить подробную схему. Чаще всего предатель появлялся по адресам Кибицвегештрассе, № 7 и № 9, в штаб-квартире вермахта и в Дабендорфе на пропагандистских курсах РОА.
Получив эти данные, Лаубэ и Дырман приступили к разработке операции. Штаб-квартиру вермахта как возможное место проведения акции они сразу же отклонили. Осуществить ее силами только одной резидентуры на глазах вооруженной до зубов охраны было чистым безумием. Два других адреса: по Кибицвегештрассе, № 7 и № 9, после изучения обстановки на месте им также пришлось исключить. Помимо того, что оба дома находились под круглосуточной охраной и сам Арнольд дважды подвергся проверке документов, так еще поблизости находилось отделение гестапо. В конечном итоге Лаубэ и Дырман, как и в прошлый раз, остановились на пропагандистских курсах РОА в Дабендорфе.
Там им предстояло иметь дело только с охраной из числа власовцев. Главным же аргументом в пользу этого варианта акции выступал источник информации, имевший прямой выход на руководство курсов. Им был чех Франц Йошке. Через него Лаубэ рассчитывал получить точную информацию о дате и времени очередного приезда Власова на встречу с преподавателями и выпускниками курсов. И этот расчет оправдался. 27 января Йошке сообщил: выступление Ворона запланировано на 12:00 29 января.