Прими Сталин другое решение, и кто знает — может быть, в лесу под Киевом погиб бы вовсе не М.П. Кирпонос? И что было бы тогда с Москвой? И что было бы с Москвой, если бы Жуков в октябре поехал в Малоярославец принимать разбитый Западный фронт из своего московского кабинета?
А как же Киев?
Отправляясь на доклад к Сталину, Жуков, бесспорно, испытывал целую гамму чувств. Глубокий анализ обстановки, долгие и мучительные размышления привели Георгия Константиновича к печальному выводу о необходимости отвода войск Юго-Западного фронта за правый берег Днепра, что означало оставление Киева.
Сегодня можно по-разному оценивать предложение Жукова, однако тогда, когда обстановка, меняясь ежеминутно, была крайне запутанной, для его принятия требовался весь огромный опыт Георгия Константиновича, его аналитический взгляд, стратегическое предвидение. Наивно думать, что Жуков, гигант военной мысли, мог не замечать очевидных отрицательных последствий потери Киева. В этой неоднозначной ситуации, когда Жуков сам еще не набрал большого веса в Ставке, проще всего было утешиться мыслью «Сталину виднее». Поэтому предложение по Юго-Западному фронту — гражданский подвиг Жукова.
В вопросе с Киевом существует два аспекта. С чисто военной точки зрения поворот танковых групп Гота и Гудериана во фланг нашего Юго-Западного фронта через Гомель и Чернигов, удар группы армий «Юг» из района Кременчуга создавали реальную угрозу невиданного окружения — 21, 5, 37, 26, 38-38-гоармии, полмиллиона наших солдат могло оказаться в кольце. С точки зрения вывода из-под удара войск Юго-Западного фронта отход за Днепр был единственным решением.
Однако в свете дальнейших событий такое решение скорее всего было бы ошибочным. Дело в том, что Гитлер повернул свои танки на юг с одной целью — обеспечить фланг группы армий «Центр» для удара на Москву, отбросив войска Юго-Западного фронта за Днепр. Упорная оборона, бои в окружении, которые вели войска Юго-Западного фронта, давали выигрыш во времени, перемалывали ресурсы и силы врага. Отвести войска за Днепр означало решить за немцев стратегическую задачу и не нанести им потерь.
Второй аспект — моральный. Крайне важно, что Сталин не отдал приказ сдать столицу Украины. Киев мог быть потерян, но Киев не мог быть сдан. Отдай Ставка приказ оставить Киев, в сознании народа, красноармейцев, военачальников произошел бы надлом, и никакая сила не смогла бы заставить их насмерть стоять за Москву.
Могут возразить, мол, в 1812 году сдали Москву. Но тогда ситуация была принципиально иная. В 1941 году на первом плане была не задача сохранить армию, которую вермахт бил, а выиграть время для того, чтобы провести эвакуацию заводов, наладить выпуск танков и самолетов, заменить негодных командиров, отменить отжившие наставления и правила. Это была война экономик, война стратегических преимуществ и ресурсов, война идеологий.
Поэтому проводить параллели с 1812 годом нет никакого смысла — суть и форма той войны были абсолютно иными. Тогда армия действительно являлась единственным достоянием России. Например, системы подготовки военных кадров как таковой вообще не было, и потеря каждого артиллерийского или инженерного офицера ослабляла армию. В 1941 году после потери кадрового командирского состава он был успешно и быстро заменен выдвижением сержантов и рядовых. В армии же Александра I на солдата, произведенного в прапорщики, показывали пальцем.
Такой кадровый резерв — также результат работы Сталина, изменений, произошедших в России после революции. В 1812 году новобранцу требовалось объяснять, где право, где лево, в 1914-м на роту приходилось трое грамотных, а в СССР были сотни тысяч трактористов — готовых танкистов, сотни тысяч людей прошли через аэроклубы ОСОАВИАХИМа и были почти готовыми летчиками, почти все молодые люди сдали нормы ГТО, выполнили норматив на ворошиловского стрелка. Сейчас кажется, ну что такое ГТО? А вы попробуйте-ка нынешних молодых россиян проверить на ГТО первой ступени — выйдет позор.
Далее. Города в Наполеоновскую эпоху не имели такого значения, как в XX веке. Москва 1941 года была не просто символом, но экономическим центром с 1500 промышленных предприятий, главным и незаменимым узлом связи, транспортного сообщения, хранения ценностей, секретных архивов, уникальных научных и селекционных разработок, культурного наследия. Аналогично обстояло дело с Киевом. Во времена Наполеона в Москве проживали несколько десятков тысяч человек, большинство из которых тогдашней властью числились холопами. В XX же веке в Москве и Киеве проживали миллионы наших людей, провести полную эвакуацию которых было невозможно.
Именно по этим причинам Сталин категорически настаивал на защите городов: Смоленска, Могилева, Москвы, Киева, Одессы, Сталинграда.
Иногда говорят, что обороной Киева Сталин хотел доказать союзникам жизнеспособность СССР. Сталин, как мы уже убедились, держал в голове многие соображения, однако в отношениях с союзниками умел из любого положения извлечь выгоду и чем труднее складывалась обстановка на Советско-германском фронте, тем беззастенчивее он нажимал на Черчилля с Рузвельтом.
Хотелось бы подчеркнуть, что Сталин принимал решение об обороне Киева вопреки мнению многих профессиональных, авторитетных военных и выдержал с их стороны сильнейшее давление. Кто хоть раз шел вразрез с мнением своей команды, хорошо знает как это тяжело.
В результате упорной обороны Киева, подвига войск генерала Кирпоноса вермахт более чем на месяц вынужден был задержать удар на Москву. Оставь Сталин Киев, танковые колонны Гота и Гудериана ринулись бы через Тулу и Малоярославец к Москве уже в конце августа — начале сентября. Ни войск, ни системы обороны перед Москвой мы тогда не имели, до наступления холодов было еще два месяца, а с позицией Японии ясности не было. Не будь упорной обороны Киева, героической борьбы и трагедии Юго-Западного фронта — немцы взяли бы Москву.
Не Сталина надо нам, русским и украинцам, проклинать за сотни тысяч жертв Киевского котла, а Гитлера и его банду, тех, кто призывает к разжиганию войны.
Ленинград
Решение Сталина послать Жукова в осажденный Ленинград было не простым. Сталин уже тогда начал верить в Победителя под Ельней. И раз Верховный решил рискнуть Жуковым, значит, потерю Ленинграда считал равноценной поражению в войне. Действительно, падение Ленинграда в военном и психологическом аспектах было бы страшным ударом по России, а группа армий «Север», нанося удар через Калинин, могла ворваться в Москву. Кроме того, взятие Ленинграда, скорее всего, означало бы изменение пассивной позиции Финляндии, потерю Карелии, Мурманска и прекращение связи с союзниками. По количеству населения (3,5 миллиона человек), промышленному потенциалу (36% общесоюзного) Ленинград был несопоставим с другими крупными городами.
Захватив Ленинград, немцы могли бы объявить его столицей марионеточного государства с реакционным правительством по типу вишистского правительства Франции, что существенно затруднило бы борьбу советского народа.
Учитывая ситуацию, сложившуюся в Ленинграде перед приездом Жукова, трудно ответить на вопрос: на что рассчитывал Сталин, посылая Георгия Константиновича в город на Неве, — ситуация на Ленинградском фронте выглядела безнадежной.
Войска Ленинградского фронта были разбиты, оборонительных рубежей вокруг города не имелось, резервов и ресурсов внутри города не было, с севера угрожала многотысячная армия Финляндии.
Кроме того, Ленинград уже был практически отрезан, и просто попасть туда было проблемой. «Дуглас» Жукова, который вели на Комендантский аэродром Ленинграда девять «МИГ-3» из состава полка резерва Главного командования, всю дорогу атаковали «мессершмитты». Наши летчики, которым ценой своей жизни было приказано довести «Дуглас» до Ленинграда, чудом отбили его у фашистов.
Полагаю, что, посылая Жукова в Ленинград, прагматичный Сталин тем не менее рассчитывал на чудо, так как только воля, работоспособность и требовательность Жукова могли спасти положение. Перед отлетом Жуков объявил генералам Хозину и Федюнинскому, другим командирам, сопровождавшим его: «Летим в Ленинград. Мы должны или погибнуть, или отстоять город. Кто согласен, проходите в самолет!»
Под Ленинградом были нужны не лозунги, а доскональное знание возможностей каждого подразделения, понимание боя не по карте, а по сути. Только такое знание, основанное на многолетнем опыте командования, начиная с унтер-офицеров, позволило Жукову не запугать командиров Ленфронта и Балтфлота, а пронзить весь город, все войска своей волей.
Проявлялась ли под Ленинградом жестокость со стороны Сталина? Да, проявлялась. Так, 21 сентября 1941 года Сталин направил в Ленинград шифровку следующего содержания:
«Согласно слухам, подлые немцы, наступающие на Ленинград, посылают перед своими войсками стариков, женщин и детей из оккупированных областей в качестве делегатов к большевикам с просьбой сдать Ленинград и заключить мир.
Говорят, что среди ленинградских большевиков есть людиу которые считают неуместным применять оружие в отношении такого рода посланцев.
Если такие люди вообще есть среди большевиков, то их, по моему мнению, надо искоренить, поскольку они опаснее фашистов. Я советую не сентиментальничать, а бить врага и его помощников, будь то добровольцы или нет.
Борьба идет жестокая. В первую очередь поражение потерпит тот, в чьих рядах появится паника и нерешительность. В падении Ленинграда будут виноваты те, кто допустит в наших рядах нерешительность. Уничтожайте немцев и их посланцев, поскольку они одно и то же, что и немцы...»
«Борьба идет жестокая»... Кто осудит эту жестокость? Только те, кто готов гнуть спину на иностранного барина и называться «русише швайн». Шла тотальная война — фашисты засылали в наш тыл на разведку голодных советских детей за кусок хлеба, за жизнь матери, и Сталину, контрразведке, бойцам и командирам приходилось противостоять и этому.