«Ева Браун соблюдала такую же дистанцию применительно ко всем лицам гитлеровского окружения, – вспоминал Альберт Шпеер. – Даже по отношению ко мне это изменилось лишь через несколько лет. Когда мы познакомились поближе, я понял, что ее сдержанность, из-за которой она многим казалась высокомерной, лишь прикрывает смущение, ибо она сознавала двусмысленность своего положения при дворе Гитлера». С другой стороны, стремление держать дистанцию вполне объяснимо тем, что Ева понимала: стоит сблизиться с кем-либо из соратников Гитлера – и последует удар в спину. По крайней мере, чета Геббельсов открыто ее ненавидела, стараясь подыскать для Вождя женщин, которые могли бы стать заменой Еве, новыми фаворитками. Впрочем, Гитлер и вправду был привязан к Еве и все интриги против нее пресекал на корню. Однажды, как вспоминает один из сотрудников Гитлера, Эрнст Ганфштетль, «Магда Геббельс, которая считала себя единственной женщиной, которой Гитлер должен оказывать внимание, оказалась настолько неумна, что высказалась о Еве пренебрежительно. С Гитлером случился припадок бешенства». А, надо сказать, таких припадков боялись даже те, кто считал себя давним другом Вождя: под горячую руку он мог отдать самый безумный приказ, который был бы выполнен тотчас. Отношения Евы Браун с женами гитлеровских паладинов вообще не отличались теплотой. Их раздражало, что она несколько
Ханфштенгль, Эрнст Франц Зедвик (1887-06.11.1975) – один из сотрудников Гитлера в 20-30-х годах. Оказывал финансовую поддержку Гитлеру, укрывал его на своей вилле после провала мюнхенского путча. В 1930 году был назначен иностранным пресс-секретарем партии, возглавил отдел иностранной прессы в штабе заместителя Вождя. Использовал свои связи за рубежом для пропаганды национал-социализма. Пытался воздействовать на Адольфа Гитлера с целью смягчения религиозной и расовой политики НСДАП, конфликтовал на этой почве с другими партийными руководителями. Почувствовав ослабление своих позиций в 1937 году, покинул Германию. Как выяснилось – вовремя: его физическое устранение уже было санкционировано партийным руководством. Во время Второй мировой войны служил при правительстве США экспертом по гитлеровской Германии.
раз в день меняла платье и к каждому костюму подбирала полный набор украшений – ожерелье, брошь, браслет, часы с бриллиантами, раздражало, что Гитлер оказывает ей слишком много внимания, что после званого вечера, на котором он держался с Евой довольно отчужденно, и отчасти даже холодно, они вместе уходят в комнаты. Впрочем, они могли вволю позлорадствовать относительно того, что Гитлер почти никогда не брал Браун с собой в поездки и на светские рауты. Исключение было сделано только для визита в Италию. В ответ на все просьбы взять ее с собой, скажем, в Берлин, она получала сентенции такого рода: «Берлин – греховный Вавилон. Окружающий мир грязен и подл. Ты слишком дорога мне, я обязан беречь твою чистоту и непорочность».
Отчасти он, конечно, лукавил. Дело было не в этом, а в том, что Вождь должен был в глазах немцев оставаться одиноким, чистым, принадлежащим всей Германии, думающим о судьбах нации, а не о себе. Ни о каких отношениях с одной определенной, постоянной женщиной не могло быть и речи. В этом направлении активно работала имперская пропаганда. Еве, естественно, это нравиться не могло, и она, как могла, подшучивала над таким положением. Когда Геббельс публично заявил: «Фюрер всецело занят судьбой нации, и у него нет личной жизни», она рассмеялась: «Я, оказывается, не личная жизнь!»
Впрочем, со временем положение изменилось: Ева переехала в Имперскую канцелярию, а потом – и вовсе в ставку Гитлера, высшие чины Третьего рейха стали, почувствовав усиление ее позиций, опасаться ее, а она почувствовала себя свободнее. В основном потому, что поняла: цель достигнута и Гитлер от нее уже никуда не денется. Теперь она заботилась о нем как о муже, ссорилась с камердинером, заставляя того как следует отглаживать брюки Адольфа, следила за тем, чтобы галстук Вождя подходил к его костюму, критиковала его головной убор, с насмешкой называя его «фуражкой железнодорожника». Конечно, она по-прежнему не поворачивалась спиной к, скажем, тому же Мартину Борману, который был вполне в силах доставить ей кучу неприятностей, но дело в том, что и Борман считался с ее положением и старался не раздражать. Девушка из фотоателье добилась своего и стала первой леди гитлеровской Германии. Окончательно же мечта ее сбылась 30 апреля 1945 года, когда она в первый и в последний раз подписалась под официальным документом: Ева Гитлер. То, что через несколько десятков минут ей пришлось принять яд, чтобы разделить с Адольфом – теперь уже мужем – не только жизнь, но и смерть, нисколько ее не смущало: расчетливая, всю жизнь свою превратившая в шахматную партию, она принимала такой эндшпиль по единственной причине: она по-настоящему любила его, несмотря на то, кем он был, кем он стал и кем мог бы стать.
Борман, Мартин (17.06.1900 —???) – партийный деятель, рейхсляйтер НСДАП, обергруппенфюрер СС, обергруппенфюрер СА. Член НСДАП с 1927 года. Личный секретарь Гитлера. Один из влиятельнейших партийных руководителей, имевший сильное влияние на самого Вождя. Пропал без вести в мае 1945 года. По одной из версий – покончил с собой 2 мая, по другой – погиб того же числа, пытаясь прорваться из осажденного Берлина. По третьей – скрылся, оставив в Берлине тело своего двойника, и долгое время жил в Латинской Америке.
Гитлер был гомосексуальным садомазохистом[103]
Согласно недавно рассекреченному досье ЦРУ на Гитлера, фашистский вождь был садомазохистом с гомосексуальными наклонностями и неудачной сексуальной жизнью. Гитлер был полон комплексов, маний и фобий. Эта информация содержится в послуживших основой для досье донесениях агентов американских спецслужб, действовавших на территории Германии и других стран во время Второй мировой войны и накануне ее, ведомству Аллена Даллеса, Управлению стратегических исследований (УСС), которое было предшественником ЦРУ.
Этот документ включает в себя 68 страниц и был написан 3 декабря 1942 года. Анализируя сексуальную жизнь фюрера, специалисты УСС сделали заключение, что Гитлер «вполне вероятно, находился в стадии половой зрелости и был в 1942 году, в существенном смысле слова, девственником». Главным источником информации для досье на вождя немецких фашистов был Эрнст Франц Зедвик Ханфштенгль, друг Гитлера и его пресс-секретарь. Он в 1937 году бежал из Германии и попал в канадскую тюрьму. В 1942 году был прощен американским президентом Рузвельтом, видимо, в связи с готовностью сотрудничать спецслужбами США.
Агенты «сексуальной разведки» описывают венский период жизни Гитлера и его первые сексуальные опыты, которые повлекли за собой «возможное заражение венерической болезнью из-за контакта с проституткой-еврейкой». Не этим ли объясняется зоологический антисемитизм фюрера? В венские же годы обнаружились гомосексуальные и одновременно садомазохистские наклонности Гитлера. «Его сексуальная жизнь двойственна, как и его политические взгляды. В одно и то же время он был гомосексуалом и гетеросексуалом, социалистом и пылким националистом, мужчиной и женщиной. Сам Гитлер сторонится диагнозов, но есть факты, которые доказывают, что его сексуальная жизнь невыносима и отчаянна».
Изучая страсть фюрера к хлыстам, «эстетическое удовлетворение, получаемое им от юношей и девушек», предпочтение, отдаваемое им проституткам, его стремление наблюдать за сексуальными играми и проявлять в то же время тягу к доминации, аналитики заключили, что для Гитлера были характерны «трудности психического склада, которые делали невозможным реальное и полное сексуальное удовлетворение». Хлысты, которые, по Зедвику, были компенсацией отсутствующей у Гитлера сексуальной потенции, другие информаторы связывали с «его мессианским комплексом». Один из описанных эпизодов указывает на это: Гитлер стремился завоевать женщину и излить свои сексуальные фантазии, инсценировав спонтанный митинг, где он выступал с хлыстом в руках. Видимо, он пытался идентифицировать себя с Иисусом Христом, изгоняющим торговцев из храма.
Итак, подводя итог отношений Гитлера с женщинами, можно сказать, что ни о какой гиперсексуальности, о которой так любят рассуждать представители желтой прессы, речи не идет. С уверенностью можно назвать всего три серьезных романа Гитлера, один из которых распался сам собой, другой закончился трагедией, а третий – браком. Остальные же его привязанности трудно назвать как-то иначе, чем увлечениями или интрижками. Вряд ли кто сможет осудить или назвать сексуальным маньяком человека, получающего удовольствие от общения с красивыми женщинами, особенно если они взирают на него с тихим восторгом. Это льстит мужскому самолюбию и совсем не обязательно заканчивается постелью. Определенным отклонением от нормы можно считать, пожалуй, роман Гитлера с Раубаль. Во-первых, потому, что все-таки они были довольно близкими родственниками (хотя кого в ту пору удивлял, скажем, брак между кузенами?), а во-вторых – оттого, что версия Штрассера о причинах смерти Гели чрезвычайно похожа на истину. Но тут опять-таки возникает закономерный вопрос: не задумывался ли читатель, сколько подобных трагедий происходит каждый день на необъятных просторах России? Другое дело, что мы не знаем о них практически ничего, ведь имена их виновников никогда не будут записаны на страницах школьных учебников. Не выдерживает никакой критики и версия о гомосексуализме Адольфа Гитлера. В очень редкие периоды рядом с ним не было женщины, в которую он был бы влюблен или, в крайнем случае, которой был бы увлечен не на шутку. Другое дело, что пропаганда, призванная развенчать образ Гитлера, сделать его возможно более презираемым и непривлекательным, работала чрезвычайно активно. Поэтому как в прессе, так и на интернет-сайтах нередко встречаются статьи, выставляющие его сатанистом, гомосексуалистом, некрофилом, копрофагом, садистом, мазохистом или, в крайнем случае, хотя бы импотентом. Некоторое, мягко говоря, несоответствие этих утверждений истине оставим на совести их авторов, если, конечно, таковая у них имеется.