Красная Армия, Красный Флот и все граждане Советского Союза должны отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.
Мы должны организовать всестороннюю помощь Красной Армии, обеспечить усиленное пополнение ее рядов, обеспечить ее снабжение всем необходимым, организовать быстрое продвижение транспортов с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым.
Мы должны укрепить тыл Красной Армии, подчинив интересам этого дела всю свою работу, обеспечить усиленную работу всех предприятий, производить больше винтовок, пулеметов, орудий, патронов, снарядов, самолетов, организовать охрану заводов, электростанций, телефонной и телеграфной связи, наладить местную противовоздушную оборону.
Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам. Нужно иметь в виду, что враг коварен, хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов. Нужно учитывать все это и не поддаваться на провокации. Нужно немедленно предавать суду Военного Трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица.
При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.
В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.
Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне мы не будем одинокими. В этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами. Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера. В этой связи историческое выступление премьера Великобритании г. Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными.
Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину – в нашей Отечественной войне с германским фашизмом.
В целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР, для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, – создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого теперь сосредоточена вся полнота власти в государстве. Государственный Комитет Обороны приступил к своей работе и призывает весь народ сплотиться вокруг партии Ленина-Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы.
Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа – на разгром врага!
Вперед, за нашу победу!
Есть такое устойчивое представление о Сталине, что, де, узнав о нападении Германии на СССР, он впал в ступор, и его отсутствие парализовало инициативу министров и командования. Думаю, не нужно объяснять лишний раз, кто был автором этого мифа? Разумеется, Никита Хрущев. Мне даже как-то досадно, что в этой книге он получается универсальным злодеем, который только и знает, что чернит имя Сталина. На самом деле из советских лидеров он был одним из самых разумных, многие его решения поражают взвешенностью, ориентированностью на будущее. Кроме шуток: за все 70 с копейками лет советской власти он был едва ли не единственным руководителем, думающим в первую очередь о народе, а не о торжестве тех или иных идей. За что, в конце концов, и поплатился постом и репутацией. Но Сталина он ненавидел смертельно, подчас иррационально, вымещая, судя по всему, таким образом, страх, который перед ним испытывал. Отсюда и его рассказы – яркие, красочные, но подчас далекие от истины.
Так вот, не был Сталин в ступоре и истерике, да и у прочего руководства СССР воля отнюдь не была парализована. Тем более что войны ждали давно, так что все необходимые наработки были сделаны загодя, все приказы подписаны, оставалось лишь выставить дату. Говорят, что даже комплекты плакатов для разных вариантов развития событий были созданы загодя и хранились в запечатанных пакетах. Как же все происходило на деле? А на деле более суетного и беспокойного дня, чем 22 июня, у Сталина не было, наверное, с Октябрьского переворота. Нужно было многое организовать, запустить подготовленные, но еще не работающие механизмы обороны, выпустить постановления о вводе в действие мобилизационного плана по боеприпасам, о создании Совета по эвакуации, Советского информационного бюро, об охране предприятий и учреждений. Отдельным пунктом шло постановление о борьбе с парашютными десантами противника в прифронтовых регионах. Это была, как ни странно, общая фобия того времени. Так, когда немцы выдвинулись во Францию, местное население отлавливало и в лучшем случае задерживало всех, кому не повезло родиться блондинами, считая, что это – вражеские парашютисты-диверсанты. В Голландии такая же фобия коснулась священников, которых тоже принимали за переодетых парашютистов. Ну а в СССР под горячую руку вылавливали или уничтожали на месте почтальонов, милиционеров, собственных солдат, пытающихся прорваться к своим. В одном из июльских выпусков газеты «Правда» 1941 года рассказывается о том, как была предотвращена атака вражеских парашютистов, вышедших к расположению воинской части из леса с криками: «Мы свои! Не стреляйте!» Правда, официальная точка зрения такова, что немцы и в самом деле «широко применяли методы провокации и шантажа: переодевшись в красноармейскую форму и просачиваясь в наши боевые порядки, гитлеровцы зачастую выбрасывают белый флаг; переодетые в нашу форму немецкие солдаты подают команду на русском языке: «Командир приказал отходить»; отмечены факты, когда в форме командиров Красной Армии немцы просачиваются в наши боевые порядки и, подавая команду взводу, роте, направляют их под удары своих контратакующих резервов»[115]. Но как-то в это верится с трудом. Это ж сколько нужно было бы задействовать опытных лингвистов, способных произнести нужные фразы без акцента, чтобы сойти за своих!
Что и говорить, на фронте творился хаос. Утром 23 июня Сталин попытался связаться с командующим войсками Западного фронта генералом Павловым, затем – с выехавшими на фронт Шапошниковым, Куликом и начальником Генерального штаба Жуковым. Все было безуспешно. Окончательно точки над «i» расставил доклад Ватутина о положении на фронте, составленный по отрывочным, неполным данным, но не оставлявший места для надежды. К вечеру 23 июня поступило известие о сдаче Гродно, к ночи 30-го – о падении Минска. События развивались бесконтрольно. Пытаясь предотвратить панику, газеты и радио пичкали граждан сообщениями о том, что, де, противник несет тяжелые потери и уже отступает. И вчера он понес потери и отступал, и сегодня тоже. Только вот названия населенных пунктов в сводках говорили об обратном. И это – даже при том, что сводки безбожно врали, задерживая информацию на день-два-три[116]. И вот тут, как говорят, Сталина наконец «накрыло» осознанием происходящего. Он более чем реалистично смотрел на ситуацию, понимал, что вина за происходящее лежит на нем и только на нем, и был морально готов к тому, что его снимут с поста и арестуют. Это для человека, за последние годы стараниями своего окружения уверившегося в собственной непогрешимости, был немалый шок.
Впрочем, от шока он оправился достаточно быстро. По крайней мере, вскоре был образован Государственный Комитет обороны, утвержден «Мобилизационный народнохозяйственный план III квартала 1941 года», принято решение о производстве «тридцатьчетверок» на Сормовском заводе, проведено совещание с авиаконструкторами, рассмотрены перспективы партизанского движения. Но, между нами говоря, очень похоже, что спокойствие и деловитость Сталина были лишь маской. Потому что кадровые перестановки на фронтах, сама система отношений с армейским командованием говорят о том, что Сталин был буквально в панике. Генеральские головы летели с плеч, звания и должности тасовались со скоростью карточной колоды в руках нервного игрока. Но что-что, а держать лицо «отец народов» умел. Как вспоминает его переводчик Валентин Бережков, «Сталин обладал способностью очаровывать собеседник