С помощью запутавшихся и незрелых лидеров Румынского Легиона (Железной Гвардии) в Румынии была произведена попытка государственного переворота, целью которого было свержение главы государства – генерала Антонеску, воцарение хаоса в стране, свержение всей законной власти, – как предпосылки для отзыва германских гарантий.
Я, однако, все еще считал, что лучше помалкивать.
Немедленно после провала этой попытки возобновилось наращивание концентрации русских вооруженных сил на восточной границе Германии. Бронетанковые соединения и парашютисты в непрерывно увеличивающемся количестве в опасной близости размещались на границе с Германией. Германские вооруженные силы и немецкий народ знают, что еще несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни одной танковой или механизированной дивизии.
Если требовалось какое-нибудь окончательное доказательство существования коалиции, между делом образованной Англией и Советской Россией, югославский конфликт предоставил такое доказательство, несмотря на всю маскировку и скрытность.
В то время когда я прилагал все усилия, чтобы предпринять заключительную попытку умиротворить Балканы и в дружеском сотрудничестве с Дуче пригласил Югославию присоединиться к Трехстороннему пакту, Англия и Советская Россия совместно и тайно организовали государственный переворот, который за одну ночь свергнул тогдашнее правительство, которое было готово подписать соглашение.
Теперь мы можем сообщить немецкому народу, что антигерманский сербский путч был инспирирован не столько британцами, сколько Советской Россией. Поскольку мы снова промолчали, советские руководители сделали следующий шаг. Они не только организовали путч, но и подписали общеизвестный договор с сербами по их желанию, чтобы сопротивляться мирному процессу на Балканах, и подстрекали их против Германии.
И это не было платоническим намерением: Москва потребовала мобилизации сербской армии.
Так как я даже тогда посчитал, что лучше держать язык за зубами, Кремль пошел еще дальше. Правительство Германской империи сегодня располагает документальными свидетельствами, доказывающими, что Россия, чтобы наконец ввергнуть Сербию в войну, пообещала снабдить ее через Салоники оружием, самолетами, боеприпасами и другими военными материалами – против Германии.
Это происходило почти в тот самый момент, когда я советовал японскому министру иностранных дел Мацуоке ослабить напряженность в отношениях с Россией, чтобы послужить таким образом делу мира.
Только быстрое наступление наших несравненных дивизий на Скопье, так же как захват самих Салоник, разбили этот советско-англосаксонский заговор. Офицеры военно-воздушных сил Сербии, однако, перелетели в Россию и были немедленно приняты там как союзники.
Победа держав Оси на Балканах прежде всего помешала планам вовлечь Германию этим летом в многомесячные бои в Юго-Восточной Европе – пока, тем временем, не завершилось бы полное развертывание армий Советской России и усиление их боеготовности, чтобы, наконец, вместе с Англией и ожидаемыми американскими поставками сокрушить Германскую империю и Италию.
Таким образом, Москва не только разрушила, но и бесчестно предала статьи нашего дружественного соглашения. Все это происходило в то время, когда кремлевские правители, точно так же как в случае с Финляндией и Румынией, до последнего момента притворно заверяли в мире и дружбе, прикидываясь невинными овечками.
Хотя до сих пор я был вынужден обстоятельствами молчать раз за разом, настал момент, когда быть простым наблюдателем было бы не только грехом, но и преступлением перед германским народом, – да даже перед всей Европой.
Сегодня что-то вроде 160 русских дивизий находится на наших границах. В течение нескольких последних недель происходили постоянные нарушения границы, не только нашей, но от дальнего Севера до Румынии.
Русские летчики, будто беспечные спортсмены, разглядывают наше приграничье, может быть, для того, чтобы доказать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этих земель.
В течение ночи с 17 на 18 июня русские патрули снова проникли на имперскую территорию и были выдворены только после продолжительной перестрелки. Настал час, когда мы должны предпринять меры против этого заговора, составленного еврейскими англосаксонскими поджигателями войны и, в равной доле, еврейскими правителями большевистского центра в Москве.
Германский народ! В этот момент идет наступление – величайшее из тех, что видел мир. В союзе с финскими товарищами, бойцы, победившие в Нарвике, сражаются в Северной Арктике. Германские дивизии, которыми командует завоеватель Норвегии, в содружестве с героями, защищавшими свободу Финляндии, под руководством их маршала, защищают финскую землю.
Соединения на Восточном фронте наступают от Восточной Пруссии до Карпат. Германские и румынские солдаты, объединенные под командованием генерала Антонеску, от берегов Прута через низины Дуная движутся к Черному морю. Задача этого фронта – не оборона отдельных стран, а защита Европы и, следовательно, спасение всех.
Поэтому я решил сегодня передать судьбу и будущее Германской империи и нашего народа в руки наших солдат.
Да поможет нам бог в нашей борьбе!
Руководство страной тем временем окончательно перешло в руки гитлеровских паладинов. За спиной Вождя идет подковерная грызня, борьба за власть. Европейскими завоеваниями Германии – Чехословакией, Польшей, Францией и Бельгией – занимаются поставленные национал-социалистами губернаторы, Норвегия и Голландия включены в свободный союз, власть в Германии фактически поделена между Мартином Борманом, Гиммлером и Герингом, рвущими страну друг у друга из рук. За тем, что они творят, уже никто не следит. Это – время самых кошмарных преступлений в концлагерях, разграбления европейских музеев, бесчинства тайной полиции.
Вскоре все стало еще хуже: в ноябре 6-я армия генерала Фридриха фон Паулюса застряла под Сталинградом, начала терпеть неудачи и в конце концов попала в котел. В феврале 1943 фон Паулюс капитулировал. С этого момента война покатилась под откос. Гитлер утрачивает веру в себя. Если раньше он говорил о победе, о том, что будет, когда он победит, то теперь он говорит лишь о неспособности врагов нанести ему поражение. Это мало кто замечает, однако для тех, кто знал его близко, это – тревожный звонок.
В это время здоровье Гитлера заметно ухудшилось. Его мучают боли в желудке, он испытывает упадок сил. Генрих Гофман в свое время сосватал ему своего лечащего врача – Теодора Морреля. Моррель был личностью вполне типичной для своего времени – врачом для светских персон. Он обладал замашками ярмарочного шарлатана и привычкой в большей степени полагаться на стимуляторы, нежели на настоящие лекарства. При этом он, правда, успешно лечил венерические и кожные заболевания, экспериментировал с биодобавками. Вдобавок он время от времени пытался применять во врачебной практике некоторые элементы оккультизма, которым увлекался как хобби. Гитлера, натуру мистическую, это впечатлило. «Гитлер впервые отнесся к врачу с полным доверием,» – удивленно пишет Альберт Шпеер в своих мемуарах. – «Ни один человек не сумел до сих пор так четко и ясно объяснить, что со мной происходит. Его метод исцеления отличается такой логичностью построения, что мне это внушает величайшее доверие. Я буду пунктуально выполнять все его назначения»[134]». Главный вывод, по словам Гитлера, состоял в том, что у него полностью атрофирована кишечная флора. Это, в свою очередь объяснялось нервными перегрузками. Стоит вылечить желудок – и все остальные жалобы исчезнут сами собой. Но Моррель собирался ускорить процесс исцеления с помощью курса витаминно-гормонально-фосфорно-глюкозных инъекций. Моррель также скармливал Гитлеру капсулы с кишечными бактериями – «мультифлор» (судя по всему, бифидобактерии, подобные тем, какими сегодня лечат дисбактериоз), делал ему инъекции гормонов и каких-то таинственных лекарственных средств собственного изготовления. Вскоре после начала курса лечения Гитлер почувствовал себя много лучше, у него зажила долгое время не заживавшая экзема на ноге. Он был в полном восторге: «Ах, если бы я не встретил Морреля! Он мне буквально спас жизнь! Просто чудо, как он мне помог!»
Все было бы, наверное, совсем оптимистично, если бы промежутки между инъекциями не становились все меньше. К 1944 году Гитлер по-настоящему сидел на игле, будучи уже не в силах обойтись без стимуляторов. Герман Геринг, который, что ни говори, оставался преданным другом Гитлера, смотрел на это с печалью. Однажды, сорвавшись, он накричал на Морреля, назвав его «господином имперским укольщиком». Но это уже было бесполезно: Гитлер абсолютно уверовал в гениальность своего медика и не воспринимал всерьез никаких предостережений.
Между тем удары сыпались на Германию со всех сторон. Потерпели поражение его войска в Северной Африке, вермахт отступал из России, неся колоссальные потери, англо-американские войска высадились на Сицилии, а вскоре был открыт и второй фронт во Франции. К тому же были плохи дела и внутри страны. Тотальная мобилизация ресурсов подорвала ее экономику. Авторитет Гитлера, поднявшийся на небывалую высоту в 1940 году, держался теперь только, что называется, по инерции. Мало того: в Германии возникло серьезное движение Сопротивления. До того оппозиционные группы были настолько мелкими и незначительными, что ими практически не занимались даже тайная полиция и СД, предпочитая оставлять своеобразный клапан для выпуска пара. Но теперь все было серьезнее: оппозиция возникла внутри вермахта. Тайное общество «Германия», в которое входили многие офицеры и даже часть высшего командования вермахта, предприняло несколько, правда неудачных, попыток покушения на Гитлера. Их целью было захватить власть и попытаться спасти хотя бы то, что осталось от Германии. Наиболее удачной, почти успешной, была попытка, предпринятая 20 июля 1944 года во время совещания в восточной прифронтовой ставке в Растенбурге. Тридцатисемилетний полковник Клаус Шенк, граф фон Штауффенберг, прибыв на совещание в бункер ставки, оставил под столом портфель с взрывным устройством. Все должно было сработать: портфель стоял практически рядом с Гитлером. Но в пылу совещании, когда Штауффенберг уже покинул ставку, кто-то задвинул бомбу под стол. В результате взрыв прогремел, но Гитлер остался жив. Между тем заговорщики, убежденные в его смерти, приступили к захвату власти в Берлине. Их действия уже было увенчались успехом, когда пришло известие, что покушение снова не удалось. Интересно, что, хотя они и были готовы захватить власть после смерти Вождя, сделать это при его жизни им мешала присяга. Поэтому кое-кто из них покончил с собой, кое-кто сдался или был схвачен, но заговор распался сам собой: Гитлер был для них все еще главнокомандующим и Вождем. Парадокс, конечно, но так оно и было.