Мог ли предполагать И.В. Сталин, что история сыграет с ним аналогичную злую шутку. Через тридцать с небольшим лет он будет также отстранен своими соратниками от власти, правда, не за год с небольшим, как это они сделали с Лениным, а лишь за несколько часов до смерти 5 марта 1953 года.
Однако ни Крупская, ни Ленин не догадались об истинной причине сталинской выволочки. А посему Надежда Константиновна на утро 23 декабря пожаловалась на грубияна Каменеву. Нашла кому жаловаться, человеку, который вероятно потирал руки в знак благодарности «грубияну», который выполнил за него самую «грязную работу» по отстранению Ленина от власти. Откуда ей все это было знать, а посему она искала защиты: «Лев Борисович…Сталин позволил себе вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова. Интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину… О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет… Я обращаюсь к Вам и к Григорию (Г.Е. Зиновьеву. — А.К.), как более близким товарищам В.И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз… Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности»[9].
Днем того же 23 декабря Надежда Константиновна поведала о скандале мужу, сообщив при этом, что Сталин уже извинился перед ней, и она, простив его за эту выходку, уже помирилась с ним. Но на этом конфликтная ситуация не завершилась. Во-первых, Ленин направил «обидчику» гневное письмо с фактическим ультиматумом о прекращении с ним каких-либо отношений. А во-вторых, он в этот же день ближе к вечеру надиктовал цитируемое выше «Письмо к съезду», где Сталин из «любимчика» и «чудесного грузина» вдруг превращается в грубияна и зловещую фигуру— источник возможного раскола партии: «Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют ббльшую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек»[10].
Предложение Ленина об увеличении членов ЦК чуть ли не до 100 человек объясняется просто — новые члены ЦК, и прежде всего, представители рабочих «от станка», единогласно проголосуют за предложения вождя о неизбрании Сталина в Политбюро ЦК РКП(б). Так что единственной причиной резкого «охлаждения» Владимира Ильича к «чудесному грузину» является простая человеческая обида за оскорбление, нанесенное Кобой Надежде Константиновне.
Однако существует иная точка зрения на реакцию Ленина по поводу грубости Сталина: «Сказанное ею (Надеждой Константиновной. — А.К.) подтолкнуло Ленина к размышлениям над причинами конфликта. Помня о том, что Коба недолюбливает Троцкого, вождь решил, что «грубейшую выходку» спровоцировал политический альянс Предсовнаркома с наркомвоенмором. Сопоставив данный факт с вежливостью и предупредительностью грузина летом во время дружеских посиделок на свежем воздухе в Горках, Ильич не мог не прийти к логическому выводу: Сталин лелеет далеко идущие честолюбивые планы; своим соперником считает второго по популярности человека в стране — Троцкого; одолеть конкурента надеялся при поддержке Ленина, но размежевание с желаемым союзником вследствие борьбы вокруг Внешторга испортило генсеку всю игру; отсюда — нервный срыв и обструкция «Н.К.».
Из первого заключения закономерно вытекало второе: партию ожидает поединок двух видных большевиков за власть; угрозу внутреннего раздора нужно немедленно предотвратить, и спасти РКП от беды по силам только Ленину»[11].
Даже если принять за истину вышеприведенную точку зрения на возникший конфликт в отношениях между Лениным и Сталиным, то в любом случае нужно признать за истину и то, что Владимир Ильич глубоко заблуждался, увидев опасность раскола, по линии Сталин — Троцкий. Заблуждаются и те историки, которые с большим вдохновением описывают борьбу Сталина с Троцким и, судя по всему, не догадываются, что будущий генералиссимус всерьез никогда не считал Троцкого врагом номер один.
Троцкий для Сталина был только удобным инструментом, с помощью которого генсек намеревался сокрушить истинного соперника, взошедшего на властный Олимп после отрешения от власти Ленина. В отличие от нынешних политологов и политэкспертов, товарищ Сталин хорошо разбирался в том, каким образом функционирует структура, скрытая под приятным для слуха слоганом «коллективное руководство».
Итак, что же собой представляет ленинская система «коллективного руководства»? На этот вопрос мы постараемся ответить ниже, а здесь ответим на другой вопрос: какова судьба знаменитого ленинского «завещания», т. е. «Письма к съезду», которое намечалось обнародовать весной 1923 года на XII съезде РКП(б)? Однако этого не произошло, и вот по какой причине. В конце декабря 1922 года по оплошности, допущенной Л.А. Фотиевой, о первой части письма стало известно практически всем членам Политбюро за исключением Зиновьева, который 21 декабря отбыл в отпуск и лечился в Сухуми. Зато именно ему в апреле 1923 года, накануне съезда, Надежда Константиновна «по дружбе» позволила ознакомиться со всем текстом ленинского «завещания». Зиновьев раскрыл секрет Каменеву и Бухарину. Хорошо понимая, какие причины побудили Сталина нагрубить Крупской, коллеги генсека по Политбюро не восприняли всерьез пророчества Старика, и в принципе правильно сделали, поскольку никакой раскол по линии Сталин — Троцкий партии не грозил. Опасность для нее, равно как и в целом для страны, таилась в другом, и эту опасность ни Ленин, ни члены Политбюро предотвратить были не в силах.
Сталин о существовании «завещания» Ленина узнал лишь в августе 1923 года.
Глава 2СУЩНОСТЬ И СКРЫТЫЕ УГРОЗЫ ЛЕНИНСКОЙ СИСТЕМЫ «КОЛЛЕКТИВНОГО РУКОВОДСТВА»
Данная система сложилась в качестве антипода монархии и отличается от последней только тем, что страной вместо одной персоны руководят несколько равных между собой лиц. Возникновение данного советского типа решения государственных проблем обуславливается не чьим-либо капризом или стечением обстоятельств, а полным разочарованием общества в самодержавии по причине неумения или нежелания конкретных августейших, и не только августейших особ управлять народом с учетом его интересов и настроений. Ответная реакция населения вполне естественна — необходимо заменить неэффективную монархическую модель управления коллективным органом. Ведь сообща вершить дела куда сподручнее: каждый свободен в высказывании собственного мнения, критике чужого и не утверждении целиком или отчасти ошибочных инициатив товарищей. Совет опытных администраторов как фильтр гораздо меньше пропустит через себя плохо продуманных проектов постановлений, чем любой монарх-умница, не говоря уже о бестолковом эгоисте.
Посыл, безусловно, верный, однако, увы, неприемлемый на практике из-за фактора времени. Оно стремительно летит, и поспеть за ним, пусть и не без оплошностей, по плечу лишь одному человеку — монарху. Здесь под словом «монарх», понимается не только некий венценосный правитель государства, как-то царь, король, шах и т. д., а единовластный руководитель (правитель) в более широком смысле, например, президент, глава государства, глава правительства и т. п., избираемый совершенно демократическим путем всенародно и на определенный срок. Антипод монарха — многоголовый Совет — по самой природе обречен на безнадежное отставание. Конечно, коллегиальный орган, состоящий из талантливых представителей элиты общества, способен найти самый лучший выход из десяти затруднительных положений. Зато сто других «тупиков» так и останутся не рассмотренными из-за дефицита времени. И чем дальше, тем больше накопится «хвостов», усиливая в геометрической прогрессии всеобщее раздражение и недовольство медлительностью собрания советников. Хочешь не хочешь, а придется подражать единоличному властителю, который за час санкционирует столько распоряжений (более или менее удачных, но изученных и получивших санкцию), сколько членам консилиума не обсудить и за сутки.
Признание кого-либо из своих рядов неформальным лидером, чей голос в прениях, особенно затянувшихся, превращается в решающий, ускоряет работу Совета. Правда, до оптимального уровня ей не дотянуться никогда. К тому же к прежнему изъяну — волоките — прибавится новый — угроза скрытого или явного соперничества советников за пальму первенства: статус неофициального арбитра ведь нигде никак не прописан и не узаконен. Посему имя главы Совета в зависимости от колебаний сиюминутных симпатий и антипатий большинства может меняться сколько угодно раз, хоть ежечасно. В итоге высший орган власти, скованный взаимной подозрительностью «сопредседателей» и их длительными дебатами, утратит всякую мобильность, да и авторитет — персональный — тоже.
Рассмотрим процесс принятия государственных решений коллегиальными органами ЦК РКП(б): Политбюро, Оргбюро и Секретариата — этими тремя ленинскими «коллективными руководителями». Между прочим, впоследствии, уже по инициативе Сталина, была создана четвертая коллегиальная структура, так называемое «Совещание завотделами ЦК РКП(б)». Зачем Сталину— непримиримому борцу с феноменом «коллективного руководителя», потребовалось создание еще одного подобного монстра, выясним немного позже.
Итак, заседания Политбюро обычно проводятся по четвергам еженедельно и по понедельникам раз в две недели с 12.00 до 16.00, максимум до 18.00. Как правило, раз в неделю около 19.00 собирается Оргбюро. В тот же час и с той же регулярностью заседает Секретариат. Как вы полагаете, много вопросов успевают проработать семь членов Политбюро за четыре-шесть часов? Пятнадцать — двадцать пять от силы. За тридцать, тем более сорок список зашкаливает редко. И, понятно, лучше всего на свежую голову решаются пункты, возглавляющие повестку дня. А чем дальше очередь, тем реже уставшие члены ареопага дискутируют, тем чаще голосуют за любую более или менее приемлемую формулировку. Вот почему у Г.В. Чичерина, М.М. Литвинова и Л.М. Карахана (наркома и замнаркомов НКИД) — привилегия являться в зал Совнаркома одновременно с «коллективным руководством». Иные наркомы и чиновники вынуждены ожидать вызова в приемной