– Товарищ, всё согласно распоряжениям, вышестоящих органов, – швейцар снял фуражку. – Вот газетку возьмите, утренняя, пять минут до вас привезли. «Трудовая Коммуна». Очень занимательно пишут, и ребус есть на последней странице.
– Не надо нам, – отрезал Свирид.
– Бесплатно, – предлагал швейцар.
– Бесплатно? – Удивился товарищ Тыжных. – Ты погляди на них! Как для интуристов, так и газеты бесплатно, ну давай тогда, раз бесплатно.
Ракель Самуиловна взяла его под руку, и они пошли по лестнице на второй этаж, там был буфет. А в буфете, несмотря на ранний час уже были люди.
– Трескают прямо спозаранку, буржуи! – Оглядывался товарищ Тыжных, пока Ракель Самуиловна тащила его к свободному столу.
Они уселись, кроме яичницы с салом и чая-кофе они заказали себе всего невозможного, даже крем «бланманже» для Ракель Самуиловны. Шустрый официант пообещал сделать всё быстро. А Свирид скинул фуражку на стол, развернул свежую прессу, и важно произнеся:
– Ну и что тут написали?
Начал читать, хмурясь и шевеля губами. Ракель Самуиловна взяла его головной убор, и положила его на стул. И тут её внимание привлекло, что-то в газете, она тоже нахмурилась, пытаясь прочесть небольшую заметку.
И заметка эта так её заинтересовала, что она потянула газету к себе, а потом и вырвала её из рук Свирида.
Сидела, читала ошарашенная, пока Свирид нетерпеливо спрашивал:
– Ну, чего там, чего нашли интересного?
Ракель Самуиловна встала, обошла стол, стала рядом с товарищем Тыжных, и положила перед ним газету, молча ткнула пальцем в заметку:
– Так и что тут? – Начал читать он и как только начал, так от его беззаботного тона и следа не осталось: «Погиб герой. Вчера у подъезда своего дома, в двадцать сорок пять, кровавой рукой империалистического наймита убит славный чекист товарищ Эгунд Ян Карлович. Убит вместе с шофёром товарищем Панько. Чекисты ведут расследование. К ним на помощь брошены лучшие следопыты МУРа. Многое не ясно в это деле, но есть уже и подозреваемые. Один из них это некий гражданин Тыжных.
Сам он из сотрудников ОГПУ, есть сведения, что гражданин Тыжных, долгое время умело притворялся партийцем и фронтовиком. Но давно был завербован бывшей ЭСерокй, а ныне польской шпионкой гражданкой Незабудкой Р.С. Вчера днём один из сотрудников ОГПУ, Арнольд Буханкин, пытался произвести арест польской шпионки, у неё на квартире, но попал в засаду. Шпионка и предатель Тыжных оказали бешеное сопротивление, и убили товарища Буханкина и ещё двух сотрудников МУРа. А ещё двух ранили. Чувствуя, что мышеловка захлопывается, шпионка и предатель, пытаясь, замести следы, уже вечером, устроили нападения на товарища Эгунда.
Товарищи, враг не дремлет. Но мы не сдадимся. Товарищ Эгунд, Буханкин и Панько – герои, которые навсегда будут в нашем сердце.
Да здравствует мировая революция».
Прочитав статейку Свирид беззаботно улыбался, и говорил:
– Да ну, плетёт кума, чего не знает сама. Откуда его, писаку этого взяли. Погнать бы его из газеты, да что б в шею, да с тумаками. Газетку с собой возьму, потом с товарищами посмеёмся на работе.
Он поднял глаза на Ракель Самуиловну, и улыбка его покинула, он помрачнел:
– Вы чего, товарищ Катя?
Ракель Самуиловна положила руку на его волосы, нежно гладила их, а по щекам её катились крупные слёзы. А она не всхлипывала, ничего не говорила, просто стояла, грустно улыбаясь, гладила его по волосам и плакала.
– Да чего вы, сядьте, люди на нас смотрят. – Бубнил Свирид.
А она не отходила. Так и стояла рядом, пока товарищ Тыжных не встал и не усадил её на стул:
– Да ну хватит уже вам, как малая девица. Чего реветь-то?
– Свирид, вчера уже убили одного мальчика, из-за меня. – Наконец заговорила Ракель Самуиловна, – я терпела, хотя всё время хотелось плакать.
– Какого ещё мальчика? – Тихо злился Тыжных. – Арнольда? Так его не убили, а он погиб, погиб на боевом посту как положено бойцу КРО. И не из-за вас он погиб, а погиб он, выполняя приказ.
– Если бы я не убила ту ящерицу… – начал она.
– Если бы вы не убили того жабрея, он съел бы другую женщину, а может и не одну ещё, я там, между прочим, кучу волос женских в подполе нашёл, а мы в Советском государстве, как говорит товарищ Артузов, своих женщин должны беречь, потому как они наши матери, сёстры и боевые подруги. И ни каким жабреям не должны давать вас жрать. Вот так вот.
Она хотела еще что-то сказать, но он продолжил:
– И хорошо, что вы того жабрея в расход пустили. И я горжусь, что именно меня назначили вам в охрану. Вот ток вот.
Она потянулась к нему через стол и взяла его за руку:
– Свирид, ты, что не понимаешь? Они убили Арнольда, они убьют и тебя. Это не шутки. Эту статью они напечатали, а не журналист – дурак. Нас теперь искать все будут. И я не хочу, чтобы ещё и тебя убили из-за меня.
– Думаете? – Свирид руки не отбирал.
– Знаю. Свирид. Они вас убьют. Если вы останетесь со мной.
– Да ни что! Меня уже убивали, и поляки сволочи, и офицерьё, из пулемёта пол моего эскадрона положило, и казаки шашками полосовали, и шрапнель глушила, ничего, жив покуда.
– Тебе нужно бежать, Свирид. Хватит с меня одного убитого мальчика.
А я сама как-нибудь справлюсь, не впервой.
– Да конечно, всю жизнь не бегал, а тут побежал. Да и приказ у меня вас охранять, а товарищ Эгунд мёртв, приказа отменить не может. Значит, вас довезу до места, а уж потом, приеду и всё объясню кому следует. Я до самого товарища Артузова дойду. Он меня знает. Он не дурак, этой туфовой статейке в газете не поверит.
– Вы глупый, глупый мальчик. – Тихо сказала Ракель Самуиловна. – Просто глупый мальчик.
– Да ладно вам задаваться-то. Не такой уж я и глупый. Авось дурней в КРО не берут. И я всё равно вас до места довезу, вдвоём нам безопасней будет. А там уже буду думать, как быть.
Ракель Самуиловна чуть помолчала, и сказала:
– А может вы и правы, треть жизни я прожила в конспирации, значит, ещё поборемся. Да?
– Конечно, да. Мы ж большевики с вами, товарищ Катя.
Тут она опять встала и, обойдя стол, подошла к молодому своему телохранителю, взяла его лицо в ладони, и на глазах у посетителей буфета нежно поцеловала его в губы.
– Да зачем это вы? – Удивлённо спросил он. – Я ж с вами не из-за этого.
– О, господи, какой же вы дурень, Свирид.
Она улыбнулась и села на своё место:
– Ешьте, быстрее, у нас много дел.
– Какие ещё дела в это время? Рано ведь.
– Уже не так и рано. – Говорила красавица. – Итак: деньги у нас есть. Оружие есть. Нам нужно сменить одежду. И документы. Особенно вам нужна новая одежда.
– Я уж к этой привык.
– Вы к ней лет семь привыкали, с тех пор как гражданская началась, пора уж и новую завести.
– Да мне…
– Это не обсуждается. Новую одежду и мне и вам. Нас ищут, и не для того чтобы судить, а для того чтобы убить, и мы не должны облегчать им поиски. И не спорьте со мной, я познавала азы конспирации, когда вас мама в люльке качала.
– Да не качала она меня тогда.
– Качала, – строго сказала красавица.
Она была сосредоточена, серьёзна и очень красива.
– Ну ладно, качала – так качала, – согласился, Свирид глядя на неё. – Как скажете.
– Ешьте, и думайте где нам документы взять новые.
И они принялись есть, и есть с запасом.
Когда они выходили из гостиницы Свирид прихватил ещё одну газету из пачки:
– Не каждый день обо мне в газетах печатают.
Она усмехнулась, взяла его под руку, опять поглядела на него:
«Господи, совсем мальчишка, будь я на пять лет постарше, он мог быть моим сыном».
Товарищ Тыжных повел её было к машине, но она удержала его, и они прошли мимо:
– Забудьте про автомобиль. Зайдём за угол, извозчика возьмём.
– Почему?
– Не так уж в городе много машин, приметно.
– А куда мы теперча?
– Теперча! Забудьте эти слова. Теперь мы на нелегале, и вам придётся расстаться с ролью красного фронтовика и играть роль нэпмана.
– Чего, нэпмана, да я никогда…
– Свириид… – Нравоучительно прервала она его, заглядывая ему в лицо. – Успокоились, и приготовились играть роль нэпмана. Считайте что это приказ. Иначе нам не выжить.
– Есть, нэпмана играть, – нехотя согласился Тыжных. – И куда мы теперь?
– К товарищу Кумачу, нэпману. Новую одежду вам купить, ну и мне кое-что по мелочи. Пустой извозчик, ловите!
На одной тихой улочке, названия которой Свирид не знал, Ракель Самуиловна остановила извозчика и велела с ним расплатиться. Они зашли в один чистый подъезд, и позвонили в дверь. Им почти сразу открыли. Их встретил удивлённый и всклокоченный товарищ Андрей Кумач, пролетарский портной, урождённый Вильферосн Зиновий Моисеевич. Поблёскивая пенсне и удивляясь, товарищ Кумач разводил руки в крахмальных манжетах:
– Рахиличка, девочка моя, ты даже не знаешь, как я рад, а чего с такого раннего утра, тебе не спится, не дай тебе Бог колики. Ты, наверное, думаешь, почему бы мне не зайти к старику Кумачу, пока он не попил кофэ, и не съел булку? – И тут он увидел за её спиной мрачного товарища Тыжных. И сразу переменился в лице. – Впрочем, какие булки, какое кофэ, что я такое говорю, когда на дворе мировая революция, а я тут со своим кофэ. Проходите Ракель Самуиловна. И вы товарищ.
– Не меньжуйте Зяма, – строго сказала красавица. – Это не конвой, это я привела вам клиента.
– И шо же это за клиент, если по его твёрдому лицу видно, шо оно из органов? – Удивлялся товарищ Кумач.
– Угомонитесь, Зяма, мы все из органов, только из разных, моему другу нужен английский костюм. – Она обратилась к Свириду. – Товарищ Кумач делает английские костюмы, такие, что даже англичанин за тридцать шагов не отличит его от настоящего.
– Рахиличка, утренняя птичка моя. Мои костюмы не отличат и за десять шагов. Их можно распознать только на ощупь. К сожалению, в нашей Советской стране ещё не делают хорошего сукна. Вы знаете, какое делают сукно англичане, а? А какое сукно продавали в Бресте до империалистической, вы бы видели какое сукно…