. Меньшинство Бюро ЦК РЛКСМ направило в ЦК РКП(б) записку, в которой заявило: «Мы, нижеподписавшиеся члены ЦК РЛКСМ, считаем необходимым в письменном виде изложить те мотивы, которые нас заставили голосовать на заседании Бюро ЦК от 15 января 1925 г. против выступления с мнением ЦК РЛКСМ на Пленуме ЦК РКП(б) по вопросу о мерах партийного воздействия на т. Троцкого в связи с его антиленинским выступлением. Мотивы наши следующие:
1. Вопрос в данном случае не идет о нашем отношении к троцкизму и антиленинским выступлениям т. Троцкого. По этому вопросу наш Союз и его ЦК высказались с полным единодушием и определенностью. В данный момент ЦК РКП(б), подводя итоги дискуссии, в связи с выступлением т. Троцкого, должен сделать выводы о мерах партийного воздействия в связи с выступлением т. Троцкого. В ЦК РКП(б) нет двух принципиальных мнений в отношении Троцкого. Есть разногласия по конкретному вопросу, снимать или не снимать сейчас т. Троцкого из Политбюро, разногласия, которые не выносятся широко на обсуждение партии.
2. При таких условиях выступление ЦК РЛКСМ, поддерживающее ту или другую точку зрения на этот вопрос, существующую в ЦК РКП, без специального запроса со стороны руководящей группы ЦК РКП (! – С.В.) есть вмешательство в дела ЦК РКП в целях обострения борьбы. Высказываясь против специального выступления ЦК РЛКСМ по этому вопросу, считаем нужным заявить, что мы отрицаем самую постановку вопроса о “нейтральности”, ибо имеем в данном случае дело не с двумя фракциями, между которыми, будто бы, [надо выбирать]. Мы боимся, что политика отрицания нейтральности в данном вопросе чрезвата опасностями серьезных осложений внутри РЛКСМ, о чем считаем нужным предупредить ЦК партии»[390].
Как и предполагало меньшинство Бюро ЦК РЛКСМ, с этого момента развернулась «…самая ожесточенная открытая борьба в ЦК комсомола»[391]. Большинство Бюро ЦК РЛКСМ, руководимое, что характерно, «ленинградскими цекистами»[392], обвинило меньшинство в нейтральности. Меньшинство заявило в ответ:
– Мы против «теории нейтральности», когда речь идет о борьбе с мелкобуржуазными уклонами в РКП. Когда выступил Троцкий с антиленинскими взглядами, с ревизией ленинизма, мы были за то, чтобы комсомол сказал свое мнение. Но позвольте: разве сейчас, в данный момент, речь идет о борьбе между двумя фракциями, или речь идет только о частичных разногласиях внутри ЦК партии, между большевиками, между ленинцами; речь идет о вопросах, которые широко в партии не обсуждаются, которые только являются предметом суждения ЦК партии. Поэтому мы отвергаем самую постановку о нейтральности в [э]тот момент.
Большинство продолжало критиковать меньшинство. Среди обвинений, которые посыпались, как из рога изобилия, в адрес Чаплина и его товарищей сам Николай Павлович выделил следующее:
– Ваша мягкая политика по отношению к Троцкому [связана с] влиянием крестьянских настроений[393].
Январский 1925 г. Пленум ЦК и ЦКК РКП(б) сделал оргвыводы в отношении Троцкого, предложенные сталинско-бухаринским большинством руководящей группы ЦК и ЦКК. Вслед за Пленумум ЦК партии состоялся Пленум ЦК РЛКСМ. Перед его открытием большинство и меньшинство Бюро ЦК РЛКСМ договорились «не выносить разногласия на Пленум ЦК и провести Пленум единодушно…»[394]. Однако, вопреки договоренности, большинство перед самым закрытием Пленума внесло предложение о расширении состава Бюро ЦК РЛКСМ. Из Ленинграда предложили ввести секретаря ЛК Андрея Ильича Толмазова, из Украины – секретаря ЦК КСМ Украины Дмитрия Дмитриевича Павлова, а также двух кандидатов в члены ЦК – сторонников большинства. Чаплин со товарищи «сразу поняли, в чем дело»: «Сторонники Зиновьева в ЦК РЛКСМ решили, несмотря на договоренность об единодушном проведении Пленума ЦК, имея большинство в Бюро ЦК, еще более усилить и закрепить свои позиции, вероятно, имея перспективы дальнейшей борьбы»[395].
Чаплин и его команда перешли в контратаку, поскольку «Ленинград был привлечен к работе в Бюро ЦК в изобилии, ибо большинство Бюро ЦК или по крайней мере половина его состояла из ленинградцев»[396]. На самом Пленуме ЦК РЛКСМ 15 человек высказались против расширения Бюро, а 25 – за. Меньшинство внесло предложение о перенесении вопроса на рассмотрение ЦК РКП(б), «…ибо этот вопрос вызывает разногласия и обострения внутри ЦК»[397]. Однако предложение меньшинства было отвергнуто. По признанию Чаплина, «здесь мы имели определенный факт противодействия, уклонения от партруководства, от руководства ЦК партии со стороны большинства, со стороны ленинградцев»[398].
Николай Павлович и его товарищи убедились, «…что те разногласия, которые были по вопросу о Троцком, не исчерпываются решениями Январского Пленума ЦК РКП, что против них организуется новая атака, что раздаются разговоры о том, что ЦК РКП принял решение “соглашательское” по отношению к т. Троцкому, что, дескать, сказалось давление крестьянских настроений и т. п.», «что расширение Бюро ЦК есть шаг к усилению позиции большинства для ведения дальнейшей борьбы против ЦК партии»[399].
После этого Чаплин и его команда решились, вопреки прямому запрету Пленума ЦК РЛКСМ, на апелляцию к ЦК РКП(б).
По выражению Л.М. Кагановича, «фракционно-групповая и кружковая борьба внутри ЦК РЛКСМ вынудила ЦК РКП(б) принять специальную резолюцию с решительным осуждением этой борьбы»[400]. В действительности 12 февраля не ЦК РКП(б), а Политбюро от имени ЦК РКП(б) утвердило «Резолюцию ЦК о положении дел в ЦК РЛКСМ»[401]. Данная резолюция, правда, с незначительными изменениями, на все же подтвердила решение Пленума ЦК РЛКСМ о пополнении комсомольского ЦК. Однако главное состояло не в этом. Во-первых, Политбюро одобрило поведение Чаплина и меньшинства Бюро ЦК РЛКСМ на Пленуме ЦК РЛКСМ. Во-вторых, ЦК РКП(б) отверг заявление Чаплина об отставке, обязав его остаться секретарем ЦК РЛКСМ[402]. В-третьих и в-главных, Политбюро от имени «ЦК РКП»[403] предупредило ЦК РЛКСМ в 7‐м пункте резолюции: «…в случае повторения с чьей бы то ни было стороны шагов, направленных к узкокружковой политике, ставящей под угрозу единство ЦК и Союза в целом, ЦК РКП будет вынужден сделать все организационные выводы, обеспечивающие сохранение единства»[404]. Не успели высохнуть чернила на решении Политбюро ЦК РКП(б), как фракционная борьба в комсомольском руководстве развернулась с полной силой.
Секретарь Бюро ЦК РЛКСМ Яков Семенович Цейтлин начал проводить «явно групповую обработку работников РЛКСМ, приезжающих в Москву»[405]. Он же сделал внутренние разногласия в Бюро ЦК РЛКСМ достоянием широких масс РЛКСМ на комсомольской конференции Василеостровского района г. Ленинграда, сделав прозрачный намек на то, что «кто-то хочет Ленинград “раздавить”, кто-то хочет “оттеснить Ленинград на задний план”»[406]. И наконец, выдал главное:
– Мы не можем допустить, чтобы нас давили крестьянские настроения. […] Кто-то хочет нарушить пролетарское руководство[407].
Вскоре первый секретарь Ленинградского губкомола Андрей Ильич Толмазов направил телеграммы 12 губернским комсомольским организациям (в том числе Воронежской, Владимирской, Орловской, Царицынской, Тверской, Тульской, на Донбасс, Иваново-Вознесенской, Курской, Нижегородской и пяти губернским организациям Северо-Западной области) и Киргизским и Узбекским областным организациям РЛКСМ с приглашением направить своих представителей на Ленинградскую губернскую конференцию РЛКСМ, не согласовав данное приглашение «ни с губкомом партии, ни с ЦК РЛКСМ»[408]. Фактически речь шла о созыве, без санкции Москвы, всесоюзной комсомольской конференции.
Ленинградский губкомол пять раз обсуждал вопросы, связанные с созывом конференции, и при этом ни единого раза не обсудил вопрос о приглашении представителей других организаций РЛКСМ. Список приглашенных организаций составили члены ЦК РЛКСМ и члены Ленинградского губкомола Толмазов и Середохин, причем, по их собственному признанию, список «…не ставился на утверждение ни бюро губкомола, ни губкома партии, ни ЦК РЛКСМ, которым список приглашенных организаций даже не сообщался» [409], хотя все члены бюро губкомола знали о приглашении и рассылке телеграмм другим организациям комсомола.
Бюро ЦК РЛКСМ, заседание которого созвали Чаплин и его команда, не только не осудило данный шаг Ленинградского губкомсомола, но встало на защиту фракционеров[410]. Большинство Бюро заявило:
– Нельзя осуждать такую пролетарскую организацию, как Ленинград[411].
Чаплин и его товарищи парировали:
– Никто не осуждает ленинградскую организацию комсомола, но мы хотим осудить дезорганизаторские поступки Ленгубкомола за то, что он фактически созывает Всесоюзную конференцию в Ленинграде в целях фракционной обработки руководителей союза, в целях проведения в союзе той линии, которая была отвергнута Пленумом ЦК партии, в целях выступления против решения ЦК о Троцком